Судьба детей марины цветаевой: «Вот оно, зековское счастье». Лагеря и ссылка дочери Марины Цветаевой

Трое детей Марины Цветаевой — как сложилась их судьба | А дети кто?

Из трех детей Марины Цветаевой и Сергея Эфрона долгая жизнь оказалась отведена лишь старшей дочери — Ариадне. Но счастливой не стала и она. Помимо исторических и политических причин — время было трудное — были на то причины и психологические, идущие из детства. Можно ли обвинять в том мать, видевшую себя лишь поэтом?

Сергей Эфрон, Марина Цветаева, Мур (Георгий) и Аля (Ариадна).

Ариадна Эфрон

Замужество Марины Цветаевой было очень ранним: ей было 19 лет, Сергею Эфрону едва исполнилось 18. Даже в те времена, когда взрослели гораздо раньше, назвать сознательным брак дворянских отпрысков в столь юном возрасте крайне трудно. Даже учитывая то, что Марина Ивановна с раннего возраста самостоятельно принимала решения в творчестве и собственном образовании.

Впрочем, молодым не было нужды размышлять об этом: финансово они были обеспечены родительским капиталом Цветаевой. Просторный дом, прислуга, беззаботное существование.

Ариадна (Аля) Эфрон.

В таких условиях рождение ребенка отнюдь не стало обременительным. Пеленки, кормления, бессонные ночи — все это лежало на плечах нянек и кормилиц.

Ариадна, появившаяся на свет в сентябре 1912 года, «позволяла» Цветаевой иметь статус матери, не отвлекаясь от творчества.

Ирина Эфрон

Совсем иначе все сложилось с младшей дочерью, Ириной. В отличие от Ариадны-Али, никаких теплых чувств мать к ней изначально не испытывала. Сложившиеся бытовые обстоятельства лишь усугубили ситуацию, превратив ее в трагедию.

Осенью 1913 года Марина Цветаева оказалась в плену новых для себя ощущений. Ее душа была захвачена романтическими чувствами с женщиной — поэтессой Софией Парнок. И дочь, и муж оказались отодвинуты в сторону. Они не вписывались в этот волнительный мир.

Однако в 1916-м Марина и Софья расстались. Цветаева вернулась к супругу. Отнюдь не потому, что между ними ожили прежние чувства. Всего лишь потому, что «так сложилось».

Результатом возвращения стала Ирина, родившаяся в апреле 1917-го.

Может быть, жизнь малышки сложилась бы иначе, если бы все оставалось, как прежде. Но 1917-й стал годом перемен в России. Революционная буря смела все привычные уклады, разрушила былые традиции и устои.

Аля и Ирина Эфрон, дочери Марины Цветаевой.

В 1918-м Эфрон уходит на фронт. Марина Ивановна остается одна: без прислуги, без дохода, без желания и умения работать за деньги, с двумя дочерьми на руках.

Вечные проблемы — накормить и обогреть, обустроить быт — для Цветаевой стали катастрофой. Она была поэтом, она мечтала летать. А приходилось таскать воду, топить печь, добывать еду.

Аля, к тому времени подросшая, интуитивно понимала и поддерживала мать, приученная видеть в ней божество. Крохотная Ирина хотела одного — есть. Признавать за матерью право забыть ее накормить она не желала.

Порой в дневниках Цветаевой сквозит не просто нелюбовь — настоящая ненависть к младшей дочери. Она для нее обуза, тяжкая ноша. Груз, от которого хотелось бы избавиться.

В конце концов, Цветаева сдает обеих девочек в приют. Назвавшись крестной (брали только сирот), устроила — и, по сути, забыла. Новости о дочерях узнавала лишь случайно, встретившись в городе с кем-то из сотрудников учреждения.

Неизвестно, почему Цветаева остановила выбор именно на приюте. Это был наихудший вариант из тех, что у нее были. Ей предлагали устроить девочек в детский сад, где присмотр и питание были приемлемыми. Она отказалась. Не позволила она забрать Ирину сестрам Сергея Эфрона, хотя они хотели взять маленькую племянницу к себе.

Итогом стала тяжелая болезнь Али и мучительная голодная смерть Ирины.

Младшая дочь Марины Цветаевой ушла в первые дни февраля 1920-го, в возрасте двух лет. Мать, не давшая ей любви и тепла при жизни, не нашла для себя возможности приехать попрощаться, не присутствовала на похоронах.

Прощанием стало лишь одно из стихотворений. Трогательное и печальное, мучительное в поиске оправданий для себя. Материнские чувства все же были…

Георгий Эфрон

После нескольких лет вынужденного расставания семья воссоединилась в эмиграции. Для Эфрона, воевавшего в рядах белогвардейцев, жизнь на Родине была невозможна. Однако и на чужбине быт не был легким. Куда не кинь — всюду тоска и мрак.

Тем не менее, в 1925-м у Марины Цветаевой и Сергея Эфрона рождается сын. Мальчика, нареченного Георгием, мать называла Мур.

Любила ли она сына? Вопрос без ответа. Измученная душевными метаниями и бытовыми неурядицами, вынужденная отказываться от творчества ради заработка, Марина Ивановна едва ли была способна в тот период излучать нежность и любовь. Даже малышу.

Ариадна и Сергей, зажженные патриотизмом, увлеклись работой. Им было не до Марины. Не понимая их стремлений, не одобряя их деятельности, Цветаева оставалась в печальном одиночестве. Как могла, баловала Мура, ожидая хотя бы его поддержки.

Увы, мальчик рос холодным, отчужденным, эгоистичным. Его отношение к матери стало словно расплатой за ее пренебрежение Ириной.

Возвращение на Родину было проблеском света, но очень мимолетным. Почти сразу последовали аресты Али и Сергея. Марина осталась с взрослеющим Муром, по-прежнему лишенная ожидаемого признания ее заслуг и таланта.

1941 год. Беда за бедой, катастрофа за катастрофой. Арест Ариадны, арест, а затем и расстрел Сергея Эфрона. Война. Эвакуация.

Голод, неустроенность, потеря даже минимальной стабильности, полнейшее отсутствие перспектив. И жесткая позиция сына-подростка: «Она говорит, «лежачего не бьют», ждет поддержки. Я умываю руки».

Мур не просто не поддерживал мать. Он откровенно издевался над ее беспомощностью. Добивал, добавляя психологических страданий.

Георгий Эфрон.

31 августа 1941 года Марина Цветаева совершила свой последний шаг, предпочтя петлю дальнейшим мучениям. «Это уже не я. Дальше будет только хуже», -написала она в оставленной записке.

Возможно, так и было бы на самом деле, кто знает?

Оставшись один, 16-летний Георгий окончил школу, поступил в Литературный институт и в 1944-м ушел на фронт. В июле того же года он погиб в бою. Считается, что последним приютом сына Марины Цветаевой стала братская могила в Браславе (Витебская обл., Беларусь).

Итоги

Единственная из семьи выжившая, Ариадна Эфрон долгие годы провела в сталинских лагерях. В 1955-м была реабилитирована и следующие 20 лет посвятила работе с творческим наследием матери.

Ариадна Сергеевна Эфрон.

Аля не выходила замуж, не родила детей. Прожив 63 года, она стала последней в роду. Любви, тепла, душевного комфорта на ее долю не выпало, как не было их ни у брата, ни у маленькой сестры.

Была ли в том вина матери? Скорее, это была ее беда. Беда, общая для многих других семей, чья жизнь в те годы была сломана бушевавшими бурями.

Прочитав статью, нажмите лайк, чтобы она нашла новых читателей! Вам не трудно, а каналу полезно)))))

Просьба в комментариях соблюдать корректность по отношению к собеседникам, даже если ваши точки зрения не совпадают.

Подписка на канал приветствуется.

Как сложилась судьба детей Марины Цветаевой?

. Это цитата

Супружеская жизнь Цветаевой и Эфрона протекала не так гладко, как ожидала Марина. После революции Сергей Эфрон посвятил себя политической борьбе, примкнув к сторонникам белого движения. Поэтессе пришлось одной воспитывать двух дочерей и вести домашнее хозяйство, к чему она совсем не была готова. Чтобы спасти девочек от голодной смерти, она решилась на отчаянный шаг: отдала их в приют. Но вскоре они заболели, и Марина забрала старшую домой. Спустя два месяца младшая умерла в приюте. Для Цветаевой такой поворот судьбы стал тяжелым испытанием.
Весной 1922 года она отправилась с дочерью Алей в Берлин, к Сергею. Супруги не могли не помнить, что до расставания, четыре года назад, их отношения складывались не очень удачно, но Марина все еще надеялась, что теперь жизнь пойдет иначе. Супруги переехали в глухую деревушку под Прагой. Жить здесь было дешевле, все равно они еле сводили концы с концами.
В 1925 году у Марины Цветаевой родился сын, Георгий (Мур) , и вскоре семья переехала во Францию. Здесь Марина еще сильнее почувствовала тиски нищеты. Даже ее друзья заметили, что она постарела и не следит за собой.
Однако время не стояло на месте. В лице дочери Али Марина Цветаева также не могла найти единомышленника. Повзрослевшая Аля разделяла взгляды отца. Даже маленький сын Мур, чувствуя настроение взрослых, просил маму переехать в Россию. Теперь Цветаева верила только своему таланту. Она жила надеждой, что со временем сын станет на ее сторону и, более того, займет ее место. Видимо, такова была судьба Марины Цветаевой, что никто из детей не унаследовал ее дарования.
Один за другим уезжали члены семьи: сначала Аля, а затем и Сергей, привлеченный ее восторженными письмами. О деятельности мужа и дочери Цветаева даже не подозревала. Когда в октябре 1939 года ее вызвали на допрос по поводу убийства агента НКВД Игнатия Рейсса, она не переставала твердить о честности и порядочности мужа.
Допрос так им ничего и не дал, и они были вынуждены отпустить несчастную, которая находилась на грани помешательства. Измученная Цветаева больше не могла творить. 27 августа была арестована дочь Ариадна, 10 октября — Эфрон. Теперь она жила только для того, чтобы собирать ежемесячные посылки в тюрьму мужу и дочери. Силы были на исходе, и 31 августа 1941 года поэтесса покончила жизнь самоубийством.
16 октября 1941 года, когда немцы максимально близко подошли к Москве (в этот день был расстрелян Сергей Эфрон — но Мур ничего не знает об этом) и он должен, теперь уже самостоятельно, принять решение — снова ехать в эвакуацию или оставаться, его охватывает почти такая же паника, что и Цветаеву перед отъездом в Елабугу. Эвакуация, “проклятая смертью М. И. ”, страшит его настолько, что он отказывается уезжать из Москвы.
Что было бы, если бы Георгий Эфрон не был убит в 1944 году в Белоруссии? Возможно, что при таком пристальном внимании властей к этой семье его действительно ждала бы судьба Ариадны. Но если продолжить наши “если” и предположить, что он все же остался бы жив после лагерей и ссылок или даже что ему удалось бы эмигрировать (ну, например, во времена хрущевской “оттепели”), думается, он стал бы писателем, и весьма известным.
Ариадна после пятнадцати лет репрессий реабилитирована в 1955 году.

Марина Цветаева ушла из жизни не отпетой. Спустя полвека, в 1990 году, патриарх Алексий II дал благословение на ее отпевание, тогда как это делать в отношении самоубийц в РПЦ категорически запрещено.

Марина Цветаева и дочь Ариадна (Аля). Москва, 1916

Ариадна Сергеевна Эфрон: родилась 5 (18) сентября 1912; 
скончалась 26 июля 1975. 

Дочери Марины Цветаевой:
Ирина Эфрон (слева) и Ариадна Эфрон (Аля).
1919.

Ирина Сергеевна Эфрон (13 апреля 1917 — 15 (16?) февраля 1920), 
умерла в Кунцевском приюте.

Ариадна Эфрон (Аля), дочь Марины Цветаевой. 

Марина Цветаева и Мур (Георгий Эфрон). 
Медон, 1928. Автор фото — Н.П.Гронский

Марина Цветаева и Мур (Георгий Эфрон). 
1928. 

Мур (Георгий Сергеевич Эфрон), сын Марины Цветаевой 
1930-е годы. 

Георгий Эфрон (Мур), Марина Цветаева.
Фавьер, 1935.

А.Крученых (сидит слева), Георгий Эфрон (Мур), Марина Цветаева (слева), Л.Либединская
Кусково, 1941. 

Последняя  прижизненная фотография Марины Цветаевой.

Георгий Сергеевич Эфрон (Мур), сын Марины Цветаевой
Чистополь, 7 ноября 1941. 
Этой фотографии Марина Цветаева уже не увидела (Цветаева погибла 31 августа 1941).

Предсмертная записка сыну:
«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже.
Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно.
Пойми, что я больше не могла жить.
Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты
и объясни, что попала в тупик».

Сергей Эфрон об этом уже не узнал — 
он был арестован НКВД 10 ноября 1939 и расстрелян 16 августа 1941,
погиб на две недели раньше Марины. 

Георгий Сергеевич Эфрон (Мур), сын Марины Цветаевой
1944? 

За неделю до своей гибели Георгий писал с фронта своим тетушкам:
«Дорогая Лиля и Зина! 28-го получил Вашу открытку и обрадовался ей чрезвычайно…
Письма на фронте очень помогают,
и радуешься им несказанно как празднику…
Кстати, мертвых я видел первый раз в жизни: 
до сих пор я отказывался смотреть на покойников, включая и М. И.
А теперь столкнулся со смертью вплотную.
Она страшна, безобразна; опасность — повсюду, 
но каждый надеется, что его не убьют… Предстоят тяжелые бои,
так как немцы очень зловредны, хитры и упорны.
Но я полагаю, что смерть меня минует,
а что ранят, так это очень возможно…»

И ранили… Смертельно. 7 июля под деревней Друйка.

После боя в книге учета полка было записано:
«Красноармеец Георгий Эфрон убыл в медсанбат
по ранению 7.7.44 г.»
Вот и всё, что о его кончине известно. 
Прожил 19 лет!

Читая письма Георгия и смотря на фотографии, становится ясно — 
он очень сильно любил свою маму — Марину Цветаеву.
Мур был светлой и сильной личностью,
время оборвало его взлет, он ничего не успел. 
Во многих статьях исследователей жизни Цветаевой
бытует очень жестокое и неверное досужее рассуждение: 
будто бы Георгий был так сердит на мать,
что не пожелал ее видеть умершую, проститься с ней. 
Но даже из последнего письма Мура четко видно — 
он просто боялся ушедших из жизни, а увидеть неживой свою мать
— это было свыше его сил,
она так и осталась в его памяти — 
живой! 

http://t-smertina.narod.ru/litphoto/marina/cvetaeva2/photoalbum-34.html

https://otvet.mail.ru/question/20384236

Шокирующая история бессердечной матери и поэтессы…

Продолжение про дочерей Цветаевой, которых она сдала в приют, так как не хотела ради еды работать на скучной работе и не могла пойти на рынок распродавать, как мещанка, драгоценности.

Спустя время она стала приходить в приют и кормить дочерей, но только старшую. Приносила ей даже сладости. Когда ее спрашивали, почему она не угостит маленькую, Цветаева возмущалась: «Отнимать у Али?» Когда Цветаевой сообщили в приюте, что младшая дочь все время кричит от голода, та лишь ответила: «При мне она пикнуть не смела. Узнаю ее гнусность». Это было о ребенке неполных трех лет.

Ариадна из приюта все время писала матери. По уговору, она должна была называть мать чужой тетей — чтобы не обязали вернуть детей, потому что при живых родителях в сиротский дом не брали. Письма из приюта не отправлялись, их Цветаевой передали, когда она забирала старшую. В письмах старшая каждый день писала матери, что Ира кричит нестерпимо от голода, что у нее начали оказывать органы и она по несколько раз за ночь обкакивается. Девочки спали в одной кровати. Цветаева возмутилась снова гнусностью трехлетнего ребенка, который какал водичкой, потому что погибал от голода. Прочитав эти письма уже дома, она не пришла в приют, ни принесла младшей дочери даже сахара. И не поехала на похороны. О смерти Ирины матери сообщили словами: «Ребенок умер от голода и тоски».

Вот что еще писала матери семилетняя Ариадна:

Если кто не понял, повторяю пример в красках: у вас двое детей, одного вы приходите кормить, пока второй тут же, на кровати, лежит в предсмертной дизентерии. Даете старшему сахар, пирожки, вареную картошку. На вас хорошая одежда, вы приехали в приют на такси, дома у вас остались драгоценности и живопись. Вы садитесь на краешек кровати, гладите, жалеете одного ребенка и не смотрите на второго, который умирает. Потом уходите, у вас поэтическое выступление. Голодный умирает, больной болеет. Вам нет дела до голодной дочери и некогда заниматься больной. Пускай она скучает — в приюте тоже хорошо. Приезжаете, когда старший ребенок при смерти. Забираете домой, сами кормите, лечите. Второй ребенок лежит в луже кровавого поноса. Вам все равно.

В блокаду женщины, работавшие там, где можно было слизнуть хотя бы опилки, научились, как волчицы, срыгивать дома украденное. Женщины с детьми 1-3 лет, падая в обмороки, до изнеможения совали детям в рот грудь, вызывая релактацию. Бывали случаи, когда 5-7- и даже 11-летних детей находили полуживых на груди окоченевшей матери. Уже отключаясь от голода, мать из последних сил подползала к ребенку и совала ему в рот грудь. Потому что до того, как она остынет и окоченеет, ему может достаться хотя бы капля молозива и он дотянет до санитарного обхода, во время которого собирали трупы.

У меня есть дальний родственник, который во время сталинского голода в Белоруссии выжил, потому что уже совсем потеряв силы, мать заставляла его сосать грудь и что-то из этой груди тянулось. Ему было 11 лет. Мать погибла.
Я живу в районе, где стояли немцы и были партизаны. После каждой партизанской атаки немцы выжигали всю деревню, где были родственники партизан. Знаю женщину, чья мать с еще несколькими соседками сбежала накануне расправы и больше недели стояла в болоте. Прятались там и не могли выйти. Маленьких детей пришлось убить — они кричали и выдали бы. Оставшихся двоих, 5-6-лет, три женщины больше недели кормили грудью. Сами ели тину и осоку. Все дети выжили.

А вы говорите, эпоха Цветаеву заставила! Вот матерей моих соседок эпоха заставила кору обдирать, долбить ее, мочить и делать детям оладьи. В глухой лес за грибами ходить заставила. К медведям и волкам. А Цветаеву заставить не смогла

Via: Анастасия Миронова

Сын Марины Цветаевой Георгий Эфрон погиб, освобождая Беларусь — Российская газета

Наступивший год — особенный для россиян и белорусов. 70 лет назад, летом 1944 года, Советская Белоруссия была освобождена от немецко-фашистских захватчиков. Фронт покатился дальше, к немецким границам, оставляя на полях жестоких сражений множество безымянных холмиков — могил советских солдат. Тайны многих из них до сих пор не разгаданы. Так, в одном из боев под Оршей в 1944 году был тяжело ранен единственный сын русского поэта Марины Цветаевой — Георгий Эфрон. Но по пути в госпиталь его следы бесследно теряются. Корреспонденты «СОЮЗа» решили пройти тропами исследователей этой трагической истории…

Отпрыск гения

Жора Эфрон прожил 19 лет и погиб смертью храбрых. «Мальчиков нужно баловать, — им, может быть, на войну придется», — пророчествовала Марина Цветаева, едва сыну исполнился… месяц.

Георгий Эфрон-младший родился в 1925 году в эмиграции, и отпрыска гения ждала короткая и очень драматичная судьба. Появился на свет в Чехии, детство и юность провел во Франции. В 14 лет впервые попал на свою историческую родину, в Москву. Потом была Елабуга, эвакуация в Ташкент, возращение в Москву и мобилизация на Белорусский фронт…

«…Я абсолютно уверен в том, что моя звезда меня вынесет невредимым из этой войны, и успех придет обязательно; я верю в свою судьбу…» — напишет Георгий своей сестре Ариадне 17 июня 1944 года — за месяц до гибели.

Нет, не вынесла.

Сегодня в Браславском районе Беларуси на погосте между двумя деревеньками — Друйкой и Струневщиной, что неподалеку от латвийской границы, — за скромной металлической оградкой одиноко стоит черный мраморный обелиск с солдатской звездой и надписью: «Эфрон Георгий Сергеевич, погиб в июле 1944 г.». Могила ухожена — за ней присматривают школьники из соседнего села Чернево. Но исследователей до сих пор мучит вопрос: действительно ли под могильной плитой покоятся останки сына великого русского поэта?

«Мой сын не в меня…»

Эти слова у Марины Ивановны вырвались в письме к одной из своих подруг: «Мой сын ведет себя в моем чреве исключительно тихо, из чего заключаю, что опять не в меня!»

Цветаева, а за ней и все домашние стали называть мальчика Мур. Мать отслеживала едва ли не каждый день его жизни. О своем трехлетнем Гоше она пишет: «Удивительно взрослая речь, чудно владеет словом. Мужественен, любит говорить не как дети…» В восемь: «Очень зрел. Очень критичен…»

В шесть лет Мур уже читает и пишет. Французским владеет так же хорошо, как и русским. Учит немецкий. Мечтает посвятить жизнь, как он выразился, «пропагандированию» французской культуры в России и русской — во Франции.

Накануне войны репрессируют его отца, Сергея Эфрона, и сестру Ариадну. Отца расстреляют. Они с матерью остаются одни. Эвакуация в Елабугу. В августе 1941-го — самоубийство матери.

В архиве Елабужского ЗАГСа сохранился документ — письменная просьба пятнадцатилетнего Георгия. Юноша просит разрешить «похороны матери, Цветаевой Марины Ивановны, умершей тридцать первого августа 1941 года в результате асфиксии (суицид)».

Он страшно тоскует. В его дневнике от 19 сентября 1941 года есть такая запись: «Льет дождь. Думаю купить сапоги. Грязь страшная. Страшно все надоело. Что сейчас бы делал с мамой?.. Она совершенно правильно поступила, дальше было бы позорное существование…» Эфрон-младший будет смертельно ранен ровно через три года.

Из Москвы в Москву через Ташкент

Спустя пару месяцев Георгий из Елабуги возвращается в Москву. Его не прописывают. Не помог даже писатель Илья Эренбург, который в ответ на просьбу помочь, «успокаивает»: тебя отправят в Среднюю Азию. И, хотя подростка все же потом прописывают у тетки Анастасии, совсем скоро его вместе с тысячами других москвичей отправляют в Ташкент.

Как жил, он фиксирует в дневнике и письмах: «Добился пропуска в столовую Литфонда, теперь я включен на «спецснабжение»… Дали мыло и две пары носков, 1,5 литра хлопкового масла и еще обещают — и ни черта за это платить не приходится…» Он ходит в школу, знакомится с Ахматовой, которая, по его словам, «окружена неустанными заботами и почтением всех, особенно Алексея Толстого». Читает «Золя, Чехова и, конечно, любимого Малларме и компанию (Бодлер, Верлен, Валери, Готье)».

Окончив осенью 1943 года школу, Мур возвращается в Москву, где в ноябре поступает в Литературный институт.

А вскоре приходит повестка на фронт, ведь студентам Литинститута броня не полагается. Знакомые вспоминают: последний свой Новый год — 1944-й — Мур встречал в семье переводчиков Буровых, был весел, оживлен, много шутил…

На фронт он попадет не сразу: «26-го февраля меня призвали в армию, — пишет он весной 1944 года. — Три месяца пробыл в запасном полку под Москвой, причем ездил в Рязанскую область на лесозаготовки. В конце мая уехал с маршевой ротой на фронт, где и нахожусь сейчас. Боев еще не было; царит предгрозовое затишье в ожидании огромных сражений и битв…»

А вот запись спустя месяц: «Лишь здесь, на фронте, я увидел каких-то сверхъестественных здоровяков, каких-то румяных гигантов-молодцов из русских сказок, богатырей-силачей. Около нас живут разведчики, и они-то все, как на подбор, — получают особое питание и особые льготы, но зато и профессия их опасная — доставлять «языков». Вообще всех этих молодцов трудно отличить друг от друга; редко где я видел столько людей, как две капли воды схожих между собой…»

«Атмосфера, вообще говоря, грозовая, — пишет он в одном из последних писем, — чувствуется, что стоишь на пороге крупных сражений. Если мне доведется участвовать в наших ударах, то я пойду автоматчиком: я числюсь в автоматном отделении и ношу автомат. Роль автоматчиков почетна и несложна: они просто-напросто идут впереди и палят во врага из своего оружия на ближнем расстоянии… Я совершенно спокойно смотрю на перспективу идти в атаку с автоматом, хотя мне никогда до сих пор не приходилось иметь дела ни с автоматами, ни с атаками… Все чувствуют, что вот-вот «начнется…»

Видимо, в одной из первых своих атак где-то между Оршей и Витебском Мур и поймал фашистскую пулю. Далее никаких сведений о нем нет, он просто исчез. Вроде бы его после ранения отправили в медсанбат, но он туда так и не прибыл…

В списках не значится

Сестра Ариадна Эфрон и тетя Анастасия Цветаева примутся за поиски Мура. Отправят десятки запросов в Наркомат обороны. Им сообщат, что Эфрон не числится ни в списках раненых, ни в списках убитых, ни в списках пропавших без вести.

В 70-е годы прошлого века судьбой Георгия заинтересуется военный журналист полковник Станислав Грибанов. После продолжительных поисков в военных архивах ему удается установить,что 27 мая 1944 года Георгий Эфрон был зачислен в состав 7-й стрелковой роты 3-го стрелкового батальона 437-го стрелкового полка 154-й стрелковой дивизии. В книге учета Грибанов обнаружит запись: «Красноармеец Георгий Эфрон убыл в медсанбат по ранению 7.7.1944 г.» И все…

Тогда Грибанов начнет поиски людей, ходивших с Муром в атаки. И находит. Их отзыв о погибшем юноше был таков: «В бою Георгий был бесстрашен…» Но как и при каких обстоятельствах он погиб — не знал никто. Мясорубка войны уничтожила все следы.

Из белорусской деревни Друйки Грибанов однажды получает письмо, что на территории сельсовета была Могила Неизвестного Солдата, погибшего 7 июля 1944 года, и, возможно, именно в ней похоронен сын Цветаевой.

Свое расследование полковник опубликовал в журнале «Неман» в 1975 году. Он писал: «Деревня Друйка… Это ведь там в последнюю атаку поднялся Георгий! Умер солдат от ран, поставили ему санитары временный фанерный треугольник со звездой, и ушел полк на запад… А могилу люди сохранили…»

Однако Грибанов считает нужным добавить: «Может статься, что и не Георгий в ней — другой солдат».

Спустя три года после публикации автор получил письмо из Браславского военкомата: «Уважаемый товарищ Грибанов, — писал военком, — по Вашей просьбе высылаю фотографии памятника, установленного на месте захоронения советских воинов и в их числе Г. Эфрона. Имена остальных воинов нам неизвестны».

Одна из многочисленных версий обстоятельств гибели Эфрона принадлежит директору Браславского музея Александру Пантелейко. В своей книге «Память. Браславский район» Пантелейко высказал предположение: «Во время сбора материала для книги мне удалось глубже проникнуть в обстоятельства последних военных дней Георгия Эфрона. Обоз с ранеными могли разбомбить в пути и т.д. На основании архивных документов было установлено, что в 437-м полку восемь человек пропали без вести… Может, Эфрон в числе этих восьми?..»

Цветаева Марина Ивановна — биография поэта, личная жизнь, фото, портреты, стихи, книги

Первая посмертная книга стихов Марины Цветаевой «Избранное» увидела свет в СССР в 1961 году, через 20 лет после гибели автора и почти через 40 лет после предыдущего издания на родине. К моменту выхода «Избранного» немногие читатели помнили молодую Цветаеву и почти никто не представлял, в какого масштаба фигуру она превратилась, пройдя свой трагический путь.

Первые книги Марины Цветаевой

Марина Цветаева родилась 8 октября 1892 года в Москве. Ее отец Иван Цветаев — доктор римской словесности, историк искусства, почетный член многих университетов и научных обществ, директор Румянцевского музея, основатель Музея изящных искусств (ныне — Государственный музей изобразительных искусств им. Пушкина). Мать Мария Мейн была талантливой пианисткой. Лишенная возможности делать сольную карьеру, она вкладывала всю энергию в то, чтобы вырастить музыкантов из своих детей — Марины и Анастасии.

Иван Цветаев. Фотография: scientificrussia.ru

Анастасия и Марина Цветаевы. Фотография: 1abzac.ru

Мария Мейн. Фотография: alexandrtrofimov.ru

Позже Марина писала о матери: «Весь дух воспитания — германский. Упоение музыкой, громадный талант (такой игры на рояле и на гитаре я уже не услышу!), способность к языкам, блестящая память, великолепный слог, стихи на русском и немецком языках, занятия живописью». После смерти матери — Марине Цветаевой на этот момент было 14 лет — занятия музыкой сошли на нет. Но мелодичность осталась в стихах, которые Цветаева начала писать еще в шестилетнем возрасте — сразу на русском, немецком и французском языках.

Когда я потом, вынужденная необходимостью своей ритмики, стала разбивать, разрывать слова на слога путем непривычного в стихах тире, и все меня за это, годами, ругали я вдруг однажды глазами увидела те, младенчества своего, романсные тексты в сплошных законных тире — и почувствовала себя омытой, поддержанной, подтвержденной и узаконенной — как ребенок по тайному знаку рода оказавшийся — родным, в праве на жизнь, наконец!

В 1910 году Цветаева издала за свой счет первый поэтический сборник «Вечерний альбом». Отправила его на отзыв мэтру — Валерию Брюсову. Поэт-символист упомянул о молодом даровании в своей статье для журнала «Русская мысль»: «Когда читаешь ее книгу, минутами становится неловко, словно заглянул нескромно через полузакрытое окно в чужую квартиру и подсмотрел сцену, видеть которую не должны бы посторонние».

На «Вечерний альбом» также откликнулись в печати Максимилиан Волошин и Николай Гумилев. В Коктебеле, в гостях у Волошина, Марина познакомилась с Сергеем Эфроном, сыном революционеров-народовольцев Якова Эфрона и Елизаветы Дурново. В январе 1912-го они обвенчались, а вскоре вышли две книги с «говорящими» названиями: «Волшебный фонарь» Цветаевой и «Детство» Эфрона. Следующий цветаевский сборник «Из двух книг» был составлен из ранее опубликованных стихов. Он стал своего рода водоразделом между мирной юностью и трагической зрелостью поэта.

«Возмутительно большой поэт»

Первую Мировую войну маленькая семья — в 1912 году родилась дочь Ариадна — встретила в доме в Борисоглебском переулке. Сергей Эфрон готовился к поступлению в университет, Марина Цветаева писала стихи. С 1915 года Эфрон работал на санитарном поезде, в 1917-ом был мобилизован. Позже он оказался в рядах белогвардейцев, из Крыма с остатками разгромленной белой армии перебрался в Турцию, затем в Европу. Марина Цветаева, не получавшая в годы Гражданской войны известий от мужа, оставалась в Москве — теперь уже с двумя детьми.

Марина Цветаева и Сергей Эфрон. Фотография: diwis.ru

Дочери Марины Цветаевой — Ариадна и Ирина Эфрон. Фотография: alexandrtrofimov.ru

Сергей Эфрон, Марина Цветаева с Георгием (Муром) и Ариадна Эфрон. Фотография: alexandrtrofimov.ru

В это время она сблизилась со студийцами-вахтанговцами (будущая Третья студия МХАТ), «прописавшимися» в Мансуровском переулке. Среди ближайших друзей Цветаевой были поэт Павел Антокольский, режиссер Юрий Завадский, актриса Софья Голлидэй. Для них и под влиянием обожаемого «поэтического божества» — Александра Блока — Цветаева написала «романтические драмы». Их легкий изящный слог уносил молодую поэтессу в прекрасные дали, прочь от замерзающей военной Москвы.

В феврале 1920 от голода умерла младшая дочь Марины Цветаевой. Спустя год из-за границы пришла весточка от Эфрона, и Цветаева решила ехать к нему. В мае 1922 года супруги встретились в Берлине. Берлин начала 1920-х годов был издательской Меккой русской эмиграции. В 1922–1923 годах у Марины Цветаевой здесь вышло 5 книг. Чуть раньше в Москве были опубликованы сборник «Версты», драматический этюд «Конец Казановы» и поэма-сказка «Царь-девица» — таким получилось прощание с Россией.

Сергей Эфрон учился в Пражском университете, который предлагал беженцам из России бесплатные места. Цветаева с дочерью отправились за ним в Чехию. Снимать квартиру в Праге было не по карману, поэтому несколько лет ютились в окрестных деревнях. Цветаеву печатали. В Чехии родились «Поэма горы» и «Поэма конца», «русские» поэмы-сказки «Мо́лодец», «Переулочки», драма «Ариадна», был начат «Крысолов» — переосмысление немецкой легенды о крысолове из города Гаммельн. В чешской эмиграции начался эпистолярный роман Цветаевой с Борисом Пастернаком, длившийся почти 14 лет.

«Она была одно страдание»

В 1925 году семья Цветаевых-Эфронов, уже с сыном Георгием, перебралась в Париж. Столица русского зарубежья встретила их, на первый взгляд, приветливо. С успехом прошел поэтический вечер Цветаевой, ее стихи публиковали. В 1928 году в Париже вышла книга «После России» — последний прижизненно изданный сборник поэта.

Но разногласия между независимой Мариной Цветаевой и русской интеллигенцией старой закалки становились все более явными. Ее нравы слишком отличались от привычек мэтров, которые здесь царствовали: Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус, Владислава Ходасевича и Ивана Бунина. Цветаева перебивалась случайными заработками: читала лекции, писала статьи, делала переводы. Ситуацию усугубляло то, что эмигранты, в большинстве не принявшие революцию, смотрели косо на Сергея Эфрона. Он стал открытым сторонником большевизма, вступил в ряды «Союза возвращения на родину». Эфрон настаивал, что попал в стан белогвардейцев почти случайно. В 1932 году он подал прошение, чтобы получить советский паспорт, и был завербован НКВД.

Марина Цветаева. 1930. Фотография: alexandrtrofimov.ru

Марина Цветаева с дочерью Ариадной. 1924. Фотография: alexandrtrofimov.ru

Георгий Эфрон. Париж. 1930-е. Фотография: alexandrtrofimov.ru

Первой в марте 1937 года в Москву уехала Ариадна Эфрон. Выпускница Высшей школы Лувра, историк искусства и книжный график, она устроилась в советский журнал, который выходил на французском языке. Много писала, переводила. Осенью 1937 года, после участия в устранении советского агента-невозвращенца, бежал в Москву Эфрон. Его поселили на даче в Болшеве, и жизнь, казалось, наладилась.

Марина Цветаева не разделяла восторгов своей семьи и надежд на счастливое будущее в Советском Союзе. И все-таки в июне 1939 года приехала в СССР. Через 2 месяца арестовали Ариадну, а еще через полтора — Сергея Эфрона. Для Марины и четырнадцатилетнего Георгия — по-домашнему Мура — начались мытарства. Жили они то у родственников в Москве, то на даче писательского Дома творчества в Голицыне. Пытались добиться свидания с родственниками или хоть что-то узнать о них.

С большим трудом и не сразу удалось снять комнату, где Цветаева продолжала работать. Зарабатывала на жизнь переводами. В 1940 году вышла рецензия критика Зелинского, заклеймившего предполагавшуюся к выпуску книгу Цветаевой страшным словом «формализм». Для поэта это значило закрытие всех дверей. 8 августа 1941-го, в разгар фашистского наступления на Москву, Цветаева с сыном отправились с группой писателей в эвакуацию в волжский город Елабуга. Провожать их на речной вокзал пришли Борис Пастернак и молодой поэт Виктор Боков.

«Она совсем потеряла голову, совсем потеряла волю; она была одно страдание», — рассказывал позже в письме Мур о последних днях матери. 31 августа Марина Цветаева покончила с собой. В предсмертных записках она просила позаботиться о сыне. Георгий Эфрон погиб на фронте в 1944 году. Его отца расстреляли в октябре 1941-го, в 1956-ом реабилитировали посмертно. Ариадна Эфрон была реабилитирована в 1955 году. После возвращения из ссылки она занималась переводами, готовила к изданию произведения Марины Цветаевой, и писала воспоминания о ней.

Марина Цветаева – биография, фото, личная жизнь, семья, муж и дети, эмиграция, рост

Биография Марины Цветаевой

Марина Цветаева

Детство и юношеские годы

Иван Цветаев и Мария Мейн – родители Марины Цветаевой

Настя и Марина Цветаевы

Она уделяла много внимания интеллектуальному и творческому развитию детей, а вот хорошим манерам и правилам поведения не придавала большого значения. Малыши дрались между собой, ябедничали друг на друга матери, особенно доставалось Марине, с раннего детства державшейся от всех особняком.

Марина Цветаева с сестрой

Благополучную и размеренную жизнь семейства неожиданно прервала болезнь матери – Мария Александровна заболела туберкулезом. Для эффективного лечения требовался теплый мягкий климат, и в 1902 году Цветаевы уехали за границу. Они жили на курортах Швейцарии, Германии и Франции, где дети получали образование в учебных заведениях Женевы, Лозанны и Фрайбурга. Несмотря на все старания европейских врачей, болезнь прогрессировала, и в 1906 году женщина умерла.

Юная Марина Цветаева с отцом

Вернувшись в Россию, Марина поступила в интернат московской женской гимназии Варвары фон Дервиз, где начала писать бунтарские стихи. За границей она познакомилась с русскими революционерами, идеи которых показались ей достаточно свежими и необычными. Девушка активно участвовала в деятельности московских литературных кружков, посещала собрания символистов и вела себя вызывающе: ночевала на кладбищах, курила, залпом пила рябиновую настойку, несколько раз обривала наголо голову и не стеснялась в высказываниях, которыми порой шокировала окружающих.

Марина Цветаева в юности

«Вечерний альбом» Марины Цветаевой

Поездка в Коктебель и замужество

Марина Цветаева и Сергей Эфрон

Софья Парнок

Марина Цветаева. 1914 год

Дочери Марины Цветаевой – Ариадна и Ирина Эфрон

Послереволюционные годы

Марина Цветаева с дочерью Ариадной. 1924 год

Эмиграция

Сергей Эфрон, Марина Цветаева с Георгием и Ариадна Эфрон

Во Франции Цветаева прожила четырнадцать лет, и это был достаточно сложный период в ее жизни. Ее не приняла эмигрантская интеллигенция и литературный мир Парижа, средств на жизнь катастрофически не хватало. В семье постоянно вспыхивали ссоры, причиной которых становились не только любовные увлечения Марины и ее несносный характер, но и различия в политических взглядах.

Марина Цветаева с дочерью. Париж, 1925 год

В эмиграции Цветаева много внимания уделяла прозе, которая пользовалась за границей большим успехом, чем стихи. В это время были написаны и изданы «Мой Пушкин», «Мать и музыка», «Повесть о Сонечке», «Дом у старого Пимена» и воспоминания о Максимилиане Волошине, Михаиле Кузмине и Андрее Белом.

Марина Цветаева. 1928 год

Марина Цветаева. 1930 год

Сразу после этого происшествия Сергей с дочерью Алей, которая к тому времени стала его союзницей и единомышленницей, был тайно переправлен в Советский Союз. Марина осталась одна с сыном, который тоже больше не хотел оставаться за границей и рвался вслед за отцом.

Возвращение в Советский Союз

Георгий Эфрон и Марина Цветаева

Марина Цветаева (1939 год)/Борис Пастернак

Смерть

Сын так и не простил мать и даже не захотел с ней попрощаться, мотивировав это желанием запомнить ее живой. Через три года Георгий ушел на фронт и геройски погиб в сражении под Друйкой.

Раскрашенное фото молодой Марины Цветаевой

Память

Условная могила Марины Цветаевой в Елабуге

Редакция УзнайВсё.ру

Обнаружив ошибку в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter

Сколько детей было у Марины Цветаевой? | Культура

Если спросить тех, кто запоем читает Марину Цветаеву, сколько у неё было детей, назовут гениальную Алю, не менее талантливого Мура, а об Ирине не вспомнят. Из истории выпала.

Есть и антиценители таланта Цветаевой. Они считают Цветаеву хорошо образованной тёткой, которая только и умела, что писать, была холодна, истерична, людей и детей не понимала и не любила. При малейших трудностях полезла в петлю, а до этого издевалась над детьми, привязывала к стульям, чтобы не мешали, и в конце концов сдала в приют. У Цветаевой есть немало фраз, которые можно понять неправильно (или правильно?) и посчитать её жестокой особой. Ещё больше фраз невнятных, смысл которым можно придать, присочинить из уважения к автору, но не более того.

Иногда, испытывая недоумение при чтении цветаевской поэзии и прозы, я вижу в ней человека ума. Думать легко, суетиться трудно. Проблемы решать — хотела бы, но умом, а не руками, не реальным действием. Предприимчивость — это для тех, кто действует рядом, не для неё. Роли (роль матери, хозяйки, посудомойки) презирала в общем и в целом, ролями не мыслила в принципе.

Но жизнь предлагает и навязывает роли, от них никуда не уйти. Полюбила — значит, захотела счастья любимому, а одно из условий счастья — продолжение рода. Да и любопытно, как это — стать родителем.

Для справки. Марина Цветаева родилась 26 сентября (8 октября) 1892 года в семье профессора Московского университета, известного филолога и искусствоведа, ставшего директором Румянцевского музея и основателем Музея изящных искусств. Мать — пианистка, ученица Николая Рубинштейна (музыканты поймут, что это значит).

В 1911 году Цветаева познакомилась со своим будущим мужем Сергеем Эфроном; в январе 1912 года вышла за него замуж. В сентябре того же года у Марины и Сергея родилась дочь Ариадна (Аля).

С мужем на пару лет, до 1916 года, расставалась, в 1917 году Цветаева родила дочь Ирину, которая умерла от голода в подмосковном приюте в трёхлетнем возрасте. В мае 1922 года Цветаевой разрешили уехать с дочерью Ариадной за границу к мужу, на тот момент студенту Пражского университета. В 1925 году после рождения сына Георгия (Мура) перебрались в Париж. В 1939 году Цветаева вернулась в СССР вслед за мужем и дочерью, выехавшими в 1937 году, жила на даче НКВД. 27 августа была арестована дочь Ариадна (реабилитирована в 1955), 10 октября — Эфрон (16 октября 1941 года был расстрелян, в этот день немцы ближе всего подошли к Москве). 31 августа 1941 года Марина Ивановна покончила жизнь самоубийством, поручив сына соседям и поэту Асееву. Сын убит в 1944 году в Белоруссии. Прямых потомков не осталось.

Двое детей, умных и любимых, родились на фоне горячей любви к мужу, одна дочь — как не родная.

В её записках:

Не люблю (не моя стихия) детей, простонародья (солдатик на Казанском вокзале!), пластических искусств, деревенской жизни, семьи.
Моя стихия — всё, встающее от музыки. А от музыки не встают ни дети, ни простонародье, ни пласт искусства, ни деревенская жизнь, ни семья.
Когда Аля с детьми, она глупа, бездарна, бездушна, и я страдаю, чувствуя отвращение, чуждость, никак не могу любить.

Это сказано об Але, которая могла соответствовать матери, а Ирина — не могла. То ли не обладала достаточным интеллектом, то ли просто не успела, смерть унесла. Первому ребёнку — всё внимание. Со вторым всё идет по накатанной колее. А ещё на годы надо посмотреть: 1911 (как и 1925 за границей при рождении Мура) — благополучная жизнь, 1917 — врагу не пожелаешь. Ирина родилась в то время, когда и вокруг была сумятица, и в душе матери — смута. О дочери не думалось, не мечталось, не до того было.

В стране голод, а в детский приют «добрые» американцы продукты поставляют. Не только рис, но и шоколад. Чтобы дочери не знали голода, Марина 14/27 ноября 1919 года отдает их в Кунцевский приют. Но где много детей, там и болезни. В стране разбушевался тиф, да и «испанка» заразила треть населения планеты, у пятой части заражённых исход болезни был летальный.

Аля заболела — мать забрала и выхаживала дома. Оказалось, что достаточно у неё и топлива, и питания. Можно было работать за паёк, но вполне хватало вещей на продажу, семья-то изначально была очень хорошо обеспеченная. Так что отдавать двухлетнюю кроху в госучреждение необходимости не было. Если семилетняя могла там найти весёлый детский коллектив, то двухлетка не получила бы ничего хорошего. И, чтобы избежать осуждения, Марина передала детей через третьих лиц, и затем (только через 10 дней) навестила и представила себя крёстной матерью детей-сироток.

Аля писала ей письма, почти в каждом упоминается Ирина: Ирина орёт, Ирина обделалась за ночь три раза, Ирина отравляет жизнь. Да и мать делала Ирине такие замечания, что окружающие заступались за ребёнка. Угощая сахаром старшую, крохе не давала, чтобы старшей больше досталось; прикрикивала, если малышка подавала голос; могла побить, могла привязать к стулу на часы, чтобы девочка ничего не натворила в отсутствие матери.

В приюте девочка прожила больше двух месяцев — и умерла. Трудно представить, как немного белоручка Марина лечила бы больную девочку, у которой бельё («мерзость») только за ночь надо было трижды менять. Плач, запахи, стирка, няни нет и не будет, наших нынешних стиральных машин тоже нет, конечно же, а ещё еду готовить снова и снова. Это не для такой мамы, которой хочется жить идеями, мыслями и немного чувствами.

О сыне Сталина молчат потому, что не подходит история Якова к образу отца-изувера. О дочери Цветаевой молчат потому, что не подходит история Ирины к образу мудрой матери.

Были попытки сказать, что Сталин ненавидел детей и мог, но не стал спасать сына из плена, однако миф об отце-чудовище не прижился. Напротив, прояснение фактов вызывает огромное уважение к этому человеку.

Насчет дочери Цветаевой пытались сказать, что жизнь была настолько тяжёлой, что даже любимая доченька умерла, но прояснение фактов показывает маму Марину не тем человеком, чей человеческий образ дополняет и обогащает образ поэтический.

Она гениальная поэтесса. Но когда читаю её книги и в некоторых случаях испытываю недоумение, я вспоминаю маленькую Ирочку и не пытаюсь понять странные строки. Марина Ивановна, по-видимому, сама многое писала и не понимала.

На «Письмо к Амазонке» Марины Цветаевой

В то время как взрослая жизнь Цветаевой была разорвана трагедиями, она сохраняла детскую способность любить. У нее были страстные эпистолярные романы с двумя другими легендарными поэтами ее времени, Борисом Пастернаком и Райнером Марией Рильке.Она также вела живую, часто откровенную переписку с другими изгнанниками, покровителями, литературными протеже, учеными, интеллектуалами и потенциальными любовниками. В качестве примера можно привести письмо 1932 года, адресованное из Парижа, где Цветаева жила бедной эмигранткой, Натали Барни, очаровательной наследнице американского железнодорожного состояния. Переведенный Адорой Филлипс и Гаэль Коган как «Письмо к Амазонке », он является образцом интенсивного эпистолярного стиля Цветаевой. Он колеблется между конфронтацией и соблазнением и бросает вызов Барни, поборнику романтических и сексуальных партнерств между женщинами.Влюбленные женщины не могут иметь детей вместе, говорит Цветаева, — это «единственное слабое место, единственная уязвимая точка, единственная брешь в идеальном единстве двух женщин, которые любят друг друга».

Тема однополого партнерства была в центре самого известного диалога Платона о любви, Симпозиум , в котором комик Аристофан рассказывает миф о первобытных людях, разделенных надвое разгневанными богами. Первоначальное насильственное деление заставляет каждого из нас искать вторую половину, чтобы снова сделать нас целыми.Хотя большинство изначальных людей были андрогинными (мужчина-женщина), некоторые состояли из двух женщин, а другие — из двух мужчин. По мнению Аристофана, это объясняет, почему некоторые из нас могут восстановить свою изначальную целостность только в однополых союзах. Сократ, как обычно, делает более радикальное заявление. Он считает, что наши эротические занятия движимы основным человеческим желанием — вечно обладать добром. В то время как большинство гетеросексуальных союзов, как правило, удовлетворяют это желание биологически — производя маленькие копии нас, смертных существ с ограниченной продолжительностью жизни, — лучшие формы союза приводят к более прочному и красивому потомству, например, героическим актам, произведениям искусства и т. Д. законы.Сократ говорит, что таких детей стоит иметь больше, потому что они более полно удовлетворяют желание своих родителей обрести бессмертие, причем независимо от пола и возраста своих родителей. Разве каждый из нас не предпочел бы отцом или матерью Илиаду или Конституцию США, а не обычного человеческого ребенка? Разве нет ничего пассивного в том, чтобы позволить нашим эротическим импульсам направить свои эротические импульсы на секс и деторождение, что по умолчанию установлено нашей животной природой?

Аргумент Цветаевой в ее эссе о том, что любовные отношения между двумя партнерами могут быть завершены только ребенком, должен поразить опытных читателей ее сочинений.В других своих произведениях Цветаева всегда настаивала на том, что, поскольку она поэт, она имеет право «стряхнуть» природные данности, включая собственное женское тело. Природа не имеет абсолютного авторитета: ее притязания на нас должны быть подвергнуты сомнению, и им следует противостоять. И все же, завершая Письмо к Амазонке , Цветаева в качестве подкрепления аргументации приводит природу: «Природа говорит: нет. Запрещая это нам, она защищает себя. Бог, запрещая нам что-то, делает это из любви; Природа, запрещая нам, делает это из любви к себе, из ненависти ко всему, что ей не принадлежит.

Грубо говоря, природа эгоистична. Его не волнуют мы, наши причины и мотивы, наша любовь и наша целостность. Она предполагает, что человеческая природа, опережая на четыре десятилетия работу Ричарда Докинза «Эгоистичный ген » (1976) Ричарда Докинза (1976), заботится только о воспроизведении большего количества экземпляров самой себя. Но если это так, то почему мы должны прислушиваться к природе? Цветаева отвечает, что молодые женщины делают это «не задумываясь, с помощью чистого и тройного жизненного инстинкта — молодости, увековечения, утробы». Другими словами, наши инстинкты достаточно сильны, чтобы сорвать некоторые из наших самых заветных проектов и самых сокровенных обязательств.Поэтому Цветаева позиционирует однополую любовь как оскорбление природы.

Странно для Цветаевой писать. У нее были открытые, интимные отношения с женщинами. Ее цикл из 17 стихотворений «Подруга», посвященный ее возлюбленной, поэтессе Софии Парнок, содержит одни из самых захватывающих любовных стихов на русском языке. Однако здесь, в своем письме , она отвергает любовь между женщинами, и ее доводы убедительны. Что делает его неотразимым, так это психологическая мини-драма Цветаевой, в которой участвуют два влюбленных — Младший и Старший.Она позволяет нам взглянуть на серию эпизодов, как если бы через щель в двери, в ходе которых Старший Любовник узнает все более выраженное желание Младшего иметь ребенка, «немного тебя, чтобы любить» и дистанцируется от нее. беспокойная возлюбленная, подталкивающая ее уйти. Из правдоподобного описания конкретной мини-драмы Цветаева делает обобщающий вывод: подобное напряжение преследует все случаи романтической и эротической любви между женщинами. Однако этот шаг мог быть просто провокацией.Барни был богатым человеком с хорошими связями, потенциальным покровителем. Тонко завуалированный исповедальный тон Цветаевой не только не желал оттолкнуть ее, но и предполагал, что она намеревалась подразнить женщину, которую называла «амазонкой» и «моим братом по женщине». Она хотела, чтобы Барни ответил.

Мнение о том, что аргумент Цветаевой является соблазнением, а мини-драма — формой приманки, дополнительно подтверждается вступительными абзацами Письма . Цветаева описывает способность противостоять природе как форму достижения:

Отречение — мотивация? Да, потому что для управления силой требуется гораздо более горькое усилие, чем для ее высвобождения, а для этого совсем не требуется никаких усилий.В этом смысле вся естественная активность пассивна, в то время как вся желаемая пассивность активна (излияние — выносливость, подавление — действие). Что сложнее: удержать лошадь или дать ей бежать? И, учитывая, что мы сдерживаемая лошадь, что труднее: сдерживать или дать волю своей силе? […] Каждый раз, когда я сдаюсь, я чувствую дрожь внутри. Это я — земля, которая дрожит. Отказ? Борьба окаменела.

В своем проницательном и содержательном вступлении ученый Екатерина Цепиела пишет, что «страстно изложенный случай Цветаевой может теперь вызывать симпатию к парам геев и лесбиянок, которые во всем мире борются за законное право рожать детей и строить семьи». Определяя стремление к биологическому воспроизводству как проистекающее из «эгоистичной природы», чьему авторитету над нами у нас есть причины сопротивляться, эссе Цветаевой также побуждает нас пересмотреть наши представления о браке и семье и продолжать думать о других способах быть вместе — а также иметь детей и заботиться о них.

¤

Оксана Максимчук — переводчик и автор двух сборников стихов на украинском языке. Она преподает философию в Университете Арканзаса.

Макс Росочинский — переводчик и поэт из Симферополя, Крым. Он работает над монографией на стихи Марины Цветаевой.

Последние дни Марины Цветаевой: Кудрова, Ирма, Проффер, Эллендея, Пресса, The Overlook: 9781585675227: Amazon.com: Книги

Основываясь на интервью, дневниках и недавно доступных записях КГБ, Кудрова, писавшая о жизни и деятельности Марины Цветаевой (1892-1941), подробно описывает последние годы русской поэтессы перед самоубийством в возрасте 49 лет.Несмотря на несколько неровный перевод, повествование Кудровой неизменно захватывает и источает ауру безжалостной трагедии. В 1922 году поэт уехала из Москвы к своему мужу Эфрону, который был вынужден эмигрировать в Париж по политическим причинам. С сыном Муром и дочерью Алей (другая дочь умерла ранее от недоедания) она жила там и продолжала писать стихи. В 1937 году Эфрону, работавшему в советской тайной полиции, было приказано вернуться в Россию, где сейчас жила Аля. В 1938 году за ними последовали Цветаева и их сын, и на какое-то время все они были размещены государством на даче в Болшево.Цветаева, фактически заключенная, имела мало общего с литературным миром России. Нет никаких свидетельств того, что с ней в это время даже связался ее друг Борис Пастернак. После ареста мужа и дочери она впала в депрессию. Кудрова удачно передает мир России 1930-х годов, где никто не был застрахован от чисток и информаторов; судебные процессы и казни были обычным явлением. Автор прослеживает отчаянные попытки Цветаевой найти работу, которая могла бы прокормить себя и Мур, — безуспешные поиски, которые закончились, когда она повесилась.Хотя Кудрова называет несколько причин — психическое заболевание, политическое преследование — решения Цветаевой покончить с собой, можно сделать вывод, что ее просто потрясли тяжелые условия жизни. Кудрово продолжает свой душераздирающий рассказ: под давлением допросов Эфрон и Аля доносились друг на друга; Алю отправили в тюрьму, а Эфрона расстреляли через два месяца после самоубийства Цветаевой. Фотографии.
Copyright © Reed Business Information, подразделение Reed Elsevier Inc.Все права защищены.

Великая русская поэтесса Марина Цветаева описала свою трагическую борьбу в толпе советского безумия в острых эссе, впервые переведенных на английский язык, в журнале Earth Signs (2002). Теперь Кудрова, бесстрашный и страстный эксперт по Цветаевой, сообщает с потрясающими подробностями о печальных событиях, которые привели к самоубийству Цветаевой. Без ведома поэтессы, жившей в изгнании в Париже, ее муж оказался замешанным в советском шпионаже. Также не зная о жестокости сталинских чисток, Цветаева вернулась вслед за ним в Москву, где он и их дочь были немедленно арестованы, оставив перепуганную Цветаеву и ее сына без средств к существованию.Изучение Кудровой и ее усердно ежедневно исследуемый отчет об этих ужасных событиях мрачно завораживает, поскольку она приводит выдержки из протоколов допросов КГБ и с откровенным возмущением спрашивает, как могли произойти такие ужасы. Печальная история Цветаевой олицетворяет ужасы систематического террора и печально резонирует в эти дни терроризма и угрозы гражданским правам. И как душераздирающие храбрые слова поэта: «Есть только один ответ на ваш / Бессмысленный мир — отказ». Донна Симан
© Американская библиотечная ассоциация.Все права защищены

Обзор

aЗуммирующий объектив в ужасную бездну. Несмотря на то, что [«Смерть поэта»] упорно исследовалась на протяжении десятилетий, она несет в себе всю остроту книги, написанной в единственной страстной спешке.Результаты вызывают у нас головокружение, оставляя чувство ужасного триумфа. (Синтия Хейвен, «Los Angeles Times Book Review»)

Трансфокатор в ужасную бездну. Несмотря на то, что [«Смерть поэта»] упорно исследовалась на протяжении десятилетий, она несет в себе всю остроту книги, написанной в единственной страстной спешке. Результаты вызывают у нас головокружение, оставляя чувство ужасного триумфа. (Синтия Хейвен, «Книжное обозрение Лос-Анджелеса»)

«Трансфокатор в ужасную бездну. Несмотря на упорные исследования на протяжении десятилетий.«Смерть поэта» несет в себе всю остроту книги, написанной в одном страстном порыве. Результаты вызывают у нас головокружение, оставляя чувство ужасного триумфа «.

Об авторе

Ирма Кудрова — выпускница Ленинградского университета и бывший редактор журналов Звезда и Искусство . Кудрова, один из ведущих мировых специалистов по вопросам жизни и деятельности Марины Цветаевой, читала лекции в университетах по всему миру и опубликовала две другие книги о Цветаевой с года. Смерть поэта была впервые опубликована в России с большим успехом в 1995 году. .

матерей, дочерей, матерей | Литература, гуманитарные науки и мир

Через несколько недель я собираюсь в Иллинойс, чтобы впервые увидеть свою племянницу Элли. Сегодня я сижу допоздна, пытаясь представить свою младшую сестру матерью. Это не легко. Для меня она по-прежнему остается той девушкой, чьим самым большим желанием в жизни было владеть новейшей куклой Strawberry Shortcake.

В поисках проницательности снял с полки стихи русского модерниста Марины Цветаевой (1892-1941).В 1910-х годах она написала серию замечательных текстов о своей дочери Ариадне Эфрон (1912-1975) и для нее. Ей было около двадцати, и она была занята открытием мира и своим гением. Жизнь, литература и любовь были тесно переплетены: у нее были романы с поэтами Осипом Мандельштамом и Софьей Парнок, и она писала головокружительные стихи об обоих отношениях. Само название «Ариадна» дает представление о душевном состоянии Цветаевой в то время. Она назвала свою дочь в честь критской принцессы, которая научила Тесея выбраться из Лабиринта.Никакие препятствия, никакие лабиринты, и прежде всего никакие гендерные нормы не могли бы заточить ее или ее ребенка.

Особенно запомнилось первое стихотворение из ее цикла «Стихи о Москве » (1916). Я даже не буду пытаться воспроизвести ее звуковую игру или измеритель. Это выше меня. Быстрыми точными шагами она танцует между двумя крайностями, грубыми рифмами и вообще без рифм. Что я могу предложить в переводе, так это ее телеграфный синтаксис, ее быстрые мысли, ее игру слов и интенсивность ее страсти:

Облака — вокруг.
Куполы — вокруг.
Над всей Москвой —
Сколко хватит рука! —
Возношу тебя, самое лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!

В дивном сорт сем,
В мирном сорт сем,
Где и мертвый мне
Будет радостно, —
Царевать тебе, горевать тебя,
Принимать венец,
Мой первенец!

Ты постом — говей,
Не сурьми бровей,
И все сорок — чти—
Сороковская церковь.
Исход пешком — молодым шазкком—
Все привольное
Семихолие.

Будет твой черед:
Тоже — дочери
Передаш Москву
С нежной горы.
Мне же — свободный сын, колокольный звон,
Зори ранние
На Ваганьково.

* * * * * * *

Облака — вокруг.
Купола — вокруг.
Над всей Москвой —
Сколько рук хватит!
Поднимаю тебя, лучшая ноша,
Моя невесомая
Саженец!

В этом чудесном городе
В этом мирном городе
Где даже мертвый Я
Был бы рад —
Царю тебя, скорбеть о тебе,
Взять венок,
О мой первенец.

Пост перед причастием,
Не затемни чело,
И почитай все сорок
Времена сорок церквей.
Прогулка — маленькими маленькими шагами —
Все свободные
Семь холмов.

Будет ваша очередь.
И — дочери
Ласково горько сдашь Москву
Ласково.
Мне — сон желающий, колокольчики колокольчики,
Ранние зори
В Ваганькове.

Поэма открывается с высоты птичьего полета на Москву. Цветаева «поднимает» свою «лучшую ношу» а.к.а. Ариадна — жест, который одновременно знакомит ребенка с мегаполисом и позволяет ей оценить свое будущее наследие, «чудесный город», в котором ее мать живет и пишет. Глагол здесь, возносить ‘, чаще используется в клише возносить’ молитву , чтобы «возвысить молитву», и это больше, чем намек на священное в данный момент. Этот тон поддерживается и более поздним выбором слов, например, использованием старославянского град вместо русского город для слова «город» и архаичного местоимения sem вместо современного етом .

Мысли Цветаевой обращены к будущему. Во второй строфе она воображает, что остаётся проводником и опекуном для своего уязвимого «молоденького» ребенка, что бы ни случилось. Даже смерть не помешает ей выполнить свой долг. Она защитит ее от зла ​​(«царь тебя»), она разделит свои печали («скорблю о тебе»), и она разделит свои самые счастливые моменты ( принимать венец , сокращенно «взять венок» ссылка на православный обряд бракосочетания).

Конечно, ей остается только надеяться, а не гарантировать, что она всегда будет рядом.В третьей строфе она напрямую обращается к Ариадне. Сначала она дает практический совет («Поститься перед причастием») и говорит ей уважать власть («почитай все сорок / Времена сорок церквей» — пресловутое количество церквей в Москве). Как будто она видит в Церкви возможного суррогатного родителя на случай, если с ней что-нибудь случится. Наконец, она осмеливается перейти от наставника и защитника к наставнику. Она велит дочери исследовать, блуждать повсюду, Семихолмье , семь холмов Москвы.Она должна быть «свободной», чтобы наслаждаться городом, открывать его чудеса и, по сути, занимать место своей матери в качестве горожанина. Такое блуждание рискованно — а кто хочет подвергать риску своего ребенка? — но дочери становятся взрослыми, и нужно отпустить.

Это готовит почву для последней строфы. Цветаева снова ставит вопрос о собственной смертности. Однако на этот раз она может позиционировать себя внутри женского рода. Когда-нибудь Ариадна «нежно и горько» будет размышлять о будущем собственной дочери.Цветаеву похоронят на Ваганьковом кладбище в Москве, где, как известно, похоронена ее мать Мария Александровна Мейн, пианистка концертного уровня. Утешенный этим видением матриархальной традиции, поэт сможет «добровольно» пойти к своему вечному сыну , ее «вечному сну». У каждой женщины в семье Цветаевых будет свой черед , ее «очередь» бродить ( исходит ‘) и наслаждение, прежде чем передать ( передать ‘) новому поколению ключи от царства ( царевать). ‘).

Жизнь моей сестры не похожа на жизнь Цветаевой, и в них мало общего, кроме честности, самоуверенности и сатирической жилки. Я бы через тысячу лет не пожелал своей племяннице ужасных невзгод, которые пережила Ариадна Эфрон (голод, ссылка, политические преследования, преждевременная бессмысленная смерть обоих родителей и ее младшей сестры Ирины). Но стихотворение «Облака вокруг» помогает брату-ламоксу задуматься о том, чего он никогда не испытает, — об отношениях между матерями и дочерьми и о загадках дочерей, у которых затем своя очередь материнства.

Марина Цветаева, ее жизнь в стихах

Воскресная поэма: Марина Цветаева — Чтение Ильи Каминского и Жана Валентайна