Дина годер: Дина Годер • Arzamas

2 мая. Сегодня была на спектакле 4D, все знакомые уже о нем написали, я тоже хочу. Пошла в Театр.doc  на спектакль «Соседи» про августовские белоруские события. Делал его Сергей Гиндилис с актерами из Беларуси, живущими в Москве в технике «вербатима в наушниках». В наушниках актеры, а в ушах у них звучит речь их респондентов, которую они тут же транслируют. Есть мнение, что таким образом расстояние между героем и исполнителем еще больше сокращается. На пороге театра стояли милиционеры, к чему док уже привычен. Они весело говорили: мы вас охраняем, но зачем они здесь уже было понятно. Потом спектакль начался: пять актеров с текстами в основном сборными из разных героев говорили немного о себе: немолодая женщина (среди ее героинь — актриса из купаловского театра), молодая женщина, израильский эмигрант, приехавший навестить родных, врач и бывший полицейский. Потом рассказывали, как все началось, на задник-экран проецировались крупные планы. Зал был полный. Через минут 20 – пол часа спектакля дверь открылась, зажгли свет и вошел человек (не в форме), сказал, что пришло сообщение, что зал заминирован и всем надо выйти, будут ждать сапера с собакой. Все было понятно, народ смеялся, но что делать? Вышли. Решили продолжать на улице. Актеры встали на ступеньки перед театром, зрители их окружили. Еще минут через пять тот же человек вышел, сказал, что, если будет взрыв, в нас полетят осколки, так что надо уйти. Всей толпой отошли метров на 200 и снова встали вокруг на тротуаре и проезжей части между какими-то заведениями. На этой части набережной ремонт, все перекопано, все въезды перекрыты, всюду надписи, что проезд закрыт, так что пусто. Еще минут через десять со стороны театра пришел новый дядя без формы и стал говорить, что идут звонки от заведений, которым мы мешаем и вообще у нас несогласованное массовое мероприятие и всем надо разойтись. То, что это спектакль и на него билеты куплены, его не убеждало, у него было указание. Просили показать удостоверение, он протараторил, что его зовут Денис Сергеевич Осипов (я запомнила!) и хлопнул перед носом какой-то красной книжечкой. Нормально ее показать отказался, говорил: вот отойдем в сторону, тогда покажу. Не знала, что все так таинственно. Он не отставал, так что решили пройти еще вперед по набережной. Там была строительная решетчатая загородка, так что актеры встали с одной стороны от нее, а зрители – с другой. Это было очень выразительно. Продолжили играть. Еще минут через 10 вдруг неведомыми путями приехали две полицейские машины, из которых вышли уже люди в форме, и даже кое-кто в космонавтских шлемах. И стали говорить, чтобы все разошлись и не мешали проезду. Ощущение было действительно квадро, вот с одной стороны мы слушаем рассказы о том, как людей хватали на улицах, избивали и тащили в милицию, а с другой к нам подъезжает милиция и требует не собираться. Невольно думаешь о том, что пока, вроде, не бьют, но есть неприятное чувство, что до этого недалеко. Ну и тут стало ясно, что они не отстанут. Режиссер сказал, что спектакля осталось на пол часа, но уж в другой раз. Машины подождали, пока все начали расходиться и тогда поехали. Спектакль, кстати, снимали и шла трансляция, когда начали разгонять, зрители и даже герои из Беларуси звонили, спрашивали, что у нас происходит. Что-что. 

Месяц начала, как и в прошлом году, шикарной поездкой. В этот раз в Турцию, где ни разу как следует не была, разве что разок проездом в Стамбуле и ничего не видела. К тому же в этот раз это было как освобождение и окончание карантина, при том, что в Турции карантин для своих действует вовсю и только туристам можно все и никакого комендантского часа. Поехали с Глебом, он, как всегда, наметил шикарный маршрут: Стамбул (были там в совсем новом музее кино) – Измир —  Сельчук, античный город Эфес, и горная деревня Ширинче — Денизли, а там – Памуккале с термальными источниками, античный Иераполис,  белые травертиновые террасы и село Карахаит с горячими источниками и красными травертинами — Анталия, а там античный город Перге и Дюденский водопад. В общем, шикарно, вот альбом в фб: https://www.facebook.com/media/set?vanity=dina.goder&set=a.5433939516623970 

4 февраля. «Горе от ума» в РАМТе в постановке Бородина. Опасалась идти, не очень много спектаклей Бородина мне нравится (главным образом, «Берег утопии»), хотя его самого я очень люблю и восхищаюсь его человеческой качественностью. Но все-таки думала, что пьеса-то самоигральная, трудно испортить и я люблю рамтовских актеров, живых и легких. Смешно, что днем позвонила Инне Натановне Соловьевой, сказала, что иду на бородинское «Горе», и она говорит: «Завидую!», — «Думаете, будет хороший спектакль?», — «Пьеса очень хорошая». В сущности, так все и вышло. Сразу скажу: спектакль не кажется мне удачным и в первую очередь из-за сценографии Бенедиктова – тяжело, некрасиво, неудобно, бессмысленно. Очень много ненужной суеты – все постоянно что-то двигают туда-сюда – арки, лестницы, диваны, зачем – бог весть. Да и вообще много неоправданной суматохи: вот вбегает в начале Лиза и носится среди колонн, крича что-то Софье, будто не знает, где спальня и подозревает, что они с Молчалиным за колонну спрятались. А Петрушка, которому Фамусов диктует записи в календарь, не имея ничего в руках, после каждого указания заходит на минутку за колонну. Там записывает, что ли? Но дело не только в этом, вообще много необъяснимого по разбору, Лиза, например, бросается на шею с объятьями сомнительного свойства буквально всем мужчинам, включая Фамусова и Молчалина, а не только Петрушке. Бог с тем, что ее текст против этого, но оправдать же как-то надо? Но в целом, вот удивительная вещь – несмотря на все вопросы, пьеса звучит очень внятно, по-прежнему смешная, острая и очень актуальная. Все уже обсудили, что зал дружно захохотал на «Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве, \Великолепные соорудя палаты…», но ведь весь этот монолог Чацкого из сегодняшнего дня, что ни фраза: «К свободной жизни их вражда непримирима,\ Сужденья черпают из забытых газет \ Времен Очаковских и покоренья Крыма», и зал это ловит. Я вот как услышала от Репетилова: «Когда ж об честности высокой говорит, Каким-то демоном внушаем: Глаза в крови, лицо горит, Сам плачет, и мы все рыдаем», сразу про Киселева подумала. Ну и артисты тоже, при том, что, видимо, из-за не очень внятного разбора никто не играет классно, но и никто не играет прямо плохо, раздражающе, все живые. Включая Чацкого – неизвестного мне рослого Максима Керина, все время бегающего в развевающемся пальто, на мой взгляд не слишком убедительного, но все равно вполне симпатичного. Из старших лучше всех моложавый и шустрый Фамусов (похожий на себя Веселкин) и лучшая мизансцена спектакля в финале, когда, произнося ритуальное «в деревню, к тетке», он сидит, усталый, обняв дочку, а она – его. Любящий папа, никуда ее не ушлет, а пожалеет. И Нина Дворжецкая – резкая, властная Хлестова — хороша. Репетиловым был Кривощапов, — хороший, но я ждала от него большего, знаю по старым ролям, что он очень талантливый. Впрочем, артисты может быть еще и наберут, где возможно. А вот что безусловно понравилось – это дополнительный буклет, сделанный как старый «модный журнал» — литература, критика, моды. Все очень легко и хорошо написано, много увлекательной информации, в общем, для школьников пойдет. 

Ужасно вдруг соскучилась по театру. Начала с диптиха Юхананова «Пиноккио» в Электротеатре. Многие хвалили, опять же, на ЗМ выдвинули, надо быть в курсе. Пошла прежде всего из-за костюмов Насти Нефедовой, которые на фотографиях и эскизах выглядят очень эффектно, ну и на сценографию Юры Харикова посмотреть, который вернулся в лоно Юхананова. По интенции это очевидная эпохалка. Две части. Первая – «Пиноккио. Лес» идет два с половиной часа, вторая – «Пиноккио. Театр» — четыре с половиной. Пьесу написал Андрей Вишневский, который учился с Юханановым в ГИТИСе, а сам он пишет в программке, что писал ее с 70-го года, то есть почти 50 лет. Наверное, так и есть, пьеса необычайно многословная и многозначительная, как любит говорить Рубинштейн, «с мифологизминкой и фантасмогоринкой». В спектакле все персонажи удвоены, наверное, все же волей режиссера. Есть как бы ведущие, читающие ремарки (их называют в программке «ремаркеры» и перечисляют как Гете, Клейст, По и Шелли), они постоянно повторяют друг за другом или говорят хором. Как, впрочем, и все остальные персонажи, что тоже удлиняет шоу вдвое (вкупе с замогильным ритмом половины сцен). В первом спектакле речь про рождение Пиноккио (вернее эти зародыши — результат аборта у дерева), а во втором – его\их путешествие по театру снизу вплоть до ангельских высот, причем театр все, населяющие его, считают наркотиком. Все весьма витиевато, не буду углубляться. Я, честно говоря, так себе придумала, что если совсем тяжело пойдет, то попробую помедитировать на картинку и звуки Курляндского и отключиться от всей содержательной части (тем более, что в программке содержание подробно расписано по сценам, как в либретто музыкального театра). Первый спектакль даже как-то нормально прошел, там много меняется картинка, очень красивые лазерные эффекты, особенно тоннель как будто в тумане и еще мне понравились девочки-Пиноккио – Мария Беляева и Светлана Найденова, у них очень симпатично придуманная кукольная речь и пластика, хитроватость с наивностью. И еще в первой части любопытно, что Азбука – это явно Тора, папаша Джеппетто в финале выходит в светящемся талесе и в качестве азбуки лепит на лбы двойняшек светящиеся тфилины (их они во второй части и отдают за билеты в театр) . Но вторая часть очень тяжело пошла – ужасно много мучительного текста и актерского кривлянья, на который не получается не реагировать, хотя есть пара мест, где вроде бы должны быть импровизации с шутками про текущий момент. И пара шуток были неплохие, но все равно шли туго и выглядели заготовками. Даже костюмы и девочки-Пиноккио к концу перестали радовать. Совсем на меня этот гипноз не действует.

28 ноября  в первый и последний раз за месяц вышла в театр.  Пошла  в док – он заканчивает играть на Казакова, в очередной раз их выгоняют – на вербатимный показ группы Сандрика Родионова. Они записывали разных, как я поняла, немолодых ученых, работавших с разными эпидемиями и сделали целый цикл «История эпидемий» (и все это входит в проект «Театр без маски» , в котором идут трансляции показов). Тут был замысел не традиционного вербатимного показа, где актер пытается изобразить героя, а какой-то неизвестной мне раньше технике, когда актер играет в наушниках, где у него звучит голос героя, пытаясь повторять за ним. Сегодняшний показ назывался «1970. Холера эль торо». У нас героем был Стадников, вокруг много было накручено – и одновременная съемка героя с проекцией на экран, и вывод каких-то разыгранных за кулисами сцен на экран и немного игры с предметами-куклами, которую как художник сделал Юра Богуславский. Но все это пока в очень сыром виде, трансляция шла плохо и Стадников не слишком годился на эту роль – как-то технически бормотал и его часто просто было не слышно, хоть и маленький зал. Но сама история, которую Сандрик сделал сам – просто шикарная. Это монолог одесского врача-эпидемиолога Льва Яковлевича Могилевского, который работал на холере в Одессе. 80 лет человеку, очень живой и очень интересно рассказывает и что это было, и как скрывали, и как люди реагировали – все это сразу невероятно напомнило историю из «Доктора Штокмана» про зараженные источники, которые скрывают. И вообще о том, как оказывается много было страшных эпидемий повсюду – он много куда ездил. Начинает с того, что работал на эпидемии чумы, кажется в Казахстане, вернулся, а через месяц – холера.  

8 октября. Все собиралась на Золотой маске посмотреть из тех спектаклей, которые мы выдвинули – те, которые я не видела живьем. Было таких несколько штук, но как-то не складывается: что-то отменяется, потом сама карантиню. Но вот дошла до спектакля, который сама пробивала, как танк, хоть и видела его в усеченном варианте — VR «Калевала. Эпизоды» из Петрозаводска. И очень рада, что дошла, просто очень интересно было, а я на фестивалях уже много виара повидала. Тут главный трюк в том, как они вписывают в VR-декорации живых актеров, которые то летают вокруг тебя, то плывут , то подходят совсем близко, окружают, протягивают руки и даже трогают тебя (понятно, что трогают уже девушки-ведущие в национальных костюмах, но пока ты в шлеме, кажется, будто герои). Сделаны, конечно, самые невероятные фантастические пространства – огонь, вода, космос, всякие мифологические миры, но и кое-что снято в реальных карельских пейзажах, в скалах с речками и деревьями. Длится все это 40 минут и работы тут какое-то невероятное количество. Я, пожалуй, живых людей вот так вписанных, видела только однажды – в видео Бьорк на выставке, там уже деталей не помню, но кажется, это было не так насыщенно, как тут. Тут, правда, главная проблема – именно актеры, Бьорк у них нет, да и проблема в том, что трудно им, я потом разговаривала с режиссером, Олегом Николаено, он рассказывал, что снимал их на зеленке и они вообще плохо ориентировались, что происходит, какая уж тут игра. Но то, что они несколько деревянные, ты понимаешь, когда они в твоем масштабе, а в спектакле одна из самых интересных вещей – игра с масштабами и еще с разным типом комментария к мифологическому сюжету (все, кстати, играют на карельском и надо читать субтитры). Есть люди в костюмах 19 века – это один комментарий, есть вроде бы современные ребята и они читают что-то вроде рэпа. А есть герои и они, например, когда о них рассказывают, выезжают, крошечные, на каком-то волшебном диске и там скачут на санях, скандалят, говорят о чем-то — совсем рядом, их можно рассмотреть и кажется даже на ладонь посадить. И тут уже совсем неважно, как играют, прямо живые цыплята. И с музыкой тоже поработали: когда мы в скалах, на камнях сидят музыканты с аутентичными инструментами, тебя окружают женщины из хора тоже в национальных костюмах, и поют, и тянут руки, и манят за собой. И в паре случаев ты идешь, даже входишь в какие-то ворота (конечно, тебя направляют, чтобы не упал), а там уже все по-другому. В общем, очень было вдохновительно.

3 сентября. Открыла сезон: пошла в театр на Таганке на «Снегурочку» Дениса Азарова, это еще предпремьера, так что все сыро и можно надеяться, что артисты что-то наберут. Но пока на сцене каша. Все как будто решается через музыку, которая по очереди идет в двух регистрах: есть что-то мрачно-электронное с фольклорными обертонами композитора Ивана Кушнира – это тема Снегурочки. В это время валят дымы и нагнетается тревога. И есть голимая советская попса вроде «Казановы», тоже им как-то обработанная – это Берендей и его царство. Царство это устроено в фарсовом духе: Бобыль с Бобылихой – почему-то два мужика-забулдыги, томный Лель, вечно полуголый и в темных очках двигается в замедленном ритме модельной походкой от бедра, а еще есть энергичный толстяк Берендей (Павел Комаров), все время пародийно поющий попсу с челядью в офисных костюмах на подтанцовках. Снегурочку играет Дарья Авратинская, у нее есть пара симпатичных наивных моментов, но больше ничего пока не ясно. И нечего сказать про Мизгиря и Купаву, которые не фарсовые, но и амбиции на драматизм в этом спектакле непонятно куда девать. Ну и сценография Трегубова, в которой есть качающийся и светящийся экран-потолок, а во втором акте – бассейн, где все зачем-то плещутся. В общем, я не очень надеюсь на то, что это во что-то вырастет, но амбиций у режиссера много, это видно. Произвели впечатление две вещи: то, что Берендей ужасно похож на фабровского Диониса в «Горе Олимп». И Трофимов в роли Мороза, причем не то, как он играет, а то, как он выходит на сцену высоченный и какой-то совсем нездешний, прямо Страхи и Ужасы из «Синей птицы». И еще смешно, что в пресс-досье всех артистов нам представляют через роли в каких-то фильмах и сериалах, так и ждешь, что про Островского напишут, как про автора трешовых сериалов. А вообще, смотреть «Снегурочку» после любимой черняковской невозможно. Хотя вот у Долина в театре Наций была живая и симпатичная. 

Оказывается, забыла выложить свои записи за июль.

Понемногу чего-то смотрю. Вчера вот даже не без удовольствия посмотрела у Елютина получасовой карантинный ромком из Шаубюне Love Lockdown по пьесе Дункана Макмиллана – история отношений по зуму во время пандемии на двух актеров. Что интересно, нигде не пишут, кто режиссер, а только, что команду создателей мы знаем по спектаклю «Дыхание» Кэти Митчелл, который приезжал на НЕТ в 2014-м. Там тоже была пьеса Макмиллана и актеры Кристоф Гавенда и Дженни Кёниг, но боюсь, что тут не Митчелл. Впрочем, актеры симпатичные и придумано несколько милых деталей про совместную жизнь через экран – на кухне, перед телевизором, в постели. Правда, посткарантинный финал пока выглядит неадекватно радужно, но может быть и впрямь зрители так устали, что плохих финалов видеть не желают. 

На сайте Импресарио спектакль выложен бесплатно и с переводом, что очень трогательно и смотрится, как поддержка зрителей. https://wowwowwow.ru/lockdown/ 

Наверное, надо зафиксировать первые театральные пробы в игровом мире. Во-первых, был «Бассейн» по бесприданнице в мире игры The Sims 4, вроде бы придумали это в лаборатории театра на Таганке, а потом была выставка с проекцией на три экрана, поскольку там три локации. По-моему, вышло занятно, и ясно, что с этим можно дальше работать и мне понравилась возможность использовать текст – и как подпись, и как бабблы. Авторы – режиссер Эмилия Кивелевич и художник Лина Хасанова. https://art.hse.ru/gallery/bassein 

3 – Взялась смотреть оперу «Лулу» Берга в Мете – постановка Уильяма Кентриджа, которого очень люблю. И не смогла – все время уходила-приходила, прямо тяжело шло. Офигенно все придумал Кентридж: красота, проекции, газеты и надписи во все зеркало сцены, конструктивистские штуки и пр., но вот эта традиционная оперная игра с подачей, позы, мимика, толпы оперных толстяков, изображающих кого угодно, все фальшивое невыносимо. Да и сам пафос про ужасную безнравственность женщины, с которым он не стал спорить — воля ваша. Наверное, это было бы неплохо смотреть сверху, с ярусов, когда открывается вся сцена, она кажется гигантской, а люди на ней – муравьи. Но крупные планы просто ужасны. https://www.youtube.com/watch?v=n5GoAnCaq9U 

Май начался с театрального фестиваля Театертреффен-онлайн и анимационного Штутгартского, который нужно было много смотреть онлайн и записывать, так что записывать театр опять забросила. Надо по свежему, а все время кажется, что вот предыдущее запишу и тогда. Да еще все время что-то смотрю обрывками, думая, что потом когда-нибудь досмотрю и потом забываю, что это было вообще. В общем, надо хоть в двух словах, что помню, чтобы двигаться дальше. 

На самом деле кроме спонтанной программы «Точки доступа» в апреле я смотрела много всяких стримов, но оттого, что не записывала и из-за общей вязкости обстановки, теперь очень трудно вспомнить, что это было и когда. А надо. Поймала себя на том, что сейчас совершенно не могу смотреть «большие» спектакли. Не только три, но даже полтора часа кажутся невыносимыми. Все, что выглядит важным, скачиваю, если могу, до лучших времен, не знаю, будут ли они и когда. Уже сделала папку «Карантин» на жестком диске и туда все складываю. И неожиданно оказалось, что из театра единственное, что идет – это современный танец, смотрю его постоянно с восхищением. И вот несколько моих героев апрельских стримов.

Буквально в последний день марта началась Спонтанная программа фестиваля «Точка доступа», по-моему, совершенно отличная и очень продуктивная идея буквально с колес попробовать формы жизни театра в интернете. Весь месяц разные группы и одиночки, совсем новички и опытные, актеры, танцоры и перформеры придумывали всякие проекты, они проходили отбор (отбирал Леша Платунов, по-моему, очень толково) и тут же ставились в афишу – главное, чтобы показы (или единственный показ) успели до 30 апреля. Я успела посмотреть штук 15 целиком и еще сколько-то частями,  впечатлений масса, причем, дело не в результате – понятно, что все довольно сырое, в основном это заявки и направление размышлений, а не готовые спектакли, — а в ощущении перспективности. И вообще про это хочется думать. 

Месяц выдался странный. 

Сначала мы с Глебом полетели в путешествие по Узбекистану. Ташкент-Бухара-Самарканд. Чем дальше – тем более аутентичное, старое и меньше привычной цивилизации, очень красиво и вкусно (особенно плов). Поездка вышла шикарная, вот фотографии в фб — https://www.facebook.com/dina.goder/media_set?set=a.3829309277087010&type=3

Буквально после нашего возвращения Аэрофлот перестал летать в Узбекистан из-за коронавируса. 

Как прилетела 12-го, в тот же день поехала на Суздальский фестиваль, получилось с опозданием. Но все смогла посмотреть, а народ как-то не успел осознать и испугаться и вовсю обнимался и тусил, и ясно было, что это последний праздник перед тем, как крышечка захлопнется, так что вышло как-то особенно тепло. В день возвращения, 16-го, уже закрыли школы и кончились массовые мероприятия, но мы с Суздальфестом как-то успели выскочить – кажется, никто не заболел.

Вот по итогам фестиваля что вышло: 

В Кольте — https://www.colta.ru/articles/cinema/23888-animatsiya-v-suzdale-2020-samoe-interesnoe-rasskazyvaet-dina-goder

В блоге БФМ http://blog.multfest.ru/suzdal2020-1 и

http://blog.multfest.ru/suzdal2020-2 

А до фестиваля там же в блоге вышло интервью с Дашей Кащеевой в трех частях:

1 http://blog.multfest.ru/kashcheeva1 

2 http://blog.multfest.ru/kascheeva2 

3 http://blog.multfest.ru/kascheeva3 

Кстати, почему-то не публиковала, что перед этим было интервью с Юлей Войтовой — http://blog.multfest.ru/juliavoitova 

а еще в январе – со Светой Филипповой в трех частях

9 — Вернулась из Т-А и сразу пошла в «Практику» на спектакль Квятковского «Занос» по Сорокину. Придумано ужасно интересно, Юра, конечно, очень изобретательный. Поскольку зал маленький и тесный, то разнообразие достигается тем, что всем дают наушники и есть три канала, из которых можно выбирать. Значит, все слышат разное. Наушники выдают в отдельной комнате, там строгие ребята в костюмах дают инструктаж, говоря, что это мы прослушиваем подозреваемых и заодно можем следить за другими зрителями, кто что слушает. В зависимости от канала, наушники загораются разным цветом: красным, синим или зеленым и поэтому всегда видно кто что в зале слушает. Большинство, конечно, слушает то, что происходит на сцене, закрытой стеклянной стеной. Рядом со сценой – телевизор с клеточками, как у охранников, где просматривается, что где происходит и стоит цифра, какой это канал. На сцене за стеклом – гостиная богатой дачи. Поначалу на каналах кроме этой гостиной, где идет уборка, слышны (и видны на маленьком экранчике) две дачные комнаты. В одной просыпается хозяин-бизнесмен со своей красоткой. Его играет Максим Виторган, его подругу – знойная Мила Кертеш, похожая на реальную девушку с Рублевки с надутыми губами, а не на актрису. В другой комнате – гость-художник и его подруга. У меня их играли брусникинцы Петр Скворцов и Алиса Кретова, ну и вообще это главным образом спектакль брусникинцев. Надо сказать, все тут очень точно играют, не мажут, удовольствие на них смотреть. Но потом все они и прочие гости с обслугой собираются в гостиной, там идет какая-то золотушная пьяноватая жизнь с разговорами, а на двух других каналах уже не дом. На одном запись длинного интервью с Сорокиным, он как всегда интересно рассказывает и хочется его послушать, поэтому я много его слушала, а смотрела, что происходит за стеклом. А на третьем канале и в окошке – лицо мальчика, который в темноте что-то говорит интересное, но непонятное. Я его слушала пару раз урывками, оказалось – это текст Пригова, которому посвящена пьеса Сорокина. А говорит – попугай, которого играет очень мной любимый Аскар Нигаметзянов. Мы весь спектакль видим только его ноги, свисающие откуда-то сверху, а сам он, как клетка с попугаем, завешен тряпкой, только в конце понимаем, кто это был. В общем, все так и движется, а в конце начинается классическое сорокинское безумие текста вместе с кровавой баней, уничтожающей все это дворянское гнездо постсоветских вырожденцев. Но все это помножено на дополнительное безумие, к которому склонен Квятковский, отчего уже происходящее делается окончательно непонятным. При этом все время интересно, не скучно. Это какое-то особенное умение Юры – заряжать спектакль энергией, так что всех вштыривает, хоть ничего и не понятно. Та же история была с «Зарницей», но там, правда, текст не тянул против сорокинского. 

1-го декабря пошла на спектакль Балета Москва «Танцпол» бельгийского хореографа Йеруна Вербрюггена. Он поставил его одновременно на современную и классическую их труппы, поскольку речь про американские танцевальные марафоны 20-х годов. Вроде «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?». Получилось довольно энергично (и по музыке – музыка шведа Стефана Левина), но на мой вкус уж слишком попсово, прямо шоу-балет. Хотя много придумано, танцоры даже поют немного и довольно эффектно. https://www.youtube.com/watch?v=CZ9p9FW0zJ0 

Вечером пошла в Вахтанговский на «Пер Гюнта» Юрия Бутусова. Удивительное Юрино свойство все запутать – человек, не знающий содержания, не имеет шанса понять, кто кому дядя. Тут есть два Пер Гюнта. Одного так и зовут (и это Сергей Волков, актер энергичный, но не слишком обаятельный), а второй значится как Другой Пер Гюнт (Павел Попов), хотя поначалу он явно тролль. Ну и вообще кто из них кто, разобраться не просто. Еще Волков беспрестанно поет на разных языках (хорошо, кстати) и вообще музыки и пения в спектакле очень много и все вполне качественно, но зачем – бог весть. Еще в роли матери очень красивая Евгения Крегжде, а тоже поющая Сольвейг – Яна Соболевская. Ну и музыкант, играющий на разных инструментах, поющий, да и еще играющий роль – впечатляющий Юрий Цокуров. Анитра – Аделина Гизатуллина. В общем, народу на сцене мало, сцена то заставлена зеркалами, то почти пустая (художники Максим Обрезков и Александр Барменков), все себя не жалеют, носятся, орут, обливаются водой и обмазываются грязью – и все непонятно зачем. В какие-то моменты вдруг становится интересно, как будто случаются минутные точные попадания, а потом снова смысл исчезает в густом тумане. Неведомо зачем пару раз фонограммой свои стихи читает Тарковский и еще ближе к концу как вставной номер идет такая резкая антиклерикальная сцена (к чему – не спрашивайте), про которую в программе написано, что это «цитата из спектакля Клауса Кински «Иисус» (1968)», очень видно, что это делалось во время войны во Вьетнаме. Пер Гюнт кричит тексты, а давно умершая его мать, поднимает из кипы огромные листы, на которых написан перевод. Такая несколько ритмизованная проза, даже с рефреном, перечисляющим униженных и оскорбленных (включая вьетнамцев) и противопоставляющая их Иисуса – церкви и обществу. Удивительное ощущение: четырехчасовой спектакль, на полной выкладке, с невероятным напряжением – артистов хоть выжимай, как и монтировщиков (сроду не видела, чтобы монты с такой скоростью носились), а ощущение, что это меня все это время мучили, выходишь просто без сил.

17. Поехала в Питер на юбилей АХЕ – 30 лет команде, они назвали дату «ахххелетие». Хотела к тому же посмотреть их площадку «Порох» на заводе слоистых пластиков, где до сих пор не была, ну и увидеть «Пра Рабле», на которого так и не попала в прошлом году.  Спектакль, по-моему, получился шикарный, очень драйвовый и содержательно  в прямых отношениях с Рабле. Все действие идет вокруг огромного стола, зрители сидят по две его стороны двумя рядами и с одного торца. В столе множество без конца открывающихся-закрывающихся люков, а над ним высокая деревянная решетчатая конструкция, которая строится специально для спектакля, а значит актеры беспрестанно прямо перед нашим носом вылезают из стола или падают\спускаются в дыры, висят и бегают над головой по перекладинам, качаются на канатах, все вокруг полыхает огнем, заливается вином. Во втором торце стола  – кухня, там хозяйничает Макс в огромном поварском колпаке и время от времени разносит зрителям еду и кормит их жареной картошкой с солеными огурцами и поит вином, идет пар, дым, запах. А на столе-сцене актеры (кроме Паши еще актеры: Ник Хамов — самый акробатический (он же Фаустом в прошлом спектакле был), Игорь Устинович, Александр Кошкидько, Эммануил Овсянников) и две актрисы – Гала Самойлова и Анна Буданова. Все мужчины одеты во что-то гипертрофированно средневековое, женщины в длинных платьях. Но все по-ахешному не жалеют себя – залезают  повсюду, обливаются и обмазываются всем. Начинается все с рождения Пантагрюэля и смерти его матери —  у Самойловой по ногам текут кровь, как при родах и молоко. И вообще все время физиологии очень много, больше, чем обычно у Ахе, где она бывает условной, а тут близко к Рабле. И еще неожиданно много секса – и в сценах между героями и даже между актерами и зрителями (как актрисы ползают по столу с кусками хлеба в зубах, подползая к зрителям, чтобы откусывали с другой стороны). И много прямого контакта, выходов из ролей («я режиссер!» — вопит Паша, когда его стаскивают сверху), клоунады. Текста не очень много, но он есть и все это невероятно зажигательно, очень красиво по свету и цвету и действительно волнующе.  Ну а в конце, раз уж это был день рожденья – устроили пир!
19. Пошла на «Бориса» Крымова, по пушкинскому «Годунову» сделал он его в агентстве Арт партнер Леонида Робермана в пространстве музея Москвы – второй корпус, не знаю, что там обычно, а тут был полностью переделан под театр. Очень красивое пустое кирпичное здание, когда входишь – видишь волейбольную площадку и по-уличному одетые дети играют в волейбол. А потом уже видно, что дальше выстроен амфитеатр. Давно уже не была на таком бомондном спектакле, хотя играют не в первый раз. Сплошь знакомые медийные лица, но молодых почти нет, 50+ по крайней мере. Крымов хулиганит, как всегда, но в этот раз есть ощущение, что, когда он начинал придумывать спектакль, замахивался на долгую и подробную историю, а потом увидел, что времени нет и все быстро свернул, оставив только метки пушкинского сюжета. Начинается очень круто: играющих детей зовут домой, тут гаснет свет и мы видим под снегом цепочку укутанных бабушек с укутанными детьми. Они выходят на площадку и сбоку на стульях начинают детей переодевать – это похоже на то, как приводят детей на кружки в домах культуры. Инна Сухорецкая надевает кокошник, подвязывает косу (она тут  опять распорядитель и ведущая концерта, как была у Крымова в «Му-му»), кто-то из мальчиков садится за красный рояль – главный предмет оформления и постепенно становится ясно, что это концерт – к инаугурации Бориса. Все бабушки раздеваются и выходят в бархатных платьях петь хором (выяснилось, что это настоящий хор ветеранов «Москворечье»). Суетятся официанты, выставляют столы, еду на них, с улицы  входит Борис со свитой, причем все раздеваются и оказываются не в пиджаках, а в шерстяных уютных кофтах. И требуется, чтобы все Борису  читали стихи Пушкина, а они не помнят, как-то пересказывают своими словами, но должны, ничего не поделаешь. Борис – Трибунцев – отличный, живой, суетливый, непосредственный, все время за одобрением и пониманием поглядывает на публику. И классный Шуйский – Филиппов, как будто такой милый и душевный, но видно, что с двойным дном. Смешной еще момент, когда читают про «любовь к отеческим гробам», говорят, что гробы прямо сюда привезли – и вносят явно древние гробы, а в них скелеты в истлевшей одежде (в программке указано, что в спектакле используют предметы из Музея Москвы, можно подумать, что это они). И рассказывают, где кто (Василий Темный, Всеволод Большое Гнездо и пр.), свита тупо шутит, затыкает носы и т.д., И в сущности после этого спектакль очень быстро сворачивается. Есть еще номер Лжедмитрия с Мариной из концерта. Лжедмитрий – нервный зубастый мальчик, панически выкрикивает текст (его у меня играла Алина Ходжеванова , в пару с ней его играет Смольникова ). Но оказывается, что партнерша заболела, как говорит ее папа\дедушка – его играет Герман Лукомников, (он потом выходит, как юродивый со стихами и бормочет, что режиссер, мол, считает, что юродивого должен настоящий поэт играть и вспоминает, кого видел в зале на предыдущих спектаклях, включая Кима и Рубинштейна). Тогда Борис останавливает последнюю женщину из хора, которая уже бежала домой и звонила сыну – и требует читать за Марину. Ее у меня играла высокая и симпатичная Паулина Андреева (еще в этой роли Виктория Исакова и Мириам Сехон). И там все время кто кого: он ее заставляет, она пытается отбояриться и как-то защититься от унижения, уйти. Не выходит, конечно. Ну а потом Борис заканчивается, как и начался – выходят опять царедворцы-бояре, но уже без стихов.  Ужасно жалко, что телефон забыла – очень красивое пространство там было. https://www.youtube.com/watch?time_continue=121&v=qbQMLSwdvuo&feature=emb_logo
24 – «За белым кроликом» в Циме, поставила Полина Стружкова по пьесе Марии Огневой, говорят,  была хорошая читка на Любимовке. Продюсерский проект Леши Малобродского с Таней Лукьяновой. Сильная тема, но ощущения двойственные, не могу оценить по спектаклю пьесу, которую очень хвалят, возможно, мои сомнения из-за актерских проблем. Есть три параллельно развивающиеся сюжетные линии. Первая – про двух Алис с бантами в белых бумажных платьях (художник Саша Дашевская и по ее части все неплохо) и белого кролика. Они сидят за большим круглым столом-подиумом (зрители тремя секторами амфитеатра — вокруг) и обсуждают, что кролик бежит к королеве, они хотят вместе с ним, но опаздывают (вместе с тем ясно, что опоздали на последнюю электричку с дачи) и теперь – самый короткий, но рискованный путь – прыгать в кроличью нору, где неизвестно, что будет. А нора – это сесть в попутку к незнакомцу. Три радиуса-прохода от стола ведут к трем экранам на окружности зала, герои разбегаются к подиумам под экранами, их подцепляют тросами, и они как будто падают на фоне видео, продолжая болтать детскими, тюзовскими голосами. Вторая линия – это центральная героиня, 30-летняя сценаристка, которая не хочет иметь детей, толкает какие-то феминистские телеги в духе стендапа со стола подиума, но на самом деле как будто чего-то боится (тут наоборот текст резкий и даже матерный, ее играет Елена Дементьева и в ней тоже мне видится какая-то искусственность). А третья линия – это матери двух двадцатилетних Алис, убитых по дороге домой неведомо кем (Ольга Цинк и Маргарита Шилова). Сначала одна как будто проявляет активность, а другая замерла, потом наоборот и вот эти матери на меня произвели впечатление. Особенно та, которая, спустя десять лет совершенно двинулась на идее расследования и всеобщей вины. Вокруг этой истории гибели крутится и желтое тв, и коррумпированный суд (виновного сначала нашли, потом отпустили). В общем, все три линии собираются вокруг трагедии (пишут, что это реальная история), о которой говорится обиняками, показывая, как травму переживают и матери, и главная героиня, которая, оказывается, была на даче с девочками, но решила вернуться и подождать до утра. В общем, по материалу это все, конечно, важное и сильное, но в режиссуре меня мучает какая-то беспрерывная суета, мелькание, неведомо зачем хождение туда-сюда, которое, наверное, должно нагнетать тревожность, но скорее раздражает. Как и то, что в финале мертвые девочки посоветовали героине все же рожать. Такое вот двойственное ощущение. Даже не удалось поплакать.
26. Пошла на «Дядю Ваню» в театр Наций поставил руководитель театра «Одеон» Стефан Брауншвейг. Ничего у него не видела, а теперь и не хочу. Сам сделал сценографию: какие-то фотообои, изображающие лес и сплошной деревянный забор. Ну и бассейн размером с ванну, в который все почему-то плюхаются прямо в одежде. Шикарный актерский состав – Миронов играет дядю Ваню, Белый – Астрова, Боярская – Елену Андреевну, Вержбицкий – Серебрякова, Лумпова – Соню, а смотреть невозможно, тоска смертная – зачем ставил, что хотел сказать – не поймешь. Лучшая – просто потому, что самая живая и непосредственная – Лумпова, остальные прямо маются, не знают, что делать на сцене, наигрывают невозможно. Сам Брауншвейг говорит, что ставил про экологию, и правда, те 3 минуты, что Астров рассказывает про леса и вообще то, что он вегетарианец и пр. – хорошо ложится на сегодняшнюю злобу дня, но это Чехов, режиссер тут вообще ничего своего не прибавил. Обидно ужасно.
27. На один день полетела в Питер смотреть новый проект Сигны, который она сделала для фестиваля NET. Организаторы, конечно, герои, такую масштабную вещь поднять. Написала целый длинный текст для Театра, так что, сейчас без подробностей, выложу его потом.
29. Сходила на VR-спектакль «Я убил царя» Михаила Патласова в Новом пространстве театра Наций, в их подвале, где никогда раньше не была. Строго говоря, спектаклем это назвать трудно, скорее это запись театрализованной лекции или музейной экскурсии, но это не важно. По подвалу расставлены стулья, каждому выдают шлем с наушниками и дальше ты просто смотришь. Ты как будто попадаешь в глубокий колодец, по стенам которого расположены документы и фотографии, касающиеся всей истории, связанной с расстрелом царской семьи. И дальше, останавливая взгляд на какой-то из них и кликая по тачпэду на шлеме, ты можешь «оживлять» эту фотографию (это сделано аккуратно и убедительно), а дальше появившиеся актеры начинают разыгрывать сцену или произносить текст и появляется текст с комментарием, объясняющим, кто это. Играют все никак особенно (включая Миронова, который играет Николая), но, по-моему, никак особенно и не требуется, а там, где включается «художественность», по-моему, сразу становится хуже. По материалу все это довольно интересно и интерактив заключается в том, что и в каком порядке ты выбираешь для просмотра. Нам объявили, что материала там на 2, 5 часа, а у нас полтора часа, так что решайте сами. Как решать, непонятно, поэтому я около часа смотрела все подряд с начала (снизу), а потом пошла в конец (там оказался современный народный крестный ход, видимо что-то по поводу убиенных, что, конечно, эффектно сочеталось с рассказами о народном ликовании при объявлении о мучениях и убийстве сто лет назад). И оттуда двинулась выборочно к началу. Кое-что, как я поняла, еще не готово (фотки не кликались), но в целом все поняла. Выгонять нас стали через час 45, поскольку пришли люди на следующий сеанс, но, честно говоря, больше и трудно было бы сидеть, и глаза, и голова разболелись за это время ужасно.
30. Было 2 спектакля. Сначала – «У нас все хорошо» в Практике. Это с рыжаковским «Июльансамблем» поставил Иван Комаров, тоже ученик Рыжакова, только бабушку там играет Эра Зиганшина. Пьесу Масловской я очень люблю, она смешная, яростная и очень точная, перевод Киселевой тоже отличный. Помню, что давно в Москву приезжала постановка Яжины по этой пьесе и произвела впечатление, но кажется я других спектаклей по ней не видела. Тогда было ощущение, что пьеса бьет по всем болевым точкам, теперь, кажется, уже не совсем так, не знаю, как воспринимают его поляки, есть ли в них то же болезненное желание перестать быть поляком, а называться европейцем, и ненавидеть родную нищету. Как я слышала, у них этот период тоже прошел и включился знакомый нам патриотизм. Да и телевизор сегодня со всеми своими рекламами и мыльными операми потерял актуальность, а в интернете все работает немного иначе.  Но режиссер, похоже, как-то затормозил и на сайте пишет про текст Масловской: «лет восемь назад он казался, как минимум, странным. А спустя некоторое время я увидел, что он сочетает в себе всё, что присуще языку современного человека… рекламные слоганы, высокая степень абсурда — и при этом поэтичность». Мне кажется представление об абсурде его немного сбило: он сделал спектакль как клоунаду (в принципе это нормально для этой пьесы), но какую-то чрезмерную, истерическую, все только носятся с кукольной пластикой и вытаращенными глазами и орут, ни одного живого слова. Мне кажется, таким образом он хотел выделить финал, когда гаснет свет и актеры, лежащие на полу в темноте, начинают своими голосами рассказывать что-то от себя. Это похоже на личные короткие истории, и каждая заканчивается словами «У нас все хорошо». Не уверена, что это была хорошая рамка для пьесы Масловской, в которой много своей боли и отчаянья. Она стала казаться каким-то нелепым цирковым шоу. https://www.1tv.ru/shows/dobroe-utro/pro-kulturu/u-nas-vse-horosho-v-teatre-praktika-dobroe-utro-fragment-vypuska-ot-29-11-2019.
Вечером 30-го пошла в Гоголь-центр (малая сцена) на «Спящую красавицу», танцевальный спектакль Вани Естегнеева и Ани Абалихиной, который, говорят, очень хвалили танцкритики и уже выдвинули на Золотую Маску. Честно сказать, при всей симпатии, которую питаю с ним двоим, осталась в полном недоумении. Остается только, как всегда в таких случаях, говорить себе, что это не мой предмет, я ничего в нем не понимаю, а по-дилетантски могу любить и не любить что хочу. В общем, там такое странное претенциозное пятичастное либретто, которое сразу меня смутило, (привыкла считать, что как люди формулируют, то у них и в голове). В интермедиях либретто проецируется на задник, а еще на нем извиваются нарисованные на компьютере цветочки. Какая-то история про мужчину и женщину, которые на пластиковой травке по очереди засыпают и пытаются разбудить друг друга, и вместе с тем соблазнить. К концу герои выносят на сцену скелет в платье и с фатой, который зовется спящей Авророй, а потом вдруг становятся королем и королевой в пластиковых коронах. В финале надувают на сцене огромный прозрачный шар и оба входят в него. Все это как-то выглядит плоско, и по танцевальному языку скучно. Ушла удрученная.
 

А вечером пошла в Практику, где на том же Брусфесте – фестивале, посвященном Брусникину (выставка к нему же относится) и сосредоточенном вокруг документальности, показывали новый спектакль Музея истории ГУЛАГа и неизвестного мне Театра Предмета «Наблюдатели». Подзаголовок — «Сценическое исследование в жанре предметного театра». Режиссер – Михаил Плутахин и придумано было в рамках весенней театральной лаборатории в музее ГУЛАГа.  Выглядит это так: на большом столе стоит множество разнообразных музейных предметов (привезенных из бывших лагерей Чукотки и Колымы),  причем даже с бирками, и пять актеров в черном ими оперируют  под звуки, которые тут же в первом ряду с помощью тоже разных предметов, а также голоса, топота и др. издает маленький ансамбль «Комонь». По звуку все очень интересно, а по части самой истории – довольно невнятно и очень не сразу понимаешь, что происходит с бесконечно переставляемыми то группами, то кучей или по-одному предметами. Постепенно какие-то микроистории становятся ясными, например, с бутылочками, которые выглядят людьми на танцах. Или утюгом поездом. Или рядом бутылок, подсвеченных фонариком, от которых тень на стене кажется расстрельным строем. Или сцена с кружками и молотками, пружиной и кусачками – истории о том, как ломали на судах или допросах. И взлетающие перышки, как улетающие души. В общем, это выглядит довольно красиво, но устаешь от невнятности, и попыток разобраться, хоть и недолго длится.
15. Смешное сегодня было представление на NET – называлось Селфи-концерт, шло в одном из залов ММОМа на Петровке. Устраивал такой певец-музыкант, а вместе с тем перформер из Болгарии Иво Димчев. В зале кто стоял, кто сидел на полу или отдельных стульях, и тут выходил он – здоровяк весь с татуировках и с квир-внешностью – крашеный, в блестящих украшениях, шортах и в пиджаке на голое тело. Он  и говорил, что будет со всеми селфиться независимо от того, хотят ли они этого. И стал петь, одновременно подходя к людям и снимая себя с ними. А потом вышел к инструменту, начал играть и объяснил, что есть два правила: во-первых, он не будет петь, пока с ним не будут селфиться как минимум двое (иначе замолчит) и что все должны эти фотки и видео выкладывать в соцсети и тэгать его (иначе найду и забаню). Народ, конечно, тут же набежал, публика была молодая и веселая, а он стал петь то за органолой, то разгуливая по залу и пританцовывая, потом менял парики  и прочее. Пел отлично, но ясно, что если бы он пел в клубе, то отклик был бы меньше. То есть это и ирония, и продвижение, конечно. Ну и плюс – некоторая насмешка над звездами, к которым невозможно подойти, а тут он само идет сниматься с публикой. В общем, было мило.