Мальчики в искусстве и литературе: Ресурс заблокирован

Мальчику зайчик, девочке сердечко. Как дети учились быть мальчиками и девочками.

Давным-давно, когда процветала у нас уличная торговля, я наблюдала забавную сценку – парень стоял у прилавка и продавал шарики, почти на автомате спрашивая: «шарик кому? Мальчику или девочке? Мальчику зайчика, девочке сердечко». И двухлетние мальчики, сидящие в коляске, получали надутого гелием зайчика, а девочки сердечко.
Тему полового воспитания  я не раз поднимала. Она немаловажная и может сказать много о том, как мы приобретаем свои гендерные установки, а они есть у всех. Начинается все с игрушек и книжек. Наша детская литература и по сей день предполагает разделение маленьких читателе на мальчиков и девочек, соответственно предлагая им нормы поведения.
А дальше будет небольшой экскурс в историю детской литературы и ее влияния на гендерное самоопределение.

Вот отличная статья на эту тему. Ее стоит прочитать.

По похожему сценарию жанр развивался и в России. Хотя первая азбука для самых маленьких была издана еще в 1547 году и выходило много рассказов, стихотворений, басен и даже пьес для детей — русская художественная детская литература окончательно оформилась только в журналах 20-х годов XIX века и вплоть до 1917 года была очень тесно переплетена с европейской и американской. В то время вопрос гендерной роли детей еще особо никого не занимал.

До восьми лет мальчики в Британии часто носили длинные волосы и даже ходили в платьях. Детей попросту не разделяли по половым признакам до определенного возраста.

Учебники по счету, а иногда и по основам научных дисциплин предназначались для обоих полов.

На обложке мальчик и девочка

Книги той эпохи носили скорее обучающий, чем развлекательный характер — такое направление жанру задали еще пуритане в XVII веке. Переняли этот подход и в России, правда из другого источника: под влиянием императрицы Екатерины в литературе утвердились идеи французского Просвещения. Однако теперь это обучение как на Западе, так и в нашей стране (хотя традиционный сказочный канон у нас был, скорее, матриархальным) стало раздельным. Девочкам книги отводили роль хороших домохозяек, матерей и жен; мальчикам предлагалось быть солдатами, путешественниками, торговцами, дипломатами, юристами, учеными, инженерами, политиками, строителями и время от времени мужьями.

Подобное «разделение обязанностей» можно обнаружить даже в аннотациях к произведениям в том же каталоге Скрибнера. Вот описание книги, рекомендованной мальчикам:

«Зюйдвестка и меч. Х. Леджер. Яркая история о жизни в море и военных приключениях. Захватывающий сюжет, стремительное развитие действия, колоритные персонажи, точность в деталях, которой мог достичь только человек, не понаслышке знакомый с тем, о чем он пишет… Мальчишки будут в восторге» (журнал The Athenaeum).

А вот — аннотация к «девочковой» книге:

«Умница мисс Фоллетт. Дж.К.Г. Денни. Интересная история с умело разработанным сюжетом, а персонажи — члены семьи Фоллетт — особенно удались автору. Девочкам книга понравится» (журнал The Athenaeum).

Даже у обозревателей не хватало сил хоть на какие-то эмоции по поводу литературы для юных леди. В то время как приключенческая беллетристика цвела пышным цветом и произведения для мальчиков создавали десятки авторов, популярных женских писателей было два: Шарлотта Йондж и Сьюзен Уорнер.

Бытовало мнение, что мужчины и женщины читают разные книги и по-разному их воспринимают. О представительницах прекрасной половины человечества говорили, что они растрачивают время на всякие фривольные вещи, вроде романов. Потому публикации для девочек состояли из морализаторских историй, направленных на то, чтобы научить их быть ответственными, исполнительными и привить им такую черту, как способность к самопожертвованию. Мальчики в это время читали о проделках в школе, пиратах и приключениях английских джентльменов, несущих свет цивилизации в варварские страны. И основная часть детских книг писалась в этом ключе вплоть до 70-х годов XX века.

Мир девичьей литературы был подчеркнуто реалистичен и представлял собой дом и все, что с ним связано, в то время как события книжек для мальчиков всегда происходили в мире «внешнем», наполненном опасностями и приключениями.
Произведения стали различаться даже по объему. Предполагалось, что у девочек гораздо больше времени для чтения и они могут себе позволить сосредоточиться на длинном романе, тогда как юношам нужно было еще успевать заниматься спортом и ходить в школу.

«Выбирая книги, которые будут читать мальчики и девочки, необходимо помнить, что в первом случае это должна быть духовная пища для будущих вождей великой расы, а во втором — для будущих жен и матерей» (Эдвард Салмон. «Что читают девочки», 1886).

Конечно, девочки продолжали интересоваться приключенческими книгами. Даже издатели признавали, что постоянно читать морализаторские истории про работу по дому немного скучновато. И по сей день мальчики отдают предпочтение книгам с главными героями своего пола, а вот девочки в этом отношении более «всеядны» и с удовольствием могут почитать произведения, написанные специально для мальчишек.

Из ряда книг со стандартными гендерными ролями выбивались «Маленькие женщины» Луизы Мэй Олкотт, роман в двух частях, опубликованный между 1868 и 1869 годами, и «Удивительный волшебник из Страны Оз» Лаймена Фрэнка Баума, вышедший в 1900 году. У Олкотт женские персонажи выдвинуты на передний план: показана жизнь и отношения четырех сестер в отсутствие мужчин. Отец героинь отправился на Гражданскую войну, и всеми семейными делами заправляет мать. Получившийся женский микромир, несмотря на то что героиням в нем отведена в общем привычная гендерная роль, очень отличался от стандартных, морализаторских образов, навязываемых мейнстримной литературой. С тех пор книгу неоднократно экранизировали, по ней ставили спектакли, и она остается популярной по сей день.

Знаменитая сказка Баума стала настоящим хитом в Америке начала XX века, слегка шокировав местную публику.

Главная героиня делала все то, чем обычно должны были заниматься мальчики. И прекрасно справлялась.
Считается, что Баум намеренно ввел тему феминизма в книгу. Его тещей была знаменитая суфражистка Матильда Кейдж, оказавшая на писателя большое влияние.

После Первой мировой войны жесткость гендерных шаблонов в детской литературе на Западе несколько ослабла — во всяком случае, образы девочек перестали быть «каноническими». Авторы постоянно играли с социальными ролями женских персонажей, введя в моду «пацанок» — юных героинь с мальчишескими повадками, как, например, у Лоры Инглз Уйалдер в «Маленьком домике в Больших Лесах» (1932) или даже у Харпер Ли в «Убить пересмешника» (1960).

С 30-х по 60-е, в «перерыве» между двумя волнами феминизма, неравенство в представлении женщин в детской литературе (и не только в ней) проявлялось ярче, чем в более ранние или поздние периоды. Именно в это время представительниц слабого пола буквально стирали из голливудской истории, несмотря на то что ими было написано около половины сценариев для фильмов с 1911 по 1928 год. К 1940-м женщин-сценаристов не упоминали в титрах, они были вынуждены скрывать, кем работают, и не спорили, если их принимали за секретарш. В 1954 году появился печально известный Comics Code Authority, который, помимо того что практически уничтожил индустрию комиксов, еще и запретил показывать на экране «агрессивных женщин», то есть любой образ, выходящий за рамки стереотипов.

Разумеется, подобная ситуация нравилась не всем. В 1942 году выходит первая часть из цикла Энид Блайтон «Великолепная пятерка», где главная героиня изо всех сил старается вырваться из навязанной обществом роли. Несмотря на критику за пропаганду феминизма, книга немедленно становится хитом.

«— Я — Джордж. — заявила девочка. — Я буду отвечать, только если ты будешь звать меня Джордж.

Я ненавижу себя за то, что я — девочка. Я не хочу быть девочкой. Мне не нравятся девчоночьи занятия. Мне нравится то, что делают мальчики.
Я могу взбираться на скалы лучше любого мальчишки и плаваю быстрее них. Я умею управлять лодкой не хуже любого мальчишки-рыбака на этом берегу. Если хочешь, чтобы я с тобой разговаривала, зови меня Джордж. А иначе я разговаривать с тобой не стану» (Энид Блайтон. «На острове сокровищ»).

Любопытно, что в современном западном издании из книги убрали реплику Джорджа о короткой стрижке, якобы делающей ее похожей на мальчика, поскольку нашли оскорбительным, что девочкам необходимы длинные волосы, чтобы выглядеть женственно. А два юных сыщика, Джулиан и Дик, теперь помогают героине убирать дом и мыть посуду.

В 1945 году начинают выходить книги Туве Янссон про муми-троллей, где женские персонажи также получили индивидуальность и выступили на передний план. И в том же году издают книгу Астрид Линдгрен «Пеппи поселяется на вилле „Курица“». Автора нещадно критиковали за главную героиню, которую называли «неряхой», «непочтительной» и «образцом того, какой девочка быть не должна». Книга, впрочем, и по сей день остается бестселлером.

В 70-е годы на американском рынке игрушек, оказывавшем и продолжающем оказывать самое непосредственное влияние на литературу, 70 % производимых товаров не имели разделения по половому признаку. В рекламе девочки часто играли с самолетами и конструкторами, а мальчики готовили на игрушечных кухнях.

Представители второй волны феминизма настояли на исследовании гендерных ролей в литературе и твердо решили их изменить. Тогда же вышла известная пародия на «правильные» книги для детей «Я рад, что я мальчик! Я рада, что я девочка!» Уитни Дарроу-младшего, знаменитого карикатуриста в New Yorker, чей отец основал Princeton University Press. В ней настолько удачно имитируются гендерные стереотипы детской литературы, что первой реакцией феминисток было возмущение — впрочем, впоследствии, по внимательном прочтении, оно приутихло. Хотя и сейчас в интернете можно найти негодующие отзывы об этой книге.

Мальчики могут есть. Девочки могут готовить.

В 1980 году на кухне появился папа-заяц, помогающий маме-зайчихе, фермеров стало двое, кот за рулем уступил место кошке, полицейский сменил штаны на юбку, а водитель пожарной машины приодел бусы.

А уже в начале 80-х знаменитый детский автор Ричард Скарри был одним из первых, кто переделал свою книгу, вышедшую в 1963 году, под новые гендерные стандарты, несколько разнообразив женские занятия и разрешив мужчинам бывать дома.

Фокс вспоминает, как получала сотни писем от юных поклонников и их мам, где они рассказывали о своей любви к опоссуму Хашу из ее книги. Но проблема заключалась в том, что персонаж был женским, и в самом начале истории слово «она» повторялось снова и снова. Читатели не обратили на это внимания, привыкнув к мужчинам в главных ролях.

«Раз ее нельзя было увидеть, коалы не могли ее раздавить. Раз ее не могли увидеть, она могла прокрасться мимо опасных кенгуру.

Раз ее не могли увидеть, она могла не бояться змей. Вот почему Бабуля Посс сделала ее невидимой» (Мем Фокс. «Магия опоссума»).

Тем не менее до конца 80-х ситуация с равноправием полов в литературе улучшалась — пока не произошли два совпавшие по времени события. Во-первых, последовала обратная реакция на феминизм, а во-вторых, маркетологи поняли, что на правильно сегментированном рынке зарабатывать проще. Появились новеллизации «Моих маленьких пони», которыми в наше время увлеклись уже и мальчики, а за ними хлынули остальные серии, изначально предназначенные исключительно для девочек.

Датский нейробиолог Дик Свааб в своей книге пишет о различиях в мозге представителей разных полов, обусловливающих особенности поведения и определяющих наши предпочтения: например, мальчики больше интересуются конструкциями, а девочки — лицами. Однако не все ученые соглашаются с тем, что та или иная поведенческая модель заложена с рождения.

В исследовании Артура Арнольда и Маргарет Маккарти говорится, что влияние окружения и опыта на человека начинается с самого раннего детства, и его невозможно отделить от физиологических факторов, обусловленных половыми различиями, вроде гормонов или генов. Любая полученная информация в известной степени формирует наше сознание и вообще мыслительную деятельность, так что нельзя понять, становятся ли женщины домохозяйками потому, что у них «женский мозг», или же общество подталкивает к этому слабый пол и тем самым делает их мозг «женским». По мнению исследователей, сложность и «мозаичность» органа, отвечающего за нашу мыслительную деятельность, на самом деле не позволяет говорить о «мужском» или «женском мозге».

Справедливее сказать, что у каждого человека «уникальная комбинация уровней мужественности и женственности, разная для отдельных участков мозга, а все вместе эти комбинации образуют его „мозаику“».
Сейчас западный книжный рынок, а вместе с ним и наш, словно совершил полный оборот. Но там, где раньше издатели преследовали воспитательные и моральные цели, современные бизнесмены руководствуются гораздо более прозаическими соображениями: разбивая рынок детской литературы, мультфильмов и т. д. на два сегмента, можно продать вдвое больше продукции. «Орозовение» игрушек продолжается, и похоже, что в обозримом будущем эта тенденция только усилится.

Хотя на Западе многое сделано, чтобы уравнять гендерные роли в детских книгах, и женских образов стало почти столько же, сколько и героев противоположного пола, стереотипы не исчезли. Исследование Микол Гамильтон, Дэвида Андерсона, Мишель Броддус и Кейт Нихаус показало, что в книгах, изданных с 2001 года, мужские персонажи встречаются в иллюстрациях и названиях на 53 % чаще, чем женские. Что касается гендерных ролей, то здесь тоже все «стереотипно»: 21 из 23 взрослых женщин и 29 из 33 мужчин занимаются строго тем, чем и «должны» заниматься представители каждого из полов. Общество продолжает навязывать детям роли, не особенно интересуясь их желаниями.

Десять самых скандальных произведений в истории искусства

• Келли Гровье
• BBC Culture

3 ноября 2017

Автор фото, Getty Images

«Журнальный столик» британского художника Аллена Джонса — одно из произведений современного искусства, вызывающих противоречивую реакцию публики

Недавно два самых известных музея мира отказались выставлять экспонаты, которые вызвали возмущение публики. В свете этих событий арт-критик BBC Сulture рассуждает о роли цензуры в истории искусства и о десяти наиболее спорных художественных произведениях.

Недавнее решение двух известных музеев мира убрать из своей экспозиции несколько провокационных произведений искусства всколыхнуло борцов за свободу слова, озабоченных распространением цензуры.

Действия музейного руководства, однако, побуждают задуматься о том, что многие другие произведения в современной истории, хотя и шокировали зрителя, коренным образом изменили наше представление об искусстве.

В прошлом месяце протесты активистов по защите прав животных заставили нью-йоркский Музей Гуггенхайма отказаться от инсталляции трех экспонатов, объединенных под названием «Театр мира».

Среди них два видеоролика, один из которых изображает спаривание татуированных свиней, а другой — двух питбультерьеров, оскалившихся, рычащих и готовых вот-вот броситься друг на друга.

Третий экспонат представляет собой огромный террариум из фанеры и сетей, внутри которого разворачивается настоящая жестокая борьба за выживание среди голодных гекконов, кузнечиков, сверчков и тараканов, которые оказались в смертельной ловушке.

Запрещенные экспонаты, созданные современными китайскими художниками, были сначала выбраны для выставки «Искусство и Китай после 1989 года», которая открылась 6 октября.

Автор фото, Huang Yong Ping/Guggenheim Museum

«Театр мира» современного китайского художника Хуана Юн Пина сняли с выставки в Музее Гуггенхайма из-за возмущения активистов по защите прав животных

Примерно в то же время Лувр отменил планы выставить скульптуру голландского художника и дизайнера Юпа ван Лисхаута из-за опасений, что откровенная сексуальность его произведения вызовет возмущение публики.

12-метровая фигура с нечеткими контурами типа конструктора «лего» похожа на мужчину, который совершает половой акт с четвероногим созданьем.

Скульптуру под названием Domestikator («Одомашниватель») планировали выставить в саду Тюильри в рамках ежегодной Международной ярмарки современного искусства. (Впоследствии произведение согласился выставить Центр Помпиду).

Пораженный такой цензурой, ван Лисхаут назвал решение музея лицемерным и объяснил, что его произведение не связано с сексом как таковым, а скорее поднимает тему вмешательства человека в природу.

«Многие скульптуры в Лувре изображают обнаженных женщин, сцены насилия и скотоложества, гораздо более откровенные, чем моя скульптура», — отметил художник.

В этом голландский художник, безусловно, прав.

В Лувре хватает произведений, которые можно было бы обвинить в безобразии — от картины Жана-Оноре Фрагонара «Сброшенная рубашка» до «Большой одалиски» Энгра. Когда в 1814 году произведение впервые увидела публика, его также назвали «оскорбительным».

Автор фото, Wikipedia

«Большая одалиска» Жана Огюста Энгра также вызвала возмущение, когда публика впервые увидела ее в 1814 году

Но кто сегодня краснеет от полотен Фрагонара или Энгра, какими бы шокирующими они не казались изначально?

Знатоки истории искусства, безусловно, оценят момент противоречивых запретов. Ведь он точно совпадает со столетней годовщиной известного в современной истории скандала с цензурой.

В 1917 году Общество независимых художников Нью-Йорка, нарушая собственные принципы и убеждения, запретило демонстрацию концептуальной скульптуры Марселя Дюшана «Фонтан».

Произведение в виде обычного писсуара с хулиганской надписью «Г. — болван» стало самым известным реди-мейд (то есть готовым объектом, который сам художник не создавал) в истории современного искусства.

Впрочем, такая «круглая дата» заставляет вспомнить и ряд других скандальных арт-объектов, которые в свое время разожгли горячие публичные дебаты и заставили зрителей задуматься о самой сути современного искусства.

«Стертый рисунок де Кунинга» Раушенберг, 1953

Автор фото, Wikipedia

Критики «Фонтана» Дюшана, которые считали, что вместе с водой его писсуар смыл и предназначение всего художественного искусства, вряд ли оценили бы по заслугам картину (или скорее ее отсутствие) американского художника Роберта Раушенберга.

Задумавшись о том, можно ли создать художественное произведение с помощью резинки, а не карандаша, кисти или резца, Раушенберг убедил своего друга, голландско-американского абстракциониста Виллема де Кунинга принести в жертву свой недавний эскиз.

В результате появилась бумага, на которой почти невозможно разглядеть следы бывшего рисунка. Она побуждает зрителя решить самостоятельно, является ли картина без изображения произведением искусства или это — лишь рамка, обрамляющая пустоту и символизирующая бессилие художника.

«Дерьмо художника» Пьеро Мандзони, 1961

Автор фото, Tate

Если произведением искусства может стать сосуд для человеческих испражнений, то рано или поздно и сами экскременты могут превратиться в объект эстетических экспериментов.

Именно это и сделал в 1961 году итальянский авангардный художник Пьеро Мандзони, законсервировав в 90 банок 2,7 кг своих фекалий.

Это было не первое скандальное произведение художника, ранее представившего на суд общественности воздушный шарик, наполненный его «выдохом».

Говорят, что отец художника, владелец консервного завода, однажды презрительно прокомментировал творчество своего сына, сравнив его с экскрементами.

Мандзони-младший ответил знаменитыми банками, одна из которых прошлым летом ушла с аукциона за 275 тысяч евро.

«Стул» Аллен Джонс, 1969

Автор фото, Tate

«Стул» британского поп-арт художника Аллена Джонса откровенно бросает вызов обвинению в объективации женщин, так же как и созданные им два других, не менее провокационных предметы интерьера — вешалка и журнальный столик.

1986 года в Международный женский день пара активистов, возмущенных откровенным сексизмом скульптуры, облили ее кислотой, которая исказила пластиковое лицо и шею женской фигурки.

«Званый ужин» Джуди Чикаго, 1979

Автор фото, Tate

Банкетный стол на 39 персон посвящен вкладу в историю культуры выдающихся женщин — от Сафо до Вирджинии Вулф.

Работу американской художницы-феминистки Джуди Чикаго одновременно признают за новаторство и критикуют за шокирующую пошлость.

В композиции доминируют 40 расписанных вручную фарфоровых тарелок с изображениями бабочек, откровенно похожих на женские половые органы.

В интервью The Guardian современная британская художница Корнелия Паркер отметила, что в композиции «слишком много вагин» и что она «скорее демонстрирует эго самой Джуди Чикаго, чем чтит память несчастных женщин».

«Меня огорчает, что значимость женщины сводится к ее половым органам», — добавила она.

«Изогнутая арка» Ричард Серра, 1981

Автор фото, Alamy

В 1989 году пала не только Берлинская стена. 15 марта под покровом ночи ньюйоркские строители разрезали на куски и убрали 36-метровую стальную ограду, которая простояла на Федеральной площади восемь лет.

Снести конструкцию решил суд, поскольку новаторская инсталляция американского художника Ричарда Серры уже давно стала убежищем для террористов, вредителей и вандалов.

«Обернутые острова» Христо и Жанны-Клод, 1983

Автор фото, Christo and Jeanne-Claude

В мае 1983 года художники перформанса Христо и Жанна-Клод обернули 11 островков в заливе Бискейн вблизи Флориды розовой полипропиленовой тканью. Далеко не все были в восторге от сказочного зрелища.

С протестом в первую очередь выступили экологи, которые были обеспокоены влиянием синтетического пластика площадью более 600 тысяч кв. м на местную флору и фауну.

Однако именно этого и добивались художники своей инсталляцией — привлечь внимание общественности к проблемам окружающей среды и ее хрупкости.

«Я сам» Марк Куинн, 1991

Автор фото, Marc Quinn

В течение пяти месяцев каждые пять лет британский художник Марк Куинн откачивал у себя пять литров крови и заливал ее в полупрозрачный охлажденный слепок своей головы.

Результатом акции стала серия автопортретов, которая позволяет художнику вполне справедливо утверждать, что он вложил себя в свое творчество больше, чем любой другой художник.

Для кого-то «Я сам» Куинна — это лишь отвратительная выходка с вампирским уклоном.

Для других произведение стало дерзким продолжением художественной традиции автопортретов, выдающимися образцами которой являются работы Рембрандта, Ван Гога и Синди Шерман, а также глубоким символом хрупкости бытия.

«Моя кровать» Трейси Эмин, 1998

Автор фото, Alamy

Кровать — это объект, безусловно, полный символизма и неоднократно представленный в величайших произведениях западного искусства — от «Венеры Урбинскойо» Тициана до «Спальни в Арле» Ван Гога, от серии обнаженных и одетых мах Гойи до «Кошмара» Генри Фюссли.

Несмотря на это, инсталляция разобранной постели, которую британская художница Трейси Эмин представила на выставке премии Тернера в 1998 году, вызвала чрезвычайное недовольство публики.

Выступившие в защиту «Кровати» удивлялись, что почти через 80 лет после знаменитого писсуара Дюшана неубранная и где-то даже грязная постель могла вызвать такой шквал возмущения.

Они также предположили, что, очевидно, публика свирепствует из-за того, что в чисто мужское художественное пространство нагло ворвалась женщина.

«Акула» Давид Черни, 2005

Автор фото, David Černý

Связанная по рукам и ногам фигура иракского диктатора Саддама Хусейна в огромной стеклянной витрине, безусловно, перекликается с известной инсталляцией акулы в растворе формальдегида Дэмиена Херста под названием «Физическая невозможность смерти в сознании живущего» (1991).

Однако многие раскритиковали «Акулу» за то, что она представляет Хусейна в роли жертвы. Тогда как другая работа Черни оттолкнула жутким натурализмом.

Запланированная на 2006 год выставка «Акулы» в музее бельгийского города Мидделкерке была отменена указом мэра Мишеля Ландуа.

В постановлении говорилось, что «определенные группы населения могут воспринять инсталляцию как слишком провокационную».

«Дерево» Пол Маккарти, 2014

Автор фото, AFP

Иногда скандальное произведение искусства подпадает под цензуру не кураторов выставок, а возмущенных граждан.

Именно это и произошло с огромной надувной скульптурой дерева, которую американский художник Пол Маккарти установил в 2014 году на Вандомской площади в Париже.

Зеленая конструкция, которая, видимо, должна была символизировать рождественскую елку, была безжалостно уничтожена вандалами.

После появления сотен комментариев о слишком близком сходстве «Дерева» с секс-игрушкой спасти произведение от нападений разъяренных граждан стало невозможно. Кстати, как и самого Маккарти.

Однажды на площади к скульптору подскочил возмущенный прохожий и трижды отвесил ему пощечины, исчезнув в толпе со скоростью проколотого воздушного шарика.

самые красивые мужчины России — Брюллов, Блок, Давыдов, Куинджи и другие.

С женщинами в живописи все просто: любой сразу вспомнит портреты популярных красавиц. С мужскими портретами так не получится, ведь представителей сильного пола в отличие от дам рисуют не потому, что они прекрасны, а потому, что они знамениты. А прославиться человеку обычно удается к зрелости. В общем, мужчины на хрестоматийных портретах, как правило, немолоды и порой весьма упитанны.

Мы составили собственный список красавцев в русской живописи, руководствуясь следующим принципом: картина необязательно должна быть прославленной, главное — чтобы мужчина с нее был настоящим красавчиком, хоть сейчас — на страницы модного глянца.

Познакомьтесь с 20 портретами и выберите свой идеал мужской красоты.

Гусар Евграф Давыдов на портрете Ореста Кипренского (1809). Кузен знаменитого поэта-гусара Дениса Давыдова. Правильно Козьма Прутков говорил: «Если хочешь быть красивым, поступи в гусары»!

Князь Феликс Юсупов на портрете Валентина Серова (1903). Один из богатейших людей России. Был так миловиден, что, когда переодевался в женщину, обман не разоблачали. Стал одним из убийц Распутина — после этого его назвали русским Дорианом Греем.

Художник Александр Алексеев на портрете Алексея Тыранова (1830-е). Родился крепостным, в 15 лет получил свободу благодаря своему учителю Алексею Венецианову. Прожил почти 70 лет.

Генерал Александр Тучков на портрете Александра Варнека (1810-е). Погиб в 34-летнем возрасте в Бородинском сражении, тело так и не нашли. Его безутешная вдова Маргарита сначала чуть не сошла с ума, потом продала бриллианты и основала на месте его гибели монастырь.

Авантюрист Федор Толстой (Американец) на портрете неизвестного автора (1-я половина XIX века). Человек-беда, человек-легенда с потрясающей биографией, прототип множества героев русских классиков — «в Камчатку сослан был, вернулся алеутом» («Горе от ума») и тому подобное.

Вице-адмирал Владимир Корнилов на портрете Карла Брюллова (1835). Будущий герой Крымской войны изображен в молодости на борту своего брига «Фемистокл». Впоследствии отрастит скучные усы и погибнет в 48 лет после бомбардировки Севастополя англичанами.

Кавалергард Алексей Охотников на портрете неизвестного художника (1800-е). Тайный возлюбленный императрицы Елизаветы Алексеевны (жены Александра I), вероятный отец ее второй дочери. Умер от чахотки совсем молодым. Сохранились душераздирающие цитаты из их любовной переписки и ее дневник об этой страсти.

Корнет Павел Демидов на портрете Петра Соколова (1820-е). Представитель богатейшей династии, он собирал коллекцию картин и бронзы, был мил, отзывчив и добр. Жена его была дочерью Бенкендорфа — однажды он застал у нее у Семена Кочубея, взревновал и вызвал того на дуэль. Поединок предотвратили: Кочубей объявил, что волочился за горничной его супруги, и его выслали в Смоленск. Умер Демидов в 48 лет от туберкулеза.

Живописец Карл Брюллов на автопортрете (1848). Автор «Последнего дня Помпеи» свои автопортреты писать любил и явно собой любовался. Отличная пара для его возлюбленной — блестящей графини Самойловой .

Поэт Александр Блок на портрете Константина Сомова (1907). Блок стал одной из звезд Серебряного века во многом благодаря своей изысканной красоте. Бальмонт и Белый, например, сочиняли ничуть не хуже, но не вышли лицом и такой магической ауры вокруг себя создать не смогли.

Поэт Михаил Кузмин на портрете того же Сомова (1909). Изысканный денди происходил из дворян Ярославской и Вологодской губернии — откуда такие глаза с поволокой взялись? Вызывать восторженные визги у барышень Серебряного века ему мешало лишь полное отсутствие желания вызывать восторги у барышень в принципе.

Генерал Павел Строганов на портрете Жана Лорана Монье (1808). Один из тех героев войны 1812 года, которыми художник Джордж Доу наполнил всю военную галерею Эрмитажа (мы специально не стали никого оттуда брать, чтобы не утонуть в красавцах). Богач, умница… умер в 47 лет, и тоже от туберкулеза (тогда еще не знали, насколько он заразен). Тещей его была Наталья Петровна Голицына — Пиковая дама Пушкина.

Князь Иван Барятинский на портрете Элизабет Виже-Лебрён (1800). Дипломат, англоман, создатель усадьбы Марьино (сегодня это санаторий президента). В юности был адъютантом Потемкина: эта была должность, на которой проходили кастинг в фавориты Екатерины Великой, но не сложилось.

Художник Архип Куинджи на портрете Ивана Крамского (1870-е). Откуда у него такие глаза — известно: родился в Мариуполе, в семье бедного греческого сапожника. Достигнув успеха, женился на дочери мариупольского купца, которую любил с юности; впоследствии уехал из Петербурга и стал жить затворником в Крыму.

Ардалион Новосильцев на портрете Владимира Боровиковского (1807). Изображения барышень у Боровиковского как на подбор — все до одного прекрасные. А вот молодых красавцев у художника практически не найти. Исключение — этот юный сын сенатора. Кстати, в 2015 году на «Сотбис» за картину заплатили почти 1,5 миллиона долларов.

Евгений Лансере на портрете Зинаиды Серебряковой (1915), своей сестры. Известный художник изображен в папахе и шинели — он собирался на Кавказский фронт Первой мировой войны, как и многие другие художники своего времени.

Дипломат Иван Желябужский на портрете неизвестного автора (1662). Самый ранний портрет в списке изображает членов русского посольства царя Алексея Михайловича в Англию. Желябужский также ездил в Венецию, был посланником в Вене. Сохранились его мемуары.

Физик Петр Капица на портрете Бориса Кустодиева (1921). Будущий нобелевский лауреат изображен вместе с коллегой Николаем Семеновым. Прославится он, конечно, не красотой, но на этой картине 27-летний ученый вышел настоящим джентльменом эпохи ар-деко — Дживс бы гардероб одобрил.

Художник Иван Билибин на портрете Кустодиева (1901). Знаменитый иллюстратор-сказочник прославился, конечно, не собственной красотой, а той, которую творил своею кистью. Но на этом портрете Кустодиев изобразил 25-летнего Билибина в модном смокинге, дал гвоздику в петлицу, выписал бороду — и получилось шикарно!

Светлейший князь Платон Зубов на портрете Иоганна Баптиста Лампи (1793). Вообще, все возлюбленные Екатерины Великой во второй половине ее жизни — невероятные милашки, даже выбрать трудно. Взяли Зубова: он был ее последним фаворитом, разница в возрасте — 38 лет.

Мальчики и девочки: реалии социализации. Сборник статей :: Федеральный образовательный портал

РАЗДЕЛ 2. ГЕНДЕРНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ДЕТСТВА: МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ВЗГЛЯД
Борисов С.Б. (Шадринск). Механизмы гендерной социализации детей и подростков
Салагаев А.Л. (Казань), Шашкин А.В.(Москва).

РАЗДЕЛ 3. ДЕТСТВО В ИСКУССТВЕ
Созина Е.К. (Екатеринбург). «Дочки-матери» в русской литературе второй половины XIX века
Трофимова Е.И. (Москва). «Дочки-матери» семейства Тальниковых в повести А.Я. Панаевой
Снигирева Т.А., Подчиненов А.В. (Екатеринбург). «Злой мальчик» в русской литературе XIX-XX веков
Рогачева Н.А. (Тюмень). «Ребенком весь воздух пропах…»: запахи детства в русской литературе
Бреева Т. Н.(Казань). Проблема гендерного позиционирования ребенка в прозе русского модернизма
Барковская Н.В. (Екатеринбург).

Сведения об авторах

В Международный день музеев студенты-волонтеры организовали квест «Созвездие наук в искусстве»

В Международный день музеев, 18 мая, культурно-выставочный центр «Радуга» поддержал ежегодную акцию Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. В этот день в залах «Радуги» работали волонтеры – студентка ЧГПУ им. И.Я. Яковлева Рената Яруллина и студенты Чебоксарского профессионального колледжа им. Никольского Арина Осипова, Полина Сандомирова, Владимир Миканов.

Они придумали увлекательный квест «Созвездие наук в искусстве», в рамках которого все залы превратились в классные комнаты, а волонтеры – стали учителями, но не строгими и серьезными, а яркими, веселыми, задающими каверзные вопросы и рассказывающими о том, как связаны между собой точные и гуманитарные науки и живопись.

Урок геометрии познакомил «учеников» выставочного центра со стилем кубизм и его мастерами – испанский художником Пабло Пикассо и художницей из Чувашии Маревной, а урок музыки рассказал о том, какие спектакли «Русских сезонов» любили посещать в Париже оба художника. На уроке химии мальчики и девочки научились создавать старинную краску темперу подобно Леонардо да Винчи, на уроке технологии узнали секреты индийской и чувашской вышивки. Особенным стал урок литературы, где ребята приобщились к народному литературному творчеству Голландии благодаря шедевру Питера Брейгеля, а также урок физкультуры, где мальчики и девочки рядом с Аллеей первых космонавтов проверили свою ловкость и скорость, словно на тренировке перед космическим полетом. Также «ученики» выставочного центра совершили путешествие в Русский музей и «оживили» его шедевры.

Необычной в этот праздничный день стала и творческая мастерская. Свои впечатления от музейных уроков «ученики» воплотили в рисунках и аппликациях: здесь и индийские слоны, и геометрическая абстракция, и символы чувашской вышивки, и поздравления с Международным днем музеев.

В праздничный для всех музеев день посетители смогли по-новому взглянуть на известные экспонаты и увидеть КВЦ «Радуга» таким, каким они его еще не видели. Приятные отзывы и пожелания ценители прекрасного оставили в специальной книге.

В любом искусстве всегда есть ограничения — Российская газета

По данным фонда «Общественное мнение», более 80 процентов россиян выступают за введение цензуры в художественных произведениях. Почти 20 процентов опрошенных считают, что контроль за содержанием творений искусства входит в обязанности государства. Еще 14 процентов убеждены, что в этих творениях много «лишнего» и «вредного». Столько же участников опроса предлагают осуществлять государственный мониторинг эпизодов «насилия» и «разврата» в театральных постановках, кинофильмах, на выставках. Против контроля государства над сферой искусства выступают лишь 14 процентов респондентов, а за полную свободу художественного творчества — 5. На стороне последних — служители муз. Большинство из них полагает, что в искусстве не должно быть никаких ограничений.

Обсудим тему с доктором филологических наук, заведующим кафедрой истории, философии и литературы Российского института театрального искусства Андреем Ястребовым.

Есть спектакли, на которые я намеренно не пойду

Вам приходилось покидать зрительный зал из-за того, что на сцене или на экране творилось что-то непотребное, на ваш вкус?

Андрей Ястребов: Я очень избирателен и пытаюсь к своему досугу относиться профессионально.

То есть ориентируетесь в культурном потоке и решаете для себя, что надо смотреть, а что не надо?

Андрей Ястребов: Именно так. Пусть меня упрекнут в однобокой просвещенности, но я не пойду на спектакль, который по тем или иным причинам может мне не понравиться. Я знаю, что ожидать от того или иного режиссера. Наивно думать, что он вдруг изменит своей излюбленной теме и художественным приемам. Все повторится. Увидел один спектакль — знай, последующие будут такими же. Не хочу сталкиваться с вещами, которые не соответствуют моим представлениям об эстетике и морали. Есть спектакли, на которые я намеренно не пойду. Кто-то скажет, что подобные жесты сужают мой эстетический горизонт, но помимо эстетики для меня существует система нравственных координат, в которую многие современные артефакты не вписываются.

Но чьи-то скандальные, провокативные постановки, о которых «говорит вся Москва», вы ведь наверняка смотрели.

Андрей Ястребов:

Не может быть.

Андрей Ястребов: Честно говорю. Видел, как начинали эти режиссеры, и понимаю вектор их движения. Читаю театральную критику о новых постановках. Но многие спектакли не хочу смотреть. Приведу пример с книгами. Есть книги, в которых встречается мат. Я противник мата в литературе, но до какой-то определенной черты. Если мат становится художественным образом, то я это приемлю. А если это самоцель, я никогда не стану читать такую книгу — не хочу засорять свои мозги и душу. Точно так же я отношусь и к мату на сцене. В качестве художественного приема я подобное допускаю, но такой прием не должен быть навязчивым, самоцельным. Словом, есть вещи, которые мне не близки. При том что я ни в коем случае не ханжа, я знаю, что бывают жизненные, литературные, художественные ситуации, когда без этого просто не обойтись. Но все равно существует некая грань, переходить которую, я считаю, непозволительно.

Что для вас находится за гранью искусства?

Андрей Ястребов: Неоправданное изображение насилия. Я до сих пор не могу принять и оправдать сожжение коровы Тарковским в «Андрее Рублеве» и уничтожение многовековой сосны Ларисой Шепитько в «Прощании с Матерой». То были натуралистические решения, которые, по логике режиссеров, несли в себе сильные художественные заряды. Мне не кажется, что эти эпизоды усиливают общую концепцию картин, связанных с поисками художника и прощанием с патриархальным миром. Хотя подобные вещи встречались и в литературе.

Нельзя прибивать части своего тела, даже самые ненужные исполнителю, к брусчатке Красной площади. Это пошловато

Вспомним роман Золя «Творчество». Там художник наблюдает за умирающим сыном и ловит тот оттенок краски, который ему необходим на картине. Картина получается выразительной, художника настиг успех. Сын умер. Читатель понимает, что цена найденному цвету слишком велика. Цена приему, который использует Тарковский, непомерна.

О вкусах нельзя спорить, потому что вкус — один. Он либо есть, либо его нет

Чем, на ваш взгляд, определяются границы дозволенного в искусстве? Общественной моралью? Некими эстетическими канонами? Но у каждого общества своя мораль и свои представления о прекрасном. К тому же они еще и меняются со сменой эпох.

Андрей Ястребов: Наверное, главным и определяющим фактором является вкус. Если художник им обладает, он никогда не перейдет грань. Зритель это обязательно заметит или проникнется присутствием в тексте чего-то, чему он не знает имени, но что останавливает художника от рокового шага. Лев Толстой называл это эстетическим стыдом. Талантливый художник всегда умеет определить должную меру недосказанности. Хемингуэй говорил: я не буду дописывать то, что и так уже очевидно для читателя. Действительно, часто достаточно намека, который служит зрителю ориентиром в жизни, и камертоном в восприятии искусства.

Пошлость в искусстве — это чрезмерность? Самовыражение без самоограничения?

Андрей Ястребов: Пошлость — это когда начинают спорить о вкусах. О вкусах нельзя спорить, потому что вкус — один. Он либо есть, либо его нет. И когда мы с радикальным рвением пытаемся подгонять произведение искусства под свои ограниченные представления, вот здесь и начинается пошлость. Это особенно заметно в режиссерских работах в театре и кино, когда человек с поверхностным образованием, с циничным взглядом на мир, основываясь на пяти-шести приемах-штампах, предлагает нам какие-то эксперименты, которые или давным-давно выхолощены, или невнятны, или безнравственны. Пошлость — когда бескультурные опыты рядятся в авангард. Или когда самодеятельность выдается ангажированной критикой за громкий художественный жест.

Что такое театральная пошлость, помимо актерских и постановочных штампов?

Андрей Ястребов: Игнорирование жанровой природы вещи. Если точно обозначен жанр, зритель примерно понимает, что будет смотреть. Нередко жанр игнорируется. Причем сознательно. Режиссер с гордостью заявляет, что жанровая природа спектакля, который он поставил, ему безразлична. Он просто расписывается в своем творческом бессилии. Если ты смешиваешь эпос с мелодрамой, высокую трагедию с водевилем, притчу с лубком, то получается «пестрядь», мешающая зрителю понять спектакль. Я не против смешения жанров, я за то, чтобы переходы от трагического к анекдоту, от мифа к безделице были  убедительно разработаны и художественно аргументированы. Иначе зрителя посещает недоумение. Это то же самое, как если бы, например, Толстой заканчивал каждую главу «Войны и мира» частушкой.

Театр меняется. Сегодня жанровые границы в нем очень подвижны, их уже, можно сказать, не существует.

Андрей Ястребов: Согласен. Мы живем в эру постдраматического театра. Но есть жанры, которые меня никак не трогают, возможно, в силу моего жизненного опыта и культурной квалификации. Например, «подростковый» вербатим. Я не могу сидеть в зрительном зале и слышать кальку чьих-то сегодняшних проблем. Мои проблемы намного сложнее, чем недожаренная картошка или отсутствие денег на гамбургер. Не потому, что у меня всегда есть деньги на гамбургер, а потому, что у меня немножко другие проблемы. Проблемы, которые связаны с глубиной восприятия мира. Я не предлагаю всем обращаться к классике, читать Пруста, Достоевского, Толстого вместо того, чтобы ходить на вербатим. Но я настороженно отношусь к модным поветриям, ко всему, что подчас без должных к тому оснований объявляется «актуальным» и «современным».

Провокация должна иметь пределы

А право на провокацию вы за художником признаете? Вообще как относитесь к провокативному искусству?

Андрей Ястребов: Конечно, провокация — жест, который указывает на возникновение новых смыслов. Эти смыслы могут сохраниться, а могут и исчезнуть, побыв одну секунду провокационными. Любая провокация отражает настроения и идеи определенного времени. Можно представить себе, что Веласкес пишет «Черный квадрат»? Нет. Потому что в середине XVII века в Европе существует определенная эстетика, и «Черный квадрат» в нее никак не вписывается. Малевич провоцирует, пишет «Черный квадрат». Картина становится крупнейшим событием, потому что отражает общее направление художественных поисков времени. Параллельно Малевичу в начале XX века рождается какофоническая музыка, возникает структурализм, живопись тяготеет к пуантилизму… «Черный квадрат» — провокация, которая подтверждает тенденцию, развивает ее. Почему импрессионистов так любили наши староверы? Реализм послераскольной иконы их уже не устраивал. Староверы почувствовали — именно с помощью импрессионизма надо изображать Бога, образ которого они после раскола утратили, именно на картинах импрессионистов они увидели мир, который создан их Богом.

Провокация должна иметь пределы?

Андрей Ястребов: Безусловно.

Какие?

Андрей Ястребов: Например, нельзя прибивать части своего тела, даже самые ненужные исполнителю, к брусчатке Красной площади. Это пошловато. Когда художник-акционист вышел из-под стражи, он отчитался добротно написанным текстом о том, что это, мол, была такая протестная сверхинтеллектуальная художественная акция. Пояснительный текст оказался намного содержательнее самого поступка. Провокации нынче все чаще мелкие и просто безвкусные. Придумать их и осуществить намного легче, чем предложить серьезный и умный текст. Вспомним провокации дадаистов. Например, на сцену выходят три десятка человек, которые одновременно читают свои безумные стихи. Или другой пример — знаменитый дадаистский утюжок с гвоздями на гладильной поверхности. Можно ли это назвать искусством? Конечно же нет, с точки зрения классического академического искусства. В контексте же трагических и абсурдных исторических событий дадаистические жесты сделали куда больше, чем «неповоротливое» традиционное искусство. Они показали алогизм мира, разрыв причинно-следственных связей, выявили идею обреченности человека. Художники-провокационисты используют классические привычные образы, дописывают их, лишают функционального назначения. Когда мир погружен в абсурд, иное искусство показывает свою пресность и бесполость. Художник и поэт Жан Арп — по отцу немец, по матери француз — в начале Первой мировой войны получает одновременно две повестки: одну в немецкую армию, другую во французскую. Фантасмагория посильнее романтических каприччио. Теперь порассуждаем пару секунд на тему, какое отношение к обезумевшему миру имеют современники Арпа, продолжающие писать многословную сентиментальную прозу или пасторальные пейзажи. Искусство обязано быть провокационным, находить новый язык для описания взбесившегося мира. У Гертруды Стайн есть занимательная мысль. Ее спрашивают о выставке: мол, как же так, там, в залах музея, выставлялись те же стулья, какие стоят в кафе на улице, — в чем же разница?

Я не тот православный, который может стать религиозным экстремистом. Я сторонник взвешенного на весах законодательства паритета между религиозным и светским. Общество должно следовать своей морали, церковь — своей

Она отвечает: «Искусство — это то, что имеет веревочку. Она очерчивает границу между искусством и жизнью. Вот мы сейчас с вами сидим в кафе на стульях, не имеющих никакой художественной ценности, потому что отсутствует веревочка». Так вот, у любой провокации, если это искусство, должна быть «веревочка-рамочка». Как у барочных картин, когда пейзаж не умещается на полотне и крылышко бабочки или цветочек  пририсованы на раме. Или как на полотнах Джузеппе Арчимбольдо, где портрет человека создается из корешков растений, из фруктов, овощей. Такая провокация становится мощным искусством, которое показывает, что человек — это и вся живая природа, но это и натюрморт, то есть мертвая природа. Что такое провокация? Это когда мы с вами не задаемся вопросом, что нарисовано на картине, нас беспокоит другое: почему крылышко бабочки или цветочек изображены на раме? Как могло искусство набраться храбрости, заявив себя живым, и попытаться вылезти за пределы картины? Эта провокация является серьезнейшим жестом культуры, из которого потом вырастают новые импульсы. Провокация не может быть отнесена к частному, не может преследовать какую-то маленькую частную цель, принадлежать самой себе и не иметь никакого развития. У художественной провокации должен быть мощный философский подтекст.

Четкую грань между художественной провокацией и провокацией, например, религиозной провести подчас очень непросто. Ее проводят воспитание, вкус, чувство меры,  а они у всех разные. В том числе и  у тех, чьи религиозные чувства то и дело чем-нибудь «оскорбляются». Вторжение неких «православных активистов» со своим уставом в чужие монастыри (музеи,  театр, выставочные залы) происходит едва ли каждый день. Как вы к этому относитесь?

Андрей Ястребов: Я не сторонник погромов и запретов. Я православный. Но я не тот православный, который может стать религиозным экстремистом. Я сторонник взвешенного на весах законодательства паритета между религиозным и светским. Общество должно следовать своей морали, церковь — своей. Они пересекаются? Да, безусловно, потому что мораль — общая. Но там, где есть мораль, не должно быть ни запретов, ни погромов, потому что именно мораль регулирует мысли и поступки человека.

Искусство всегда обвиняют в безнравственности

Почему во все времена предпринимались попытки поставить искусство в какие-то рамки?

Андрей Ястребов: Такова природа искусства. Та же книжная обложка — рамки. Даже если нет обложки, а есть только пергамент, все равно последняя буква — предел пергамента. В любом искусстве всегда есть ограничения, связанные с нашим конечным восприятием мира.

Какие обвинения чаще всего звучат в адрес искусства?

Андрей Ястребов: Обвинения в том, что оно безнравственно. «Безнравственность» — это изменение горизонта видения.  Когда открывается чуть больше, чем ты ожидал, или когда меняется ракурс того, что тебе уже стало привычным. Или меняется способ подачи материала, или стиль, или художественная техника. Например, обнаженные мальчики на картинах Дейнеки не вызывают никаких вопросов и споров. Потому что это художественные образы, они вписаны в природу, они органичны, оптимистичны, красивы, и ты понимаешь и радуешься: вот оно, будущее, которое грядет. Оно устремлено в небо, оно часть и неба, и земли, оно вбирает все субстанции. Когда же нечто подобное выполнено в жанре фотографии…

Вы сейчас о выставке американского фотографа Джока Стёрджеса, которую закрыли со скандалом?

Андрей Ястребов: Да. Понятно, что эта выставка была для ограниченного круга публики. Ну, пришли несколько десятков любителей фотографии, посмотрели, ну, может, кто-то потом залез в Интернет и узнал еще что-то о творчестве фотографа. Ничего предосудительного на выставке не было, на что нужно было так бурно реагировать. Хотя у этого фотохудожника действительно есть снимки, не предназначенные для широкого просмотра. Фотограф увидел обнаженных мальчиков и девочек заинтересованными глазами взрослого человека. Это не просто постановочное фото под названием «Дети природы». Нет, это глаз, набитый на жесткой эротике, который заинтересованно смотрит на детей. Там нет «диетического» материала, который обычно связывается с нудистами. Там нет «вегетарианства», которое связано с обнаженной натурой, не вызывающей никаких эротических ассоциаций. Это физиологический взгляд, отражающий физиологические потребности.

Культура не умеет изображать добро

Высокое искусство вправе эстетизировать зло?

Андрей Ястребов: Да, конечно. Толстой читал «Илиаду» и Новый Завет  параллельно. И сделал вывод: Гомер хорош, но ему не хватает любви. Если бы Толстой читал Новый Завет  параллельно с «Муму», он бы, возможно, сделал другие выводы. Тем не менее любовь у Гомера есть. Он использует гениальнейшее решение, единственное в мировой литературе: он дает имена всем, кто погиб. Гекзаметр воспроизводит сцены титанической битвы, и вдруг кто-то поражен смертью. Эпос останавливается, Гомер читает эпитафию. На пороге ухода в мир иной человек обретает имя и биографию, затем вновь автор запускает эпос. Вот что такое гуманизм. Эстетизация зла — одно из любимейших занятий искусства. К примеру, романтический герой, как правило, — отступник от общепринятой морали. Он разрушает чужой мир, играет с судьбами, но все читательские симпатии на его стороне. Культуру интересует психология злодея. Читателя увлекают истории про Ивана Грозного, Берию, Сталина. Писателю нравится подыскивать новые формы не для развенчания тирана, а для создания противоречивого портрета зла. Станиславский говорил: играя доброго, ищи, где он злой. Ведь это не случайно. Зло находится в становлении, оно многоцветно. Добро в искусстве всегда монохромно, его очень сложно изображать, сделать выразительным. Много ли романов мы читали про Мать Терезу? Ни одного. А сколько напечатано романов про Сталина? Сотни, если не тысячи. Литература — это выбор между добродеянием и пороком. Выбор этот очень часто совершается в пользу зла. Мы, к сожалению, находим все новые и новые интонации для изображения зла, но не добра.

В искусстве должны быть табу?

Андрей Ястребов: Обязательно.

Какие, например?

Андрей Ястребов: Как я уже сказал, насилие над человеком. Человека нельзя унижать. Человек и так унижен своим существованием. Искусство должно хоть чуть-чуть помогать ему, хоть песенкой, хоть советом, словечком или мелодией.  И давать надежду.

В этом смысле искусству дозволено все?

Андрей Ястребов: Да, конечно. Почти все.

Визитная карточка

Доктор филологических наук Андрей Ястребов. Фото: Александр Корольков/ РГ

Андрей Ястребов — доктор филологических наук, профессор, литературовед, заведует кафедрой истории, философии и литературы Российского университета театрального искусства — ГИТИС. Член жюри многих театральных фестивалей. Книги Ястребова «Пушкин и пустота», «Наблюдая за мужчинами», «Наблюдая за женщинами», «Боже, спаси русских», «Богатство и бедность», «Праздник безумства», «Мужчина: модель для сборки», «Мужчина от 17 до 71», «Измерения текстов культуры» пользуются неизменным интересом у читателей и неоднократно переиздавались. Андрей Ястребов убежден: «Жизнь — это не только рисовальщик печальных картинок, но и не лучший повод безостановочно распевать оптимистические гимны». Он говорит: «Выбери творчество, любовь, семью, заботу о родителях — это стратегически важные перекрестки жизни».

Почему наши дети не читают?

«Почему наши дети не читают?» – этот крик души от родителей современных детей звучит едва ли чаще остальных при визитах к психологу.

С ним могут сравниться только вопросы: почему они ничем не интересуются? И как он (она) могут любить такую ужасную (неряшливого, наглого, бесперспективного – нужное вписать)? С прочими вопросами будем разбираться в другой раз, а сегодня поговорим – и всё-таки почему они не читают? И нужно ли заставлять?

Причина первая – вымысел должен быть интереснее реальной жизни, только тогда он будет увлекать. Вымышленный мир книг для современных детей и подростков скучен и «пластмассен».

Не стоит сразу забрасывать меня камнями и тапками! Попробуйте временно отложить стереотипы из нашего детства и подумайте: чем может заинтересовать ребёнка (или подростка), который путешествует, а иногда и не только по своей стране, легко находит в соцсетях человека из любой точки мира, способ освоить практически любую технику и программное обеспечение, история о человеке, который, выйдя на свободу после 14 лет заключения, следующие 20 лет посвящает планомерной мести и разрушению жизни своих обидчиков? Или что романтичного в ожидании корабля с алыми парусами вместо того, чтобы танцевать, целоваться и флиртовать с реальными мальчиками из соседней деревни?

Не идеализируйте: наше детство при всей его ламповости и уюте не изобиловало развлечениями и впечатлениями. И поэтому пираты, мушкетёры, индейцы, ковбои, искатели приключений и авантюристы так очаровали нас. Но не огорчайтесь, мы не первое такое поколение. В рассказе Чехова «Мальчики» его герои даже решили бежать в Америку и начать добывать золото, начитавшись таких книг.

Мы больше не читаем сами. Дома, в транспорте, в путешествиях. Бумажные или электронные книги. Это вторая серьёзная причина. Мы говорим дома: «Милый, завтра последняя серия моего любимого сериала, что же я буду дальше смотреть?», но не говорим: «Я дочитала вчера последнюю главу и плакала, как в детстве». Мы говорим: «В кинотеатре новый фильм, давайте сходим все вместе?», но не говорим: «Вышла новая книга моего любимого автора. Как думаешь, где её купить? Как думаешь, она будет хуже или лучше предыдущей?» Не стоит объяснять это нехваткой времени, усталостью, загруженностью – поверьте, дети, а тем более подростки могут возразить тем же самым. Их день расписан по минутам, к вечеру они валятся с ног от усталости, а сознание также забито 100 и 1 проблемой и заботой.

Мы не умеем объяснять книги. И не только мы, но и учителя, все, кто так или иначе твердит – пусть они читают. Это третья причина. Давайте забудем о том, что мы чаще всего вообще не помним, о чём была та или иная книга, которую мы рекомендуем детям. И даже не будем обсуждать, что вы не пытаетесь искать современную литературу для подростков – поверьте, каждый год в мире выходят тысячи книг, не менее достойных их внимания, чем пресловутая классика.

Нет, не нужно объяснять детям историю создания книги, биографию автора и краткое содержание – для этого достаточно поисковиков. Но попробуйте без навязанных стереотипов ответить себе и им: почему Красную Шапочку отправляют в лес одну? Почему самый знаменитый сыщик всех времён и народов не знал ничего об искусстве, литературе и астрологии? Почему писатели так любят героизировать холодных циников и бездушных мерзавцев? И почему для мушкетёров служба кардиналу была абсолютным злом? Почему «Божественная комедия» считается величайшим из произведений, а детективы Агаты Кристи легкомысленным чтением?

Как человек, который до 20 лет не имел других друзей, кроме книг, я могу задать ещё сотни таких вопросов. Рискните ответить на них честно или хотя бы попытаться откровенно порассуждать на эти темы. И вы увидите совершенно другую реакцию на предложение что-то почитать.

мальчиков будут мальчиками? Детство мужественности в визуальной культуре

Обычно, когда рождается ребенок, первое, что спрашивают родителей, — это «мальчик это или девочка?» Это показатель того, насколько большое значение придается гендеру с самого начала. Этот первый очень мощный ярлык, авторитет которого ощущается на протяжении всей остальной жизни ребенка.

В 2017 году National Geographic опубликовал статью фотографа Робина Хаммонда, в которой он сделал портреты восьмидесяти девятилетних подростков со всего мира и спросил их о различных гендерных ожиданиях, с которыми они сталкиваются.Почти каждый ребенок говорил о том, что осознает, что они могут и не могут делать из-за своего пола, гиперосознавая наложенные ограничения даже в возрасте девяти лет.

Томи Уор Боннет из Южной Дакоты считал, что «худшее в том, чтобы быть девочкой, — это то, что вы просто не можете делать то, что могут делать мальчики», но Лукас Мюллер из Бразилии считал, что даже будучи мальчиком, некоторые свободы были закрыты. к нему, сказав: «Я не могу вникать в девичьи секреты».

Хотя гендерное воспитание все еще, по крайней мере, на данный момент, является нормой, многие родители предпочитают воспитывать своих детей с нейтральным подходом к гендерным вопросам, выбирая унисекс-одежду, игрушки и развлечения, надеясь создать атмосферу принятия и выбора, которая позволит детям ребенок свободно формирует собственную идентичность.

Это, по сути, признание того, что дети с самого начала могут знать свой собственный ум. Среди детей, проинтервьюированных National Geographic, была Эйвери Джексон из Миссури, США, которая стала первым трансгендером, изображенным на обложке, жившим девочкой с пятилетнего возраста. Джексон является доказательством того, что маленькие дети могут быть решающим голосом, когда дело касается их собственной идентичности.

«Лучшее в девочке, — сказал Джексон, — это то, что мне больше не нужно притворяться мальчиком.”

Однако многие родители беспокоятся о детях, которые не подчиняются. В фильме 2018 года «Ребенок, похожий на Джейка» изображена семья, которая изо всех сил пытается найти школу поддержки для четырехлетнего сына Джейка, поскольку они понимают, что ему может быть не совсем комфортно с мужским полом, назначенным ему при рождении.

Поскольку большая часть фильма вращается вокруг повседневных условий и рутинных повседневных задач, можно утверждать, что такой ребенок является нормальным.Однако фокус камеры надежно направлен на родителей, а не на сына, при этом Джейк часто появляется спиной к камере, вне центра или просто как бестелесный голос. Поскольку родители Джейка беспокоятся о том, что на него навешивают ярлыки и неправильно понимают, и задаются вопросом, должны ли они воспитывать его по-другому, легко увидеть, как желание родителей защитить может привести к тому, что ребенок почувствует, что их не принимают и что они им не принадлежат.

В серии фотографий «Ты меня понимаешь?» Художник Махтаб Хуссейн говорит об ущербе, который может быть нанесен, когда мальчики чувствуют, что их не представляют или не представляют в ложном свете средства массовой информации в обществе, в котором они растут.С помощью портретов и интервью молодых британско-азиатских мужчин и мальчиков Хуссейн указывает, что отсутствие репрезентативности ведет к чувству непричастности. Проект Хуссейна указывает на опасность принуждения мальчиков и молодых людей соответствовать ожиданиям, которые заставляют их чувствовать себя невидимыми. Подробнее о проекте читайте в текущем выпуске Elephant.

50 лучших книг для мальчиков и юношей

Когда я был мальчиком, одно из моих любимых занятий в школе было, когда мы получали новый каталог книг Scholastic News.«Я проливал листы, выбирая, какие книги мне нужны, и заполнял лист заказа. И как только я их получил, я лежал под одеялом, уткнувшись носом в книгу.

К сожалению, не у всех мальчиков есть такой энтузиазм к чтению. Вот уже несколько десятилетий мальчики показывают более низкие результаты на тестах по чтению, чем девочки. Мальчикам также требуется больше времени, чтобы научиться читать, чем девочкам, у них меньше шансов на самом деле читать и ценить чтение, и они с большей вероятностью навешивают на себя ярлык «не читающих» (до 50% мальчиков старшего школьного возраста считают себя таковыми) .Мальчики, не умеющие читать, хуже учатся и оказываются не читающими мужчинами (женщины читают почти в два раза больше книг, чем мужчины).

В чем проблема? Некоторые из них могут быть биологическими (языковые навыки у мальчиков развиваются медленнее, чем у девочек). Но во многом это социологический характер. Мальчики могут рассматривать чтение как пассивное и, следовательно, неженское занятие. Мальчикам также не хватает наставников-мужчин по чтению — их библиотекари и учителя часто бывают женщинами, и им читает мама. И во имя гендерной нейтральности учителя навязывают мальчикам книги, которые им просто не нравятся.

Но виноваты и родители, которые часто пытаются заставить своих сыновей читать «важные книги», чтобы развить свой характер. Папа в детстве любил какой-нибудь длинный фолиант и хочет, чтобы младшие тоже относились к нему с равным отношением.

Но все эксперты по чтению согласны с тем, что мальчикам нужно разрешать выбирать книги, которые им действительно интересны. Конечно, можно делать предложения сыну о вещах, которые ему могут понравиться — мальчики очень ценят мнение других мальчиков и мужчин при выборе книг для чтения.Итак, вот 50 книг, которые действительно понравятся многим мальчикам и молодым мужчинам. Мы включили некоторые классические произведения, но мы также добавили несколько более современных и доступных вариантов — в конце концов, не у каждого мальчика есть желание или склонность погрузиться в Диккенса.

Наконец, хотя при составлении этого списка мы имели в виду мальчиков в возрасте от 9 до 15 лет, я всегда считал различие между взрослой и молодежной литературой неудачным и искусственным. Составляя этот список, я вспомнил, насколько хороши эти книги, и мне не терпится прочитать их снова как мужчина.Будь вам 12 или 52 года, возьмите одну из этих книг и пакет печенья и отправляйтесь в домик на дереве.

Любимая книга практически каждого мальчика. Когда пилот небольшого самолета, пассажиром которого он является, приземляется в пустыне Канады, 13-летний Брайан Робсон должен выжить, имея только свой ум и топор. Совершенно один, Брайан должен научиться полагаться на себя. Захватывающий и живо рассказанный, каждый мальчик представляет себя в шкуре Брайана и задается вопросом, хватит ли ему того, что нужно, чтобы выжить.

Расположенный в подготовительной школе для мальчиков накануне Второй мировой войны, A Separate Peace основан на дружбе Финеаса и Джина. Кажущееся совершенство Финеаса вызывает в Джине ревность, которая приводит к трагедии, которая навсегда изменит их жизни. Проницательный взгляд одновременно на свет и тени дружбы и человечности. Каждый мальчик желает быть Финни, но знает, что он больше похож на Джина. Эта книга запомнилась мне с тех пор, как я прочитал ее в молодости, и до сих пор остается одной из моих любимых.

Возьмите книгу Редьярда Киплинга Книга джунглей , замените джунгли кладбищем, а животных призраками, и вы получите книгу Нила Геймана Кладбищенскую книгу. Книга начинается с упоминания об убийстве семьи, но быстро переходит к ней и не является ужасной историей, не подходящей для молодежи. Единственный выживший после убийства — 18-месячный ребенок, который ковыляет на кладбище.Здесь призраки и упыри кладбища усыновляют мальчика, дают ему имя («Никто», потому что он не похож ни на кого другого на кладбище), защищают его от неподвижного убийцы и преподают ему жизненные уроки, которые могут знать только мертвые. . Чтобы вырастить ребенка, нужно кладбище, а кладбище — отличный дом, но в конечном итоге Боду, как они его называют, приходится иметь дело с миром за пределами его границ. Жуткий, волшебный и захватывающий, он является обязательным для всех мальчиков, которым нравятся истории о привидениях (как и почти все мальчики). Обязательно ознакомьтесь с другими замечательными книгами Геймана, такими как Neverwhere и Anasi Boys.

Задолго до того, как «Опасная книга для мальчиков » стала всеобщей модой, была выпущена «Американская книга для мальчиков » . Это должно быть у каждого отца и дедушки на полке, ожидая, пока мальчик снимет его и начнет листать. Десятки потрясающих (и в отличие от другой книги, примерно на самом деле опасных) практических проектов для мальчиков, от создания воздушных змеев и фортов до выращивания диких птиц и отлова животных.Первоначально опубликовано в 1882 году и до сих пор является обязательным для каждого мальчика.

История мальчика, у которого скучная жизнь прерывается появлением чего-то странного и необычного, переносит его в волшебное место. Это предпосылка, лежащая в основе множества детских книг, но лишь немногие из них созданы так творчески, как The Phantom Tollbooth . Молодой Майло находит в своей комнате будку, садится в свою игрушечную машинку и уезжает в другое измерение.Мальчикам понравятся странные приключения Майло, а детям постарше и взрослым понравится остроумная сатира и хитроумные каламбуры.

Один из великих американских романов. Молодой Гек Финн сбегает от жестокого отца, спустившись на плоту по реке Миссисипи. К нему присоединяется Джим, сбежавший раб. Эти двое отправляются в грандиозное приключение, полное вызовов и интересных персонажей. Игра Huck Finn , сочетающая смекалку, действие и веселье в сочетании с серьезными темами, представляет собой многослойный шедевр для молодых и старых.

Классический рассказ о столкновении идеалистического взгляда мальчика на войну с ее уродливой реальностью. И все же книге удается не быть заезженным клише. 15-летний Джек Рааб попадает в военно-воздушные силы и выполняет бомбардировки оккупированной территории. Во время его 25-й миссии, последней миссии перед отправкой домой, его самолет был сбит, и он попал в плен в немецком лагере для военнопленных. Выдуманный рассказ, легко читаемый, но исторически точный и реалистичный в деталях.Обязательно ознакомьтесь с другими книгами Гарри Мэйзера; его серия Мальчик на войне — это безболезненный способ научить мальчиков истории.

Если у вас есть сын в Скаутах, он обязательно откроет эту книгу. Сегодняшнее руководство Скаутов определенно разбавлено по сравнению с первым изданием. Первое издание руководства наполнено информацией об отслеживании и отлове животных, строительстве убежищ с нуля и плавании. Кроме того, в нем есть истории о храбрости и приключениях, которые вдохновляют мальчиков быть великими мужчинами.Чего-то в сегодняшнем руководстве катастрофически не хватает.

Известный как военная книга, Красный знак храбрости — это история о взрослении, действие которой происходит на поле битвы. Молодой Генри Флеминг бросает мать, чтобы сражаться за армию Союза. На его вопрос, хватит ли у него храбрости встать и сражаться, ответ будет отрицательным, когда он убегает из своей первой стычки. Флеминг решает искупить свою вину в следующем сражении.История не только о трагедии войны, но и о борьбе за замену гордости, слабости и рационализма храбростью и личной честностью.

Одна из моих любимых книг в детстве. Кто знал, что жизнь кроликов может быть такой захватывающей? Я уверен, что она изобилует богатой символикой и прочим, над чем стоит задуматься, но это одна из тех книг, которые создают мир настолько богатый и вызывающий воспоминания, что лучше позволить себе полностью погрузиться в него, вместо того чтобы постоянно искать более глубокий смысл.Когда кролик-пророк правильно предсказывает, что их логовище будет разрушено, группа кроликов путешествует в поисках нового дома и встречает на своем пути опасные и интересные препятствия. Некоторые авторы не могут сделать человеческих персонажей такими же интересными, как этих кроликов.

Если у вас есть ребенок, который любит пугать, неизвестность и тайны, не получайте от него заурядную фигню, как в сериале «Мурашки по коже». Посмотрите книги совершенно недооцененного Джона Беллэрса.В сериале о Джонни Диксоне Джонни — своего рода изгой, который находит друга и наставника в лице профессора Чилдермасса. Вместе они исследуют мрачные и жуткие тайны. Сочинения Беллерса очень увлекательны, его сюжеты богаты, а персонажи милы. Также посмотрите его два других не менее хороших сериала с участием Энтони Мандей и Льюиса Барнавельта.

Сущность детства очищенная, переписанная и переплетенная.Эта классика наполнена юмором и остроумием и наполнена эпизодами, знакомыми любому американцу: Том убеждает своих друзей побелить забор, Том подслушивает собственные похороны, Том исследует пещеру с Бекки. Твен назвал ее «гимном детства», и эту песню можно петь снова и снова.

Мир фантазий, говорящие животные, магия, добро и зло… .C.S. Льюис собрал кладезь интересных тем в свой шедевр из семи книг.В книгах рассказывается о приключениях, путешествиях и сражениях группы детей в мире Нарнии. Хотя эти истории стали известны как христианские аллегории, К.С. Льюис отрицал, что писал их с таким намерением. И они могут понравиться как читателям, которые просто ищут увлекательный рассказ, так и тем, кто ищет более глубокие слои смысла. Вопрос только в том, в каком порядке их читать ?!

Прежде чем стать мужественным телеведущим, Эрик Севарейд сделал именно то, о чем мечтает каждый мальчик, — отправился в дикое, неструктурированное, безумное приключение.После окончания средней школы Севарейд и его друг Уильям Порт решили создать свой собственный обряд посвящения и отправились в путешествие на каноэ длиной 2250 миль от центральной Миннесоты до Гудзонова залива. Имея всего лишь 18-футовое каноэ, 100 долларов и несколько плохих карт, мальчики провели четыре месяца в гонках приближающейся зимы и гребли по опасным порогам, ненастной погоде и голодным комарам, едва выживая. На основе журналов, которые они вели, книга « Каноэ с Cree » была опубликована в 1935 году и остается простой, но фантастической книгой о путешествиях и приключениях.

От чего вы готовы отказаться, чтобы жить в мире без боли, без хаоса, болезней и войн? В какой момент жертва станет слишком большой, чтобы жить в таком идиллическом состоянии? The Giver описывает мир, в котором лидеры сообщества принимают все решения за людей — за кого жениться, какую работу принять, даже кто должен жить или умереть. Люди принимают таблетки, чтобы подавить свои страсти. Никто не может вспомнить мир до того, как были введены эти внешние элементы управления… кроме Дающего, который выбирает 12-летнего Джонаса в качестве нового Получателя воспоминаний.Когда Йонас понимает, что люди отказались от своей свободы, эмоций и человечности в обмен на равенство и мир, он сталкивается с огромным решением. Поистине глубокая и наводящая на размышления книга.

В чем истина человеческой природы? Как мужчины и мальчики будут действовать вдали от общества, освобожденные от ограничений внешней власти? По словам Уильяма Голдинга, не очень хорошо. Группа мальчиков, потерпевших кораблекрушение, должна начать новую жизнь на необитаемом острове, пока они ждут и надеются на спасение.Но видимость цивилизации быстро превращается в дикость. Хотя мальчики боятся нападения зверя, их внутренние звери вызовут их гибель. Это мрачная книга, которую не так приятно брать в руки и читать снова и снова. Но каждый мальчик должен прочитать ее хотя бы раз.

Зная, что мальчики любят спорт, есть детские авторы, которые выпускают одну спортивную историю из формочки для печенья за другой. А еще есть Майк Лупика.Лупика дает такую ​​яркую игру за игровыми деталями, которая нужна каждому хорошему спортивному буклету, а также заполняет своих персонажей и их истории за пределами поля с достаточным интересом и реализмом, чтобы заинтересовать читателя. Сюжет Жара представляет собой закон и порядок, вырванный из множества заголовков; Американец кубинского происхождения Майкл Арройо — звездный питчер, шансы которого привести свою команду к Мировой серии Малой лиги под угрозой, когда его обвиняют в том, что он старше 12 лет. Не только это, но и родители Арройо мертвы, и он должен не дать социальным службам найти информацию. вне.Звучит банально, но Лупике удается сохранять актуальность и актуальность, не будучи жестокой. Если ваш мальчик откопает это, обязательно ознакомьтесь с множеством других предложений Lupica на спортивную тематику.

Каждый мальчик чувствует зов дикой природы. Он чувствует желание вычеркнуть и быть свободным, и все же вскоре он узнает правила общества и последствия слишком большого выхода из строя. Всю оставшуюся жизнь он будет чувствовать желание быть первобытным противником потребности конформизма.В величайшем произведении Джека Лондона он исследует эту идею на примере жизни собак в Аляскинском Клондайке. Собаки, как и люди, должны сражаться, чтобы выжить и быть лидером в мире, который часто бывает недобрым. Мужественный текст Лондона экономичен и лаконичен, но при этом достаточно силен, чтобы заставить вас накинуть на себя одеяло, чтобы защититься от холода и темноты аляскинской ночи.

Мальчики любят сокровища. Мальчики любят пиратов. Мальчики любят Остров сокровищ .Практически все, о чем мы думаем, когда думаем о пиратах, исходит не из страниц истории, а из этой книги — карты сокровищ с отметкой «X», отмеченной местом, необитаемыми островами, опорными лапками, попугаями и так далее. Стивенсон вначале настаивал на том, чтобы в книге не было женщин, кроме матери Джима Хокинса, что сделало книгу управляемой тестостероном и увлекательной игрой. Американский писатель Генри Джеймс назвал ее «идеальной, как игра хорошо сыгранного мальчика». Я не мог с этим согласиться.

После того, как его родители погибли в результате несчастного случая с носорогом, Джеймса отправляют жить со своими злыми тетками.Одинокий и несчастный, он встречает загадочного человека, который дает ему волшебные кристаллы, которые, как он обещает, полностью изменят жизнь Джеймса. Но Джеймс случайно роняет кристаллы на персиковое дерево, которое медленно начинает превращаться в гигантский персик. Однажды Джеймс забирается внутрь, персик откатывается от его обычной жизни, и он отправляется в грандиозное приключение с 7 огромными насекомыми: многоножкой, дождевым червем, кузнечиком, светлячком, мисс Паучьей коровкой, божьей коровкой и шелкопрядом. Более юмористический и захватывающий, чем вы даже помните; настоящая классика.

Отправленный в «Кэмп Грин Лейк» за преступление, которого он не совершал, Стэнли Ельнатс попадает в изолятор для несовершеннолетних, расположенный в жаркой, сухой пустыре. Стэнли быстро усваивает распорядок дня; вставайте каждый день и выкопайте яму глубиной пять футов, шириной пять футов и длиной пять футов. Начальник лагеря говорит мальчикам, что раскопки призваны исправить их своенравный характер, но вскоре Стэнли обнаруживает, что у нее на уме другая цель.Обладая глубиной, реализмом, действием и магией, он необычайно хорошо переворачивает страницы.

Хотя его часто упускают из виду в пользу других классических произведений Уайта — Charlotte’s Web и Stuart Little — это мой личный фаворит и отличный для мальчиков. Классическая история взаимоотношений отца и сына, то есть отца и сына-лебедя. Луи — лебедь-трубач, рожденный без возможности издавать звук.Неспособный сигналить и привлечь лебедя, которого он любит, его отец крадет трубу, чтобы дать своему сыну голос. Невероятно благодарный Луи работает, чтобы выплатить долг отца. Лебеди не кажутся такими мужественными, но это отличная книга об индивидуальности, смелости и преодолении жизненных проблем.

Невероятно, что С.Е. Хинтон начала писать эту книгу, когда ей было 15 лет, но это, безусловно, объясняет ее сверхъестественную способность улавливать тоску, отчуждение, эмоции и непосредственность подросткового возраста.Такой идеальный звук по праву возвел The Outsiders к статусу классики. Скажите «Гризеры и СОС», «Понибой и содовая» или «Оставайся золотым», и все сразу поймут, о чем ты говоришь. Хотя эта книга, вероятно, будет дана каждому молодому человеку в школе, это отличная книга для самостоятельного чтения, когда вы не думаете о превращении тем в курсовую работу.

Осмелимся ли мы потревожить вселенную? Даже если последствия выхода из строя могут быть чрезвычайно серьезными? Джерри Рено — обычный школьник.Приближается ежегодный сбор средств, во время которого ученики должны продавать шоколадные конфеты, чтобы собрать деньги для школы. Бдения, своего рода тайное общество, которое управляет как студентами, так и преподавателями, поручают студентам разные задачи, просто чтобы принизить их и доказать свой авторитет. Они требуют, чтобы Джерри отказался продавать шоколад в течение десяти дней. Джерри выполняет их приказ, но по прошествии десяти дней он продолжает отказываться продавать шоколадные конфеты, чем вызвал гнев Бдений и остальной школы.Насколько далеко вы готовы придерживаться своих убеждений, даже если все повернутся против вас? Хорошо написанная, но мрачная и мрачная книга лучше всего подходит для мальчиков постарше.

Есть книги, в которых обсуждаются глубокие темы, но это делается за счет развития сюжета и характера. И есть средства для перелистывания страниц с захватывающими сюжетами, которые будоражат ваш ум, пока вы читаете, но оставляют вас пустыми, когда вы заканчиваете.А еще есть Убить пересмешника . Литературный шедевр, в котором сплетены тонкие уроки расизма, терпимости, невиновности и вины, а также правильного и неправильного с захватывающим сюжетом и запоминающимися персонажами. Неудивительно, что мисс Ли сделала эту книгу своей единственной; некоторые вещи, которые нельзя улучшить.

В детстве я был большим поклонником Calvin и Hobbes . Я читал полоску каждый день в газете и покупал все вышедшие книги.По общему признанию, много шуток и шуток о политике и социальных проблемах пролетело над моей 9-летней головой, но, будучи мальчиком, я мог оценить огромное воображение Кальвина, когда его чучело тигра набрасывалось на него после школы, и они вместе вынашивали заговоры и бросали снежки. у надоедливой девушки. Прошло почти 15 лет с тех пор, как была опубликована последняя полоса Кельвина и Гоббса , так что есть хороший шанс, что молодой человек в вашей жизни никогда не имел возможности прочитать такой прекрасный комикс. Познакомьте их сегодня с одной из многих книг Кальвина и Гоббса — я думаю, что эта самая лучшая.

Любовь многих мужчин к научной фантастике зародилась в детстве, когда они прочитали «Игра Эндера» . В 22 веке Земли будущему человечества угрожают муравьеподобные инопланетяне, которых зовут Формиками или педерастами. Опасаясь за выживание планеты, Земля доверяет международному военному подразделению под названием Международный флот. Международная федерация считает, что единственная надежда Земли — научить детей становиться военными гениями.Таким образом, шестилетний Эндер Виггинс поступает в Боевую школу, чтобы обучиться сражаться с инопланетянами. Из-за того, что он самый умный из гениев, другие ученики негодуют на него, но, несмотря на трудности, Эндер быстро превращается в великого лидера в имитационных битвах, в которых дети должны соревноваться. Но игры имеют более серьезные последствия, чем он думает. Написанный простым и понятным языком, он понравится многим мальчикам, некоторым он не понравится, а большинству, по крайней мере, будет дана пища для размышлений.

11-летний сын пары родителей, которых «блевотало», отправляют жить к дальним родственникам, Ларсенам, на их семейную ферму. Подружившись с его 9-летним троюродным братом, похожим на Тома Сойера, Харрисом, эти двое переживают лето юмористических приключений, когда рассказчик сначала погружается в деревенскую жизнь. Дикий, мальчишеский дух Харриса заразителен и помогает рассказчику сбросить обувь, а читателю — жить вместе с ними обоими.

Напишите историю о связи между мальчиком и его собакой, и вы на полпути к созданию великой книги. Добавьте хорошее письмо, отличные уроки и трогательный сюжет, и вы получите задатки вечного фаворита. Билли отчаянно хочет, чтобы пара краснокожих собак охотилась на енотов, но его родители не могут себе этого позволить. Так что Билли упорно трудился два года, чтобы самому скопить деньги на их покупку. Вместе он, Маленькая Энн и Старый Дэн исследуют Озарк Оклахомы в поисках своего приза.Но причем тут красный папоротник? Согласно древней индийской легенде, красный папоротник может расти только там, где его сажает ангел и отмечает священную землю. Где в истории растет человек? Да ведь тебе придется прочитать это, чтобы узнать, конечно!

Какой список для мальчиков был бы полным без чего-нибудь от Редьярда Киплинга? Хотя Книга джунглей , безусловно, вызывает больше шума, за свои деньги я бы порекомендовал Captains Courageous .Это идеальная история для нашего времени. Богатый, изнеженный, избалованный мальчик по имени Харви Чейн падает с парохода, и его подбирает рыбацкая лодка. Его заносчивость вынуждена уступить место новым реалиям его жизни — на этой лодке, если человек не работает, он не ест. Эти соленые рыбаки дают Харви пинок в штаны и настоящего кулака по носу, и вскоре он учится брать на себя ответственность за руль, принимать на себя ответственность и приключения и усердно трудиться. Мы все можем подбодрить сказку о паршиве, превратившемся в человека.С архаичным диалектом и языком и отсутствием реального «действия» история не так доступна, как более современные книги, но преданный мальчик будет щедро вознагражден.

Каждый мальчик задается вопросом и надеется, что его игрушки тайно оживают, когда он не смотрит. На день рождения Омри получает старый шкаф от брата и пластиковую индийскую фигурку от друга. Он не может открыть шкаф, пока его мама не отдаст ему ключ, за который она держалась с детства.Омри ждет сюрприз своей жизни, когда он обнаруживает, что индеец запирает, а затем другие фигурки в шкафу оживляют его. Однако его первоначальное волнение длится недолго, так как ему приходится изо всех сил стараться сохранить секрет магии шкафа, прийти к осознанию того, что он играет в бога с реальными людьми, и решить, что делать со своими «творениями». Это волшебная, хорошо написанная книга, которая ослабит сопротивление даже самого упрямого читателя.

Голубая звезда является продолжением книги Тони Эрли Джим Бо y, но это лучшая из книг.Многие книги, действие которых происходит в эпоху Второй мировой войны, написанные авторами, которые никогда не сталкивались с этим на собственном опыте, слишком стараются воссоздать сеттинг, наполняя каждый аспект жизни персонажей драматическим и важным. Но Эрли, кажется, правильно понимает тон, понимая, что жизнь все еще продолжалась во многих обычных условиях, со многими обычными чувствами, пока надвигалась буря войны. История рассказывает о мальчике-подростке из маленького городка, который влюбляется в девушку, которая уже поступила на службу.Просто, тихо, отлично.

Мальчики спасают лошадь. Лошадь спасает мальчика. Так начинается этот классический рассказ о грандиозных приключениях и классической связи между мальчиком и животным. Молодой Алек Рэмси терпит кораблекрушение с Блэком, дикой лошадью, и они оба оказываются на безлюдном острове. Мальчик и лошадь спасены и доставлены в Штаты. Дрессировщик лошадей на пенсии видит в Блэке большой гоночный потенциал, если его дикость можно использовать. Вместе он и Алек работают над тем, чтобы превратить Блэка в чистокровного, и все это ведет к гонке века, когда Блэк берет на себя двух чемпионов как пресловутую и буквальную «темную лошадку».”

Возвращаясь в Америку из Вест-Индии в 1942 году, 11-летний Филипп ослеп и брошен на произвол судьбы, когда лодка, на которой он едет, торпедируется немцами. Филипп попадает на спасательный плот вместе с Тимоти, старым черным корабельным мастером, и Тушеным котом. Находясь в ссылке на маленьком острове, Филипп должен справиться со своей слепотой, преодолеть предубеждение по отношению к своим товарищам-потерпевшим и научиться выживать и стоять на собственных ногах.Классический рассказ о приключениях, терпимости, уверенности в себе и дружбе.

Даже если мальчик не слишком увлечен фэнтези-литературой, он все равно сможет насладиться серией «Властелин колец» . Дж. Р. Р. Толкин мастерски создает мир, в котором хоббиты, гномы и эльфы объединяются для борьбы с силами зла. Верность, долг и храбрость повторяются в трех книгах. А главный герой истории, Фродо Бэггинс, учит нас, что зачастую мы не выбираем свое призвание в жизни, оно выбирает нас.И когда это произойдет, отдайте все, что у вас есть.

Handy Book для американских мальчиков для современной эпохи. Прочная, хорошо продуманная и приятная на ощупь (это слово?) Книга содержит забавные практические проекты, такие как изготовление секретных чернил и лука и стрел, инструкции по различным играм, таким как шарики и шахматы, а также интересные знания для мальчиков. про облака и стихи и битвы. Конечно, книгу критикуют за то, что кажется, будто ностальгирующие мужчины покупают и читают ее больше, чем настоящие мальчики, но она стоит покупки даже при малейшем шансе, что она хотя бы на мгновение отсоединит вашего ребенка от привязи его Xbox.

С таким именем, как «Маленькие штаны» и репутацией родственника Little House on the Prairie для мальчиков, у кого-то может возникнуть соблазн пропустить эту серию. Но это было бы большой ошибкой. Этот сериал, полный уроков ценностей, которые ценили американцы прошлых лет, может быть лучшим для мальчиков, о которых вы никогда не слышали. В 1906 году, в возрасте восьми лет, Ральф Муди и его семья отправились за границу и скотоводческую жизнь в Колорадо.После жизни, полной триумфа, душевных страданий и честного труда, он решил описать свои переживания в этой автобиографической серии. Следуйте за маленьким Ральфом, поскольку его отец учит его мужеству, хорошему характеру, ответственности и стойкости, а также готовит Ральфа к тому, чтобы он занял его место в роли The Man of the Family.

Более теплая, чем типичная научная фантастика, затрагивая битву между добром и злом, но не будучи жестокой, Морщина во времени — уникальная книга, которая легко завоевала сердца детей во всем мире.Чарльз Уоллес и Мэг Мерри — брат и сестра, у которых есть особые таланты, но другие списывают их со счетов. Вместе с соседом Кэлвином О’Кифом и с помощью трех ангельских существ они отправляются на поиски своего пропавшего отца, который оказался в ловушке на чужой планете, контролируемой злым, бестелесным мозгом. Достаточно интересный сюжет, чтобы младший мальчик мог читать, достаточно символики и аллегории, чтобы заставить думать старшего мальчика.

Вы когда-нибудь пытались сбежать из дома? Вы привязали к палке красную бандану, бросили немного Oreos и пошли по улице? Вы, вероятно, не ушли очень далеко, но вам всегда было интересно, каково было бы вычеркнуть и продолжить движение. Моя сторона горы — это история о мальчике, который не только слышит зов дикой природы, но и прислушивается к нему. Кто не только прячется в пустыне, но и процветает там. 15-летний Сэм Грлили поселился в дупле дерева и учится выживать вместе с домашним соколом. Мне нужно идти? У тебя был я на соколиной охоте, Моя сторона горы , ты был на соколиной охоте.

Если вы думаете о Семейном цирке, когда думаете о комиксах, вы упускаете некоторые из множества прекрасных графических романов.Пожалуй, один из лучших и отличное введение в форму — это Maus . Казалось бы, нет платформы менее подходящей для рассказа о Холокосте, чем комиксы, но каким-то образом сопоставление того, что мы ассоциируем с легкомыслием, с одним из самых тяжелых периодов в истории, делает трагедию более мощной и реальной, чем любое количество более серьезных фолиантов. по теме.

Девочки у Нэнси Дрю; у мальчиков есть Hardy Boys.Следуйте за братьями Фрэнком и Джо, когда они исследуют захватывающие тайны в Бэйпорте (удивительно кишащий преступностью город). Хотя они часто сталкиваются с серьезными опасностями, их смелость и, конечно же, стойкость позволяют им выйти невредимыми и раскрыть все дела. Сериал прошел через множество итераций, но те, которые были опубликованы между 1927 и 1959 годами и в значительной степени написаны Лесли Макфарлейном, являются абсолютно лучшими и единственными, которые стоит прочитать. Начиная с 1959 года книги начали пересматриваться, чтобы сделать их более компьютерными, убрать все слишком жестокое и привлечь читателей с меньшим объемом внимания.Результатом стали продезинфицированные, упрощенные книги, которые Макфарлейн считал «выпотрошенными». Так что покупайте старинные книги или те из Applewood Books, которые перепечатали оригинальные 1-16.

Я почти уверен, что каждый мальчик проходит стадию рыцаря. Истории о мечах, доспехах, волшебниках и драконах — прекрасное топливо для воображения мальчика. И есть несколько более эффективных способов разжечь это воображение, чем то, что Говард Пайл излагает легендарные истории об Артуре и его Рыцарях Круглого стола.Конечно, это не самая доступная книга; Пайл использовал архаичный английский язык, свойственный тому времени, но трудный для нашего. Но он также написал ее для юного читателя, поэтому увлеченный мальчик не сочтет задачу чтения и понимания непреодолимой, а книга наполнена иллюстрациями, чтобы вызвать визуальный интерес. Конечно, также обратите внимание на книгу Пайла « Приключения Робин Гуда », возможно, лучшую книгу (но рыцари круче, поэтому они получили признание).

Бывают случаи, когда фильм настолько знаменит, настолько классичен, что люди почти забывают, что существует его книжная версия.Так обстоит дело с Чарли и шоколадной фабрикой . Но если фильм (разумеется, оригинал) — настоящая жемчужина, то книга, как всегда, даже лучше. Даль умеет брать то, что наполняет детское воображение, и строить вокруг них историю. Каждый мальчик любит конфеты, и каждый мальчик хотел бы посетить кондитерскую фабрику, такую ​​же фантастическую, как фабрика Вилли Вонки. Чарли Баккет получает шанс, когда находит 1 из 5 золотых билетов, открывающих вход в этот мир чудесных сладких удовольствий.Книга с посланием, за которым может ответить каждый: сопливые парни со временем получат возмездие, а добрые души будут справедливо вознаграждены.

Клайв Баркер для младшего набора. В этой увлекательной басне десятилетнему Харви наскучила его жизнь, пока какое-то странное существо не указывает ему путь в очаровательный и волшебный Дом отдыха. Каждый день проходит через все четыре сезона, и дети могут праздновать Хэллоуин каждый вечер и Рождество каждую ночь.Вроде место бесконечного веселья и азарта, но, конечно, не все так, как кажется… ..

Для женщины, С.Е. Хинтон точно знал, как проникнуть в сознание мальчика-подростка. В сериале «« Это было тогда »,« Это сейчас » она возвращается к своим любимым предметам — по-видимому, лишенным родителей мальчикам, пытающимся найти свой путь в недобром мире. Персонажи из The Outsiders появляются в истории, как и аналогичные линии между Socs и Greasers.Но пока эта книга не так хороша, как эта классика, и это не банальное отрыгивание ее. Вместо этого сюжет весьма убедителен: два мальчика, Байрон и Марк, которые дружат на всю жизнь, как братья, достигли перекрестка в своей дружбе. Марка втягивают в уличное насилие и преступность, в то время как Байрон хочет сделать что-нибудь из себя. Их дружба меняется, и Байрон должен решить вопрос, который беспокоит каждого: «Когда закончится верность?» Правдоподобно и реально вплоть до не очень счастливого финала.

Всем нравится « Рождественская песнь » Диккенса (интересно, что он подумал бы о превращении его работы в 3-D!). И всем присваивается Великие надежды, и / или Повесть о двух городах, в средней школе, и все же бедный Дэвид Копперфилд часто игнорируется или ошибочно принимается за современного фокусника. Какая досада, она не хуже, а в некоторые дни, я бы сказал, даже лучше, чем его наиболее известные работы.И это идеальная отправная точка для мальчика, который готов погрузить пальцы ног в Диккенса. Конечно, сложнее, чем выбрать собственную приключенческую книгу, но вполне возможно, что это то, что может изменить мнение мальчика о «классической» литературе. История Диккенса — это сказка о взрослении, в которой нет распространенной ошибки, когда мальчик нереально достиг совершеннолетия сразу. Вместо этого нам позволено ощутить великую человечность Дэвида Копперфильда и замечательный состав персонажей, которые бросают ему вызов, любят его и помогают ему вырасти в мужчину.

Подобно Майку Лупике, Карлу Дойкеру удается смешивать безупречные рассказы о спортивных событиях, которые являются отличительной чертой спортивной литературы, с реалистичными и убедительными персонажами и сюжетными линиями. Сердце чемпиона сочетает в себе бейсбол с историей о влиянии и влиянии отцов на своих сыновей, что делает эту историю еще одной классической записью в этом отчетливо мужском жанре историй: бейсбол как жизнь.Отец Сета умер, когда ему было шесть лет, и из-за того, что он не мог смириться со своей смертью, его жизнь пошла по течению. Но затем он встречает Джимми, у которого проблемы с отцом — его отец властный и алкоголик. Дружба Джимми помогает Сету осваивать бейсбол и учебу, но когда его родители разводятся, жизнь Джимми начинает рушиться. Выбор мальчиков вскоре уводит их в разные стороны.

После Гэри Полсона Грэм Солсбери был одним из моих любимых писателей в детстве. «Синяя кожа моря» «» разворачивается на Гавайях в 1950-х и 60-х годах и рассказывает о жизни подростка по имени Сонни Мендоса и его двоюродного брата Кео, когда они достигли совершеннолетия. Несмотря на то, что он родился в семье рыбаков, которые боролись за жизнь в океане, Сонни боится океана, но не знает почему. По своей сути, Blue Skin of the Sea посвящен самореализации, через которую должен пройти каждый молодой человек на своем пути от детства к зрелости. По крайней мере, это то, что я понял, когда прочитал его в 12 лет.

Как и Чарли и шоколадная фабрика , Old Yeller — отличная книга, которую часто затмевают кинематографическим аналогом. Но вместо того, чтобы заглядывать в DVD, дайте мальчику почитать книгу. Часто вспоминают историю о связи между собакой и мальчиком, но на самом деле это история взросления. 14-летний Трэвис Коутс живет со своей семьей в холмистой местности Техаса в 1860-х годах. Когда его отец должен на время уйти из дома, он оставляет Трэвиса, чтобы он «играл роль мужчины» и заботился о семье.Он старается изо всех сил, но ему нужна помощь и любовь старого Йеллера, собаки, которая бродит в их жизни. Но когда Старый Йеллер заболевает бешенством, Трэвис из первых уст узнает об одной из самых сложных добродетелей истинного мужского самопожертвования.

Хорошо, поэтому я немного предвзято отношусь к этому. Но я честно считаю, что нашу книгу обязательно нужно прочитать мальчикам и юношам. Мальчику никогда не рано начать думать и узнавать, что значит быть мужчиной.Даже если вы хорошие родители, трудно придумать все, что нужно знать мальчику. Помогите своему сыну освоить основные классические навыки и манеры и стать частью поколения, которое возродит утраченное искусство мужественности.

Эти 50 книг касались только поверхности. Есть ТОННА других замечательных книг для мальчиков. Делитесь своими любимыми в комментариях. Но не забудьте перед этим просмотреть все 5 страниц — те, кто предложит книгу, которая уже здесь, получит 50 ударов плетью, а их комментарий будет удален.И да, этот список ориентирован на Запад, поэтому, пожалуйста, предложите несколько замечательных молодых взрослых литературных произведений вашего любимого малоизвестного монгольского автора.

проблем с мальчиком? Изображение мужской грамотности в детских книжках с картинками

Детская литература, как и все искусство, является отражением культур, из которых она возникла, или сопротивлением им. Книжки с картинками, особенно те, которые выбирают сами дети, можно рассматривать как отражение более широких культурных тенденций и взглядов.Как таковые, их можно рассматривать как объекты искусства, образцы литературных достоинств, проводники для социализации в классе и важные инструменты для реализации критических педагогических методик (Crawford & Bhattacharya, 2014). Критическая педагогика может быть построена вокруг того, как раса, класс, пол, сексуальность и другие аспекты идентичности изображаются в книжках с картинками, чтобы делать утверждения о мире, в котором мы живем, пережили в прошлом или хотим испытать в будущем. Под руководством учителей маленькие дети могут научиться критически читать книжки с картинками (Paley, 1998).

Конструкция гендера важна для того, чтобы дети могли критически относиться к тем людям, которых изображают в книжках с картинками. Батлер (1990) определил гендер как «набор повторяющихся действий в очень жестких регулирующих рамках, которые со временем застывают, создавая видимость субстанции, естественного вида существа» (стр. 43–44). В книжках с картинками пол может быть указан с помощью действий, включая чтение и письмо, как словами, так и иллюстрациями. Когда учителя и ученики отслеживают акты грамотности и языка, они могут делать утверждения о том, как грамотность может быть использована для построения и потенциального преобразования личности главного героя.

Анализ способов изображения практики грамотности в книжках с картинками важен, потому что исследования показали, что мальчики не часто идентифицируют себя как читатели. Несколько потоков последних данных свидетельствуют о том, что девочки превосходят мальчиков в ранней оценке навыков чтения. Недавние исследования показали, что мальчики чаще, чем девочки, получают диагноз синдрома дефицита внимания и попадают в программы специального образования в соотношении 2: 1, остаются в школе и в конечном итоге бросают школу (Серафини, 2013).

Более низкие оценки грамотности для мужчин также могут быть связаны с тем, что мальчики получают знания в школе, которые не мотивируют их читать и писать, особенно по сравнению с грамотными занятиями, которые они предпочитают делать вне школы. Действия мальчиков по обучению грамоте вне школы часто заметно отличаются от того, что они воспринимают как грамотность в школе. В школе грамотность представляет собой чтение и письмо, ориентированное на будущее, которое отделено от непосредственного использования и функций, и подчеркивает знания, которые не ценятся вне школы (Smith & Wilhelm, 2002).Напротив, внешкольные мероприятия по обучению грамоте мальчиков, как правило, носят социальный характер и имеют непосредственное применение и функции. Таким образом, выбор школьной учебной программы и педагогическая деятельность могут привести к тому, что грамотная жизнь мальчиков останется непризнанной и недооцененной, что способствует низкой успеваемости мальчиков (Love & Hamston, 2004; Serafini, 2013; Smith & Wilhelm, 2002).

В этой статье мы хотим показать, что дефицитные взгляды на методы обучения грамоте молодых мужчин все еще встречаются в избранных книжках с картинками, но в последние годы становятся все более сложными и позитивными.По мере того, как изображение практики грамотности в детской литературе становится все более сложным, это исследование свидетельствует о том, что в известных книжках с картинками сохраняется дефицитный взгляд на практику грамотности молодых мужчин.

Изображения мужчин в детской литературе

В разных странах стереотипы о мужских литературных персонажах менее позитивны, чем о женских персонажах. Проведенный Табером и Волошином (2011) анализ пола и способностей в отмеченной наградами канадской детской литературе показал, что гендерные стереотипы продолжают процветать в книгах, в которых мужчины сталкиваются с насилием, а женщины защищают свои семьи.Они заметили, что женские персонажи с большей вероятностью берут на себя нетрадиционные роли и что мужские персонажи не сопротивляются стереотипному поведению, если женский персонаж не поощряет их к этому. Обзор израильской детской литературы (Shachar, 2012) показал, что современная литература имеет тенденцию изображать женские персонажи как «чувствительные, приятные, воспитанные, озабоченные, успокаивающие и сплетничающие», в то время как мужские персонажи изображаются как «жестокие, нервные, неистовые, воинственные. , раздражающий, неуверенный, смущенный, молчаливый, счастливый, восторженный, веселый болтун, прилежный, дружелюбный, щедрый и добрый »(стр.249). В 50-летнем исследовании новозеландских базалей Джексон и Джи (2005) пришли к выводу, что девочкам разрешается прижиматься (ассоциируясь с эмоциональностью, добротой и мягкостью), выражая словами и изображениями, что они также могут быть сильными. В персонажах-мальчиках не было такого эмоционального оттенка.

Мы хотели понять, как персонажи мужского пола и их действия по обучению грамоте изображаются в тексте и иллюстрациях в книжках с картинками «Выбор детей». Список чтения «Выбор детей» состоит из книжек с картинками и книг-глав, выбранных детьми, которые ежегодно голосуют за свои любимые книги на основе книжек с картинками и книг-глав за прошлый год.В данном исследовании мы анализировали только книжки с картинками. Список любимых детьми детей составляется Международной ассоциацией грамотности и Советом по детской книге и публикуется в журнале «The Reading Teacher» каждый октябрь.

В ходе исследования мы задали следующий вопрос:

Как грамотные личности главных героев мужского пола проявляются в недавних книгах «Выбор детей»?

Мы позаимствовали следующее определение грамотности из Alvermann (2001), потому что оно подчеркивает ситуативный характер грамотности: «Чтение, письмо и другие способы символической коммуникации, которые часто по-разному ценятся людьми» (стр.4). Как таковая, грамотность зависит от социокультурного контекста акта грамотности и ценностей и убеждений человека или сообщества, читающих, пишущих или участвующих в символическом общении (Street, 1984). Практики грамотности или убеждения, лежащие в основе грамотности, могут быть лучше поняты в контексте рассказов, когда читатели выполняют работу критической грамотности, чтобы систематически определять, как язык и грамотность могут быть использованы для усиления или ослабления силы персонажей. Нас интересует, как недавние известные тексты раскрывают ценности грамотности и гендера, когда главные герои-мужчины читают или пишут или участвуют в символическом общении.

ИСКУССТВО, ЛИТЕРАТУРА И ЯПОНСКО-АМЕРИКАНСКИЙ ИНТЕРНЕТ: О мальчике Джона Окады «Нет-нет» | Томас Гёрст,

Американская культура (Франкфурт-на-Майне, Германия), Bd. 12. Нью-Йорк: Питер Лэнг, 2015. 261 стр. (Цифры) 64,95 долларов США, ткань. ISBN 978-3-631-65937-3.

Прежде чем приступить к эрудированному исследованию Томаса Гёрста Искусство, литература и японо-американское интернирование , следует прочитать книгу Джона Окады No-No Boy (Сиэтл и Лондон: University of Washington Press, 2014 изд.[первоначально опубликовано в 1957 году]). No-No Boy — в высшей степени читаемый роман о внутреннем смятении и неуверенности в себе молодого, чувствительного японо-американского борца с войной, который возвращается домой в Сиэтл после его освобождения из тюрьмы после Второй мировой войны (см. Рецензию на более раннюю книгу). издание Гордона Хиробаяси, Pacific Affairs 53, № 1 [Весна 1980]: 176–177). Окада в книге « No-No Boy » использует художественную литературу, чтобы показать разнообразие мнений японо-американского сообщества о войне, интернировании, военной службе, гражданстве и Соединенных Штатах.В своем исследовании Томас Гёрст анализирует широкое значение романа Окады для развивающегося канона азиатско-американской литературы, а также место No-No Boy в более широкой мировой литературе. Сосредоточившись на культурной траектории интернирования американцев японцев во время и после Второй мировой войны, Герст также исследует, как возникли искусство, проза и поэзия, несмотря на ограничения манипуляций, пропаганды и цензуры.

Искусство, литература и интернирование американцев японцев начинается с введения: «Интернирование американцев японцев и Холокост.Один из вопросов, который поднимает Гёрст, — «как научные исследования в области искусства и Холокоста могут быть применены или полезны при изучении художественных форм выражения, связанных с опытом японско-американских лагерей для интернированных» (14). Он утверждает, что художники, попавшие в ужасную трагедию немецких концлагерей во время Второй мировой войны, все же смогли продемонстрировать невероятную способность людей сохранять свою человечность. Именно этот базовый подход, заимствованный из ужасов нацистской Германии, послужил руководством для анализа Гёрстом опыта интернирования американцев японцами.

Глава 1 — самая длинная, пятьдесят восемь страниц, посвященная «Художественному выражению и интернированию», и разделена на четыре подраздела, два из которых посвящены двум конкретным художникам, Исаму Ногути и Мине Окубо, а два других исследуют « лагерная фотография »и« проза и поэзия ». Гёрст отмечает, что «[a] rt в лагерях было связано с созданием гармонии и эстетической передышкой от суровой лагерной среды» (36). Он подчеркивает, что искусство «могло бы также стать хранителем воспоминаний — сконструированным как частным и индивидуальным или коллективным и культурным» (42).Рут Озеки в своем предисловии к изданию No-No Boy выпуска 2014 года цитирует Окада как написавшего, что «только в художественной литературе можно адекватно описать надежды, страхи, радости и печали людей» ( No-No Boy 2014 издание, предисловие Озэки, xvii).

Глава 2 исследует «Мальчики запрещающие, участники сопротивления призывникам и истоки азиатско-американских исследований». Это дает полезную информацию об истории No-No Boys и сопротивлении призывнику среди американских интернированных японцев.В нем также рассматривается послевоенная история борьбы за распространение азиатско-американских исследований в американских университетах. Герст утверждает, что «только имея в виду этот фон, можно полностью осознать открытие, раннее восприятие и институционализацию модели No-No Boy Окады» (113).

В главе 3 рассматривается «Джон Окада, писатель и ветеран Второй мировой войны». Здесь Герст приводит биографические подробности жизни Окады. В то время как Окада был интернирован на короткое время в 1942 году в лагере Минидока в Айдахо, он действительно (в резком контрасте с главным героем в его романе) был добровольцем в вооруженных силах и служил в ВВС США на Тихоокеанском театре военных действий, а затем как переводчик в течение нескольких месяцев в Оккупационных силах США в Японии.Вернувшись в Сиэтл в 1946 году, он поступил в университет, получил диплом по английскому языку и драматургии Вашингтонского университета, получил степень магистра преподавания английского языка в Колумбийском университете и, наконец, вторую степень бакалавра библиотечного дела в Вашингтонском университете. Женат, имеет детей, Окада зарабатывал себе на жизнь бизнесом. Хотя он написал вторую книгу, она так и не была опубликована, а рукопись была потеряна из-за изменений в семейном состоянии, произошедших в результате его внезапной смерти в 1971 году в раннем возрасте сорока семи лет.

Глава 4 анализирует «Чтение No-No Boy как мировой литературы». Внимательное прочтение Герстом книги No-No Boy показывает, что образование Окады позволило ему использовать широкий спектр европейских литературных приемов для создания сложного многослойного романа. Герст также в значительной степени опирается на эстетические ценности итальянского писателя Итало Кальвино и взгляды Милана Кундеры на мировую литературу, чтобы окончательно доказать, что книга Окады выходит за рамки националистической и принадлежит царству Weltliteratur .

Глава 5 обращает внимание на «Историю публикации, восприятие и преподавание книги Джона Окады No-No Boy ». Гёрст дает понять, что No-No Boy книга была хорошо принята, когда она впервые вышла, но она просто не имела коммерческого успеха. Спустя годы после смерти Окады потребовалось появление азиатско-американских исследований, прежде чем книга была широко прочитана и оценена по достоинству. Герст следует за текстом с полезным набором изображений, который включает в себя примеры официальных фотографий, рисунков и карикатур, изображающих опыт интернирования японцев и американцев.Другие фотографии связаны с жизнью Джона Окады.

В своей заключительной главе Томас Гёрст выступает за преподавание азиатско-американских исследований в Германии, потому что он надеется, что «немецкая мысль и понимание будущего, быстро движущееся к гетерогенной, охватывающей весь земной шар и фрагментированной культуре, могут принести большую пользу и постепенно начнут процветать» ( 210). В этом отношении Искусство, литература и интернирование американцев японского происхождения является ценным учебным пособием в университетских курсах азиатско-американских исследований.Для обычного читателя Герст написал вдумчивое и информативное исследование, которое помогает осветить сложность романа « No-No Boy », а также разнообразия реакции японцев и американцев на интернирование.

Hamish Ion
Королевский военный колледж Канады, Кингстон, Канада

с. 365-367

Бакалавр гуманитарных наук, искусства и литературы ›Антиохийский университет

Развивайте навыки осмысленного творческого самовыражения.

Получите глубокое понимание множества междисциплинарных исследований, используя свое внутреннее творчество и научившись выражать себя устно и физически. Будь то исполнительское искусство, письмо, кино или другая творческая дисциплина, вы получите критическое понимание творческого выражения в историческом, социальном, культурном и современном контексте. Мы даем нашим взрослым учащимся инструменты и уверенность для расширения их творческих способностей, а также поощряем практический опыт посредством стажировок, сотрудничества с местными предприятиями, сообществами искусства, историческими или литературными организациями

Эта степень предлагается AU Сиэтл.

Обзор программы

Целью степени бакалавра искусств и литературы является подготовка студентов к работе в таких областях, как письмо, издательское дело, кино, изобразительное и исполнительское искусство, кураторство и управление искусством. Эта концентрация позволяет студентам гибко выбирать курсы в рамках других областей концентрации и адаптировать свои планы учебных занятий к конкретным интересам. Он также готовит студентов к учебе в различных областях.

Искусство и литература определяется в широком смысле и включает искусство, театр, художественную и документальную литературу и другие формы творческого самовыражения. Хотя они часто предпочитают сосредоточиться либо на творческом письме, либо на изобразительном и исполнительском искусстве, студенты должны участвовать в междисциплинарных исследованиях, включая критическое понимание творческого выражения в разных культурах и внутри них, а также в историческом и современном контекстах.

градусов требования

Для изучения искусства и литературы требуется минимум 45 кредитов.Студенты посещают как минимум один урок по каждой из шести областей обучения, перечисленных ниже. Факультативы, по крайней мере 2 кредита стажировки / обучения на местах и ​​проект синтеза для старших завершают концентрацию.

1. Письменная мастерская

В этой области обучения особое внимание уделяется отзывам сверстников и преподавателей по оригинальному творческому письму и исполнению в различных жанрах, включая поэзию, художественную литературу, пьесу / сценарий и документальную литературу. Критическое чтение дополняет творческую работу. Примеры курсов, соответствующих этому требованию:

• Написание творческой научно-популярной литературы
• Технический и профессиональный текст
• Написание на носителях
• Поэзия

2.Арт-студия

Art Studio требует, чтобы студенты набирались опыта посредством практического обучения в создании художественных проектов. Он подчеркивает обратную связь со сверстниками и преподавателями, поскольку студенты создают оригинальные визуальные, перформансные или мультимедийные виды искусства, такие как живопись, рисунок, скульптура, керамика, театр, фотография, танцы и музыка. Возможные курсы, соответствующие этому требованию, включают:

• Керамика
• Документальный фильм
• Цифровое повествование
• Книги от руки
• Фотография
• Искусство, связанное с общественностью

3 и 4.Художественные, литературные и гуманитарные семинары

Семинары по искусству, литературе и гуманитарным наукам — это междисциплинарные семинары, которые сочетают в себе критическое, контекстное и творческое изучение с использованием различных методологических подходов. Семинары охватывают широкий круг вопросов, включая историю и историографию, интеллектуальные и социальные движения, региональные исследования и мультикультурные перспективы. Цель состоит в том, чтобы развить критическое мышление и создать прочную основу для культурной практики и признания роли искусства и литературы в истории.Студенты проходят по крайней мере два учебных задания в этой области. Среди возможностей:

• ЛГБТ-литература
• Тело в контексте
• Американская семья в литературе и кино
• Пол, опасность и желание
• Литературная история Сиэтла
• Литература раненого целителя
• Птицы в воображении и в поле

5. Теоретические основы культуры и различия

Курсы, отвечающие этому требованию, анализируют культуру и различия как отражение коллективной истории людей, а также их соответствующих стремлений к будущему в рамках иерархических структур неравенства и угнетения.Курсы углубляют теоретическое и практическое понимание несправедливых властных отношений в таких областях, как раса, пол, класс и / или сексуальность. Рекомендуется, чтобы учащиеся записались или уже выполнили Diversity, Power and Privilege (DPP) перед выполнением этого конкретного требования к концентрации. Курсы, соответствующие этой предметной области, включают:

• Межкультурная коммуникация
• Повествование об изменении: истории для коллективных действий
• Переводчик Gender
• Богатство и бедность

6.Профессиональное развитие

Цель этой области — предоставить студентам курс для развития их конкретных навыков в области искусства, литературы и гуманитарных наук. Варианты включают:

• Цифровой маркетинг
• Разработка коммуникаций
• Документальный фильм
• Сила вовлечения: выслушивание, сотрудничество, содействие
• Управление некоммерческой организацией
• Учет тройной нижней линии

Образец Antioch Electives:

• Here Be Monsters
• Рай и ад
• Литература раненого целителя
• Тур по гражданским правам

Выборочные курсы по переводу образцов:

• Философия 101
• Введение в литературу
• Рисунок
• Коллаж
• Живопись
• Современный танец

Пример опыта обучения в сообществе / на местах:

• Разработал оригинальные логотипы и создал веб-сайт для стартапа
• Сотрудничал с художниками и общественными группами для создания проекта паблик-арта
• Работа с некоммерческими организациями по созданию программ изобразительного искусства, театра и танцев в местных школах.

Примеры проектов синтеза:

• Куратор художественной выставки
• Выполнен первый набросок научно-фантастического романа
.
• Автор сценария детского телешоу
• Постановка чтения одного акта оригинальной пьесы
• Написал серию интегративных автобиографических произведений

Подробную информацию о программе, требованиях к ученой степени и описании курсов можно найти в каталоге AUS

В «POETRY LOUNGE» СТУДЕНТЫ БЕСПЛАТНЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ ИСКУССТВА, ЛИТЕРАТУРЫ, МУЗЫКИ

Дарреллу Фицджеральду был составлен план урока для его еженедельного собрания подростков «Poetry Lounge» в Chappelle Gardens.

Это как бы вылетело из окна, когда несколько членов импровизированного класса обогащения ворвались в комнату, гармонируя более яркую версию песни «Ain’t No Nga» Фокси Брауна и Джея Зи из саундтрека к летнему фильму Эдди Мерфи «The Чокнутый профессор «.

В пиратских версиях замена слов делает тексты текстов откровенными и непристойными. Что беспокоило Фицджеральда в этот недавний вечер, так это то, что молодые люди не думали о различиях в словах.

Итак, Фицджеральд сыграл на интересе своих восьми учеников к песне, чтобы достичь цели плана урока.После того, как Аша Льюис написала пиратские тексты на доске, Фицджеральд провел обсуждение языковых различий и силы слов.

«Вся идея состоит в том, чтобы заставить их критически относиться к различным средствам массовой информации, чтобы они могли принимать решения сами», — сказал позже Фитцджеральд.

В маленькой комнате густонаселенного жилого комплекса в Норт-Энде пять-десять детей встречаются по четвергам, чтобы поговорить об искусстве — о любом виде искусства.

Группа, примерно поровну разделенная на мальчиков и девочек, имеет тенденцию привлекать возраст от 10 до 14 лет.Они приехали добровольно примерно на последние шесть недель. . . ну учись.

90-минутные занятия, которые начинаются примерно в 17:00, менее структурированы, иногда свободны и имеют оттенок преподавания философии Монтессори. Будь то анализ текстов рэп-музыки, критика собственных стихов или оценка стилей рисования, молодые люди укрепляют свои языковые навыки в уникальной мастерской, основанной на интуиции.

Координатор социальных служб Chappelle Gardens Ларри Вудс воодушевил Фицджеральда, когда он однажды подумал, что хотел бы дать подросткам творческую отдушину.

«Образование — это не только школа. Это каждый день вашей жизни», — сказал Фицджеральд, выпускник английского языка в Тринити-колледже, который является офис-менеджером строительной компании, которая проведет ремонт 188-квартирного жилья стоимостью 8,5 миллионов долларов. кооператив.

«Я стараюсь строить учебную программу вокруг того, что детям нравится и что они хотят делать», — сказал Фицджеральд. «Классная работа подтверждает, кто они. Их мнения что-то значат».

В то же время молодежь наращивает словарный запас, оттачивает грамматику и начинает изучать нюансы символизма, аллегории, иронии и других литературных приемов.

Фицджеральд сказал, что в будущем он хотел бы привлечь больше взрослых. Он сказал, что считает, что смешение поколений внесет небольшой вклад в уменьшение стереотипов и построение взаимопонимания.

Фитцджеральд также надеется привлечь в Poetry Lounge художников, писателей и поэтов, которые расскажут о своих ремеслах, вдохновят подростков на творчество и поделятся опытом.

«Мы находимся на начальной стадии. Мы получили хороший ответ», — сказал Фитцджеральд.«Я не ограничиваю это».

Фицджеральд считает, что увлечение искусством может быть полезным для молодежи. Фицджеральд сказал, что если использование такого жанра, как популярная музыка, может быть инструментом, пусть будет так.

«Музыка хороша, чтобы привлечь внимание детей; заставить их сосредоточиться», — сказал Фицджеральд. «Это то, с чем они имеют дело каждый день».

К концу класса подростки, похоже, согласились с тем, что песня Фокси Брауна и Джея Зи заслуживает внимания. Разные подростки отметили, что им понравился темп и вокал певца.

Но текст песни тонкий и не может быть принят без тщательного изучения, согласились некоторые. Большинство студентов, похоже, осознавали силу вставленного слова в различных версиях.

«Это очень популярная песня этим летом», — сказал Фицджеральд. «Я вышла из класса, и дети через улицу танцевали под это».

Пока Фицджеральд может с этим согласиться. Он просто надеется, что его ученики проявят немного критического мышления на этом пути.

была опубликована в среду 5 сентября 2001 г. на странице A2.Название Chappelle Gardens, жилищного кооператива в Хартфорде, было неправильно написано в подписях к фотографиям на страницах A1 и A7 в субботу, в статье на странице A5 23 августа и в сводке новостей на странице B2 в некоторых выпусках во вторник. [Примечание библиотеки: Ошибка также произошла в этой статье.]

Почему женщины пишут под мужскими именами?

Но за возмущением стояла более общая усталость от мифов, которые поддерживает такой проект: что исторически женщины изо всех сил пытались опубликовать книги, что они могли добиться успеха, только спрятавшись за мужским именем, и что это раскрыло их «настоящее» имена славно выводят их на свет.

Бывают случаи, когда это может быть правдой — в разное время, в разных странах и для женщин разных рас и разного сословия сексизм внес свой вклад в борьбу за то, чтобы их услышали. Даже самая успешная писательница этого века, Дж. К. Роулинг, взяла нейтральное с гендерной точки зрения имя, чтобы Гарри Поттер понравился читателям-мальчикам, прежде чем взять псевдоним Роберт Гэлбрейт, чтобы анонимно писать детективы. Но даже этот единственный современный пример раскрывает всю остроту этого вопроса: выбор Роулинг был связан не только с сексизмом, но и с стремлением к анонимности и созданием новой идентичности.

И это почти всегда так — редко бывает так просто, как плохой сексизм, сдерживающий хорошую женщину. И наоборот, допущение, что это так, на самом деле увековечивает расплывчатые, запутанные представления, что исторически только нескольким женщинам удавалось прорваться, притворяясь мужчинами, — вспомните Джорджа Элиота, семьи Бронте.

Отчасти виновата наша система образования: традиционный канон, созданный мужчинами, имел тенденцию сосредотачиваться на мужчинах с момента появления романа в 18 веке.«На самом деле, у вас есть куча писательниц, которые невероятно важны в становлении романа», — отмечает доктор Сэм Херст, младший лектор и ведущий бесплатных онлайн-курсов по романтике в готических классах. «Воспроизводя эти рассказы, которые женщины не могли публиковать, если у них не было мужского псевдонима, вы полностью стираете существование всех этих других женщин. Вы усиливаете этот невероятно патриархальный и женоненавистнический взгляд на канон ».

Женщины публиковались анонимно, псевдонимно и под своим именем в 18 и 19 веках; быть написанным «дамой» фактически стало аргументом в пользу продажи, до той степени, в которой авторы-мужчины приняли его.Согласно исследованию академика Джеймса Рэйвена, почти треть романов, опубликованных в 1785 году, например, утверждала, что написаны «дамой». Хотя такая анонимность означает, что трудно точно определить, сколько писателей на самом деле были мужчинами, считается, что некоторые сознательно выбрали вариант «от женщины» в качестве уловки для продажи: женское авторство помогло указать, что тема подойдет для читателей женского пола, и это женщины составляли большую часть рынка, покупающего романы.