Наши дети магазин: Интернет-магазин «Наши дети»

Механизм складывания

Книжка 38 Трость 3

Корзина для покупок

Да 38 Есть 1

Поворотные колеса

Да 37 Передние 4

Серия

RA002 1 RA055 4

Диаметр передних колес (см)

10 1 13 1 14 1 15 16 16 21 17 2

Минимальный возраст

От 6 месяцев 41

Материал рамы

Алюминий 22 Металл 19

Размер сиденья (ДхШ, см)

22×34 1 23×35 1

Ремни безопасности

2-точечные 1 5-точечные 40 Пятиточечные 2

64x42x103 1 89x50x105 3 90 х 47 х 105 см 1 92x47x105 1 98х60х107 1

Габариты в сложенном виде (ДхШхВ, см)

43х60х93 1 50 х 32 х 92 1 58 х 42 х 22 см 1 89x51x44 1 2

Материал чехла

Текстиль 7 Ткань 34

Съемный чехол

Да 1

Высота от пола до ручки (см)

93 1 94 1 98 1 100 7 102 14 103 3 105 6 109 8

Есть 1

Производитель

BabyHit 1 Rant 7 Rant (Рант) 34

Страна производства

Китай 46

Срок гарантии (мес.)

6 41

Фиксация передних колес

Да 41 поворотные с возможностью фиксации

Ширина колесной базы (см)

40 1 50 16 51 10 52 2 53 1 54 2 58 7 60 2

Солнцезащитный козырек

Да 40

Вес товара

2 кг

Мягкие накладки на ремни

Да 40

Амортизация колес

Да 7 Есть 1 Коленчатая амортизация 2-х колёс 32

Регулируемая подножка

Да 38

Смотровое окошко

Да 40

Вид тормоза

Ножной 41

Съемные колеса

Да 37

Светоотражающие элементы

Да 7

Капюшон опускается до бампера

Да 5

Корзина

Есть 1

Регулируемая ручка

Да 20

Телемост Москва – Ярославль «Внутри сектора: о партнерстве начистоту» — Агентство социальной информации

Центр «Благосфера» приглашает коллег по некоммерческому сектору стать зрителями и комментаторами телемоста с участием НКО из Москвы и Ярославской области.

В двух студиях соберутся представители 20-ти организаций, чтобы обсудить, как сегодня складываются отношения внутри сектора, что такое этичное партнерство и как избежать ненужных рисков.

Телемост организует центр «Благосфера» в партнерстве с Благотворительным собранием «Все вместе» (Москва) и Ресурсным центром поддержки некоммерческих организаций и гражданских инициатив (Ярославль).

Некоммерческий сектор естественным образом живет инициативой и выглядит максимально благоприятным для партнерских отношений. На деле бывает по-разному. Иногда партнерство оказывается вопросом выживания, как это продемонстрировал период пандемии, а иногда – препятствием, недосягаемой или же сознательно отодвигаемой возможностью.

Насколько мы сегодня можем говорить об эффективном партнерстве внутри сектора? На каком уровне и в каких форматах проходит? Каких рисков мы боимся больше всего и какие уроки извлекаем из своих ошибок? Умеем ли мы поддерживать партнерство в условиях конкуренции? Как создавать этичные партнерства и безболезненно из них выходить?

На площадке Центра университетского телевидения ЯрГУ имени П.Г. Демидова соберутся представители Ярославской региональной молодежной общественной организации «Ассоциация молодых профессионалов», Центра реабилитации и адаптации животных «Верность», Ассоциации нанимателей жилья «Ранж», Ярославской региональной общественной организации инвалидов «Лицом к миру», Союза объединений организаций профсоюзов Ярославской области, Регионального агентства творческих инициатив, учреждения «Этнокузня», ярославского отделения Российского фонда милосердия и здоровья, Центра социальных проектов «Участие», Клуба «Планета Семья».

В медиацентре в Москве к эфиру присоединятся представители Агентства социальной информации, проекта «Все вместе за разумную помощь» Благотворительного собрания «Все вместе», ассоциации «Юристы за гражданское общество», Центра культурных, социальных и благотворительных проектов «Дом друзей», Фонда помощи взрослым «Живой», фонда «Дети наши», Центра социальных и культурно-просветительских услуг «Друзья общины Святого Эгидия», Центра лечебной педагогики, экоцентра «Собиратор» и Совета эковолонтерских организаций России и др.

Ведущие телемоста в Москве:

• Елена Темичева, директор по коммуникациям и стратегическому развитию центра «Благосфера»

• Дмитрий Поликанов, заместитель руководителя Россотрудничества

Ведущие в Ярославле:

• Елена Исаева, директор Ресурсного центра поддержки некоммерческих организаций и гражданских инициатив, заместитель председателя Общественной палаты Ярославской области

• Александр Соколов, учредитель АНО «Ресурсный центр поддержки некоммерческих организаций и гражданских инициатив», председатель Комиссии по развитию институтов гражданского общества и защите прав граждан Общественной палаты Ярославской области.

Эфир проводится в рамках серии телемостов, посвященных вопросам этики, ценностей, траекторий развития некоммерческого сектора, которую центр «Благосфера» проводит в 2021-2022 годах с участием НКО из разных городов в рамках проекта «Телемосты НКО: укрепляем горизонтальные связи сектора», поддержанного Фондом президентских грантов.

Для просмотра необходимо зарегистрироваться.

Школа программирования для детей 8-17 лет

Мама

Лариса Ермошина

Привела сына Льва в школу Kodland

С недавних пор стала замечать, что сын очень увлечен виртуальными играми и всем, что связано с гаджетами и их приложениями. Намерения как то бороться с этим не было, т.к. есть взрослая дочь, с которой были в этом вопросе разногласия и в итоге я пришла к пониманию того, что в наше время ставить табу на компьютер и интернет не то, что бессмысленно, а скорее даже глупо, т.к это уже часть нашей жизни, хотим мы этого или нет. 

С сыном в этом вопросе было больше желание…

С недавних пор стала замечать, что сын очень увлечен виртуальными играми и всем, что связано с гаджетами и их приложениями. Намерения как то бороться с этим не было, т.к. есть взрослая дочь, с которой были в этом вопросе разногласия и в итоге я пришла к пониманию того, что в наше время ставить табу на компьютер и интернет не то, что бессмысленно, а скорее даже глупо, т.к это уже часть нашей жизни, хотим мы этого или нет. 

С сыном в этом вопросе было больше желание как то направить его к тому, что компьютер — это не просто какая то игрушка, а в первую очередь, средство для учебы и работы. Вот тогда то мне и попалась реклама школы программирования Kodland. Записала сына на пробный бесплатный урок. Ему очень понравилось, сказал — хочу!) Но т.к. дети, есть дети — сегодня хочу/завтра уже не хочу, у меня были вопросы по оплате и в дальнейшем в случае чего возврата денежным средств. Ответ на решение этого вопроса тоже приятно удивил.

В общем, с весны 2020 года сын стал заниматься в данной школе программирования. Занятия были очень продуктивными и интересными не только сыну, но и мне). Считаю, что курс упакован по максимуму не только знаниями элементарной работы по созданию презентаций и прочей нужности для образовательной школы, но и для развития творческого потенциала в целом для ребенка. Очень остались довольны и я, и сын, потому со школой Kodland идем дальше — на следующий уровень!

+ Читать полностью

Медицинский центр «Здоровье семьи» в Казани

Услуги медицинского центра

Узнать больше

Узнать больше

Узнать больше

Услуги медицинского

Хирургический

Лаборатория

Обратный звонок

Мы дорожим вашим мнением и учитываем все сообщения наших клиентов. После модерации обращения сотрудник компании ответит на него. Предельный срок ответа 7 календарных дней.

Задать вопрос

Мы дорожим вашим мнением и учитываем все сообщения наших клиентов. После модерации обращения сотрудник компании ответит на него. Предельный срок ответа 7 календарных дней.

Отправить заявку

Мы дорожим вашим мнением и учитываем все сообщения наших клиентов. После модерации обращения сотрудник компании ответит на него.

Оставить отзыв

Мы дорожим вашим мнением и учитываем все сообщения наших клиентов. После модерации обращения сотрудник компании ответит на него. Предельный срок ответа 7 календарных дней.

О наших детях —

Our Kids — это некоммерческая организация в Нэшвилле, которая предоставляет медицинские заключения и консультации в кризисных ситуациях в ответ на опасения по поводу сексуального насилия над детьми. Наша цель — повысить осведомленность общества о сексуальном насилии над детьми, проводить исследования и предлагать обучение и тренинги по этой проблеме.

Наши дети:

• За более чем 30 лет работы обследовал более 29000 детей
• Предлагает бесплатное круглосуточное покрытие в 47 округах Среднего Теннесси
• Одна из крупнейших клиник подобного рода в стране

История

История наших детей

В 1985 году в Теннесси был принят закон , который требует от любого лица, подозревающего, что ребенок подвергается сексуальному насилию, сообщать о своих опасениях властям.В течение следующих двух лет количество случаев жестокого обращения, сообщаемых в Департамент социальных служб, увеличилось на 450%.

Лечение детей

Хотя этот закон имел решающее значение для помощи детям, ставшим жертвами сексуального насилия, он не решал проблему лечения этих детей. Сотни детей были доставлены в больницу общего профиля Нэшвилла работниками Департамента социальных служб, полицией и родителями. Поскольку врачи, как правило, не имеют подготовки или опыта работы с детьми, подвергшимися сексуальному насилию, не было ресурсов, специально предназначенных для проведения медицинских и психологических обследований и связанных с ними услуг для детей и их семей.

Партнеры-учредители

За это время Молодежная лига Нэшвилла, членов, обеспокоенных сексуальным насилием над детьми, побудили организацию исследовать, какие услуги были доступны для детей. Лига определила необходимость наличия специальной системы для оценки детей, которые могли подвергнуться сексуальному насилию. Они стали партнерами Общей больницы Нэшвилла и Медицинского центра Университета Вандербильта , чтобы объединить основную группу поставщиков медицинских услуг, специализирующихся на медицинской оценке сексуального насилия над детьми, и в 1987 году начали работу «Наши дети».

В следующем году небольшая группа преданных добровольцев Молодежной лиги — Нэн Эндрюс, Молли Броно, Битси Хьюз, Бет О’Ши, , Салли Риденур и Клодетт Смит — сформировала общественный совет и создала некоммерческую корпорацию для поддержки проекта.

Теплая, дружелюбная к детям среда

Под руководством наших основателей, сообщества, корпоративной поддержки и бесчисленных часов волонтерских усилий то, что начиналось как программа, работающая в 300 футах космоса, превратилось в Центр наших детей.Наш первый отдельно стоящий дом открылся в 1993 году, а в 2002 году мы переехали в более просторное учреждение. Наши услуги по уходу за детьми предоставляются в теплой, дружелюбной к ребенку обстановке и бесплатно для семьи ребенка. Сегодня, благодаря самоотверженности сотен людей и преданного сообщества, дети и семьи Теннесси получают милосердную заботу в Центре наших детей.

Хронология

Чтобы узнать больше об истории программы Our Kids, просмотрите хронологию нашей 30 ^{-й годовщины} и прочтите письмо Сью Форт Уайт, посвященное этой вехе.

Партнеры сообщества

Чтобы узнать больше о наших партнерах по сообществу, щелкните здесь.

Американская мечта в кризисе: Патнэм, Роберт Д .: 9781476769905: Amazon.com: Книги

В частном содержится универсальное.2

МОЙ ДОМ В 1950-х годах был достойным воплощением американской мечты, местом, которое предлагало достойные возможности для всех детей в городе, независимо от их происхождения. Однако полвека спустя жизнь в Порт-Клинтоне, штат Огайо, превратилась в американский кошмар с разделенным экраном, в сообществе, в котором дети с неправильной стороны дорог, разделяющих город пополам, с трудом могут представить будущее, которое ждет детей с правой стороны. сторона рельсов. И история Порт-Клинтона, к сожалению, типична для Америки.Как произошла эта трансформация, почему это важно и как мы можем начать изменять проклятый курс нашего общества — тема этой книги.

Самая точная экономическая и социальная история, доступная к настоящему времени, показывает, что социально-экономические барьеры в Америке (и в Порт-Клинтоне) в 1950-х годах были на самом низком уровне за более чем столетие: экономический и образовательный рост был высоким; равенство доходов было относительно высоким; классовая сегрегация в районах и школах была низкой; классовые барьеры для смешанных браков и социальных контактов были низкими; гражданская активность и социальная солидарность были высокими; и возможности для детей, рожденных в нижнем эшелоне, подняться по социально-экономической лестнице были многочисленны.

Несмотря на то, что Порт Клинтон был небольшим и не очень разнообразным в расовом отношении, он в 1950-х был во всех других отношениях удивительно репрезентативным микрокосмом Америки в демографическом, экономическом, образовательном, социальном и даже политическом отношении. (Округ Оттава, административным центром которого является Порт-Клинтон, является ведущим округом в ведущем штате Соединенных Штатов, то есть округе, результаты выборов которого исторически были наиболее близки к общенациональному результату. 3) Истории моей жизни одноклассники показывают, что возможности, открывающиеся перед Доном и Либби, двумя бедными белыми детьми, и даже Джесси и Шерил, двумя бедными черными детьми, подняться на основе своих собственных талантов и энергии не так уж сильно отличались от возможностей, открытых для Фрэнка. , единственный настоящий наследник привилегии в нашем классе.

Ни один город или город не может представлять всю Америку, и Порт Клинтон в 1950-х годах вряд ли был раем. Как и во всей остальной Америке в то время, меньшинства в Порт-Клинтоне подвергались серьезной дискриминации, а женщины часто подвергались маргинализации, как мы рассмотрим далее в этой главе. Мало кто из нас, в том числе и я, хотел бы вернуться туда без серьезных реформ. Но социальный класс не был главным ограничением возможностей.

Однако, когда мы смотрим на Порт Клинтон в двадцать первом веке, возможности, которые сегодня открываются перед детьми из богатых и бедных семей — такими детьми, как Челси и Дэвид, которых мы также встретим в этой главе, — радикально различаются.Порт Клинтон сегодня — это место резкого разделения классов, где (по словам школьных чиновников) богатые дети паркуют кабриолеты BMW на стоянке для старшеклассников рядом с ветхими юнкерами, которых бездомные одноклассники уезжают каждую ночь, чтобы жить. привело к растущему числу детей всех рас и обоих полов, лишенных обещания американской мечты — изменений в экономических обстоятельствах, в структуре семьи и воспитании детей, в школах и окрестностях — на удивление характерно для Америки в целом.Для исследования равенства возможностей Порт Клинтон в 1959 году — хорошее время и место для начала, потому что он напоминает нам о том, как далеко мы ушли от американской мечты.

• • •

1 июня 1959 года выдалось жарким и солнечным, но вечер был прохладнее, поскольку 150 новых выпускников спустились по ступенькам средней школы Порт-Клинтон в центре города, сжимая наши новые дипломы, вспыхнувшие от вступления в должность волнение, не совсем готовое отказаться от нашего детства в этом приятном, дружелюбном городке с 6500 (в основном белыми) людьми на берегу озера Эри, но уверенным в нашем будущем.Как обычно, это был общественный праздник, на котором присутствовало 1150 человек4. Семья или нет, горожане считали всех выпускников «нашими детьми».

Дон

Они жили в бедной части города, и у них не было машины или телевизора, пока Дон не пошел в колледж, к тому времени 80 процентов всех американских семей уже имели машину, а 90 процентов имели телевизор.Соседи возили их в церковь каждую неделю. У семьи не было денег на отпуск, но родители Дона владели своим домом и чувствовали себя в достаточной экономической безопасности, а его отец никогда не был безработным. «Я не знал, что я беден, пока я не поступил в колледж, не изучил экономику 101, — вспоминает Дон, — и не узнал, что меня« лишили »?»

Несмотря на их скромные обстоятельства, родители Дона убедили его поступить в колледж, и, как и многие другие дети из рабочего класса в нашем классе, он выбрал курс подготовки к колледжу в PCHS.Его мама заставляла его брать уроки игры на фортепиано в течение шести лет, но его настоящей любовью был спорт. Он играл в баскетбол и футбол, а его отец брал отпуск с работы, чтобы посещать все игры Дона. Дон преуменьшает классовые различия в Порт-Клинтоне. «Я жил в восточной части города, — говорит он, — а деньги были в западной части города. Но благодаря спорту вы встречали всех как равных ».

Хотя ни один из его ближайших друзей в старшей школе не поступил в колледж, Дон хорошо учился и закончил школу в лучшей четверти нашего класса.По его словам, его родители «понятия не имели» о колледже, но, к счастью, в церкви у него были прочные связи. «Один из городских служителей следил за мной, — говорит он, — и упомянул мое имя в университете, в котором я оказался». Мало того, министр помог Дону понять, как получить финансовую помощь, и сориентироваться в процессе приема.

После PCHS Дон направился в религиозно связанный университет в пригороде штата (где он также играл в футбол), а затем в семинарию. По его словам, во время учебы в семинарии у него возникли сомнения, сможет ли он «взломать это» как служитель, и пришел домой, чтобы сказать родителям, что уходит.Вернувшись домой, он зашел в местный бильярдный зал, чтобы поздороваться. Владелец, давний друг своего отца, называл его «будущим служителем», а покупатель попросил Дона помолиться за него, что Дон интерпретировал как знак того, что он должен продолжать свой путь.

Сразу после колледжа Дон женился на Джун, учительнице средней школы, и у них родился один ребенок, который стал библиотекарем средней школы. Дон имел долгую и успешную карьеру министра и только недавно вышел на пенсию. Он по-прежнему помогает в местных церквях и много лет тренирует футбол в средней школе.Оглядываясь назад, он говорит, что был благословлен очень хорошей жизнью. Его восхождение из бедной, но сплоченной семьи рабочего класса к успешной профессиональной карьере отражало его природный интеллект и его твердость. Но, как мы увидим, тот вид продвижения вверх, которого он достиг, не был нетипичным для нашего класса.

Фрэнк

Социальная элита Порт-Клинтона давно сделала Яхт-клуб Порт-Клинтона своим центром. . Пока Фрэнк рос, его дед, отец и дядя служили в клубе «коммодором», а его мать и тетя были избраны «капитаном товарищей по плаванию» — главными знаками местного социального статуса.Короче говоря, родители Фрэнка были самыми богатыми, образованными и наиболее известными в социальном отношении родителями класса 1959 года.

Тем не менее, социальная дистанция между семьей Фрэнка и теми, кто находится на нижних ступенях социально-экономической лестницы, была намного короче, чем это принято в Америке. (даже в Порт-Клинтоне) сегодня. Фрэнк (который жил всего в четырех кварталах от Дона) вспоминает своих соседей, как «хорошее сочетание всех» — водителя грузовика, владельца магазина, кассира в A&P, офицера крупной местной фирмы, начальника пожарной охраны, владельца заправочной станции, инспектора охоты. .«Мы играли в бейсбол на заднем дворе или играли в мяч на углу», — говорит он. «Все просто ладили».

Несмотря на достаток своей семьи, Фрэнк летом работал в семейном ресторане, начиная с пятнадцати лет, соскребая краску и убирая вместе со своими школьными приятелями. А его семья тщательно преуменьшала свой социальный статус. «Если вы находитесь в Порт-Клинтоне с группой мальчиков, которые могут позволить себе кока-колу, вы должны заказать именно это», — памятно предупредил дед Фрэнка дядю Фрэнка.«Если мы находимся в Кливленде или Нью-Йорке, вы можете заказать все, что захотите, но когда вы с детьми в Порт-Клинтоне, вы делаете то, что они могут».

В старшей школе Фрэнк общался со своими одноклассниками как социальный равный — на самом деле настолько умело, что многие из нас не знали о его исключительном семейном происхождении. Но признаки этого все же появились. Он был первым в нашем классе, кто носил подтяжки. В начальной школе он провел зимние месяцы в семейном доме во Флориде, посещая там школу. Его дед был членом школьного совета.Родители Фрэнка однажды пригласили учителя на ужин. После этого Фрэнк упрекнул свою маму: «Почему ты смутил меня перед всем классом?» Предположение о том, что его родители могли когда-либо вмешаться, чтобы попытаться изменить оценку, кажется Фрэнку абсурдным: «Ты что, шутишь? О боже, насколько мы, дети, знали, учителя всегда правы.

Фрэнк был равнодушным учеником, но это не означало, что его родители пренебрегали его образовательными перспективами. «Моя жизнь была запрограммирована с момента моего рождения до окончания колледжа», — говорит он.«Вы знали, что собираетесь поступить в колледж, и вам лучше его окончить». При финансовой поддержке родителей он поступил в небольшой колледж в Огайо, получив диплом по специальности журналистика. После колледжа он поступил на военно-морской флот и в течение семи лет управлял транспортными самолетами ВМФ по всему миру. «Мне понравилось», — вспоминает он.

После морской службы Фрэнк около двадцати пяти лет проработал редактором Columbus Dispatch, пока не стал возражать против некоторых кадровых решений и был уволен.В этот момент он вернулся в Порт-Клинтон, почти на пенсии, чтобы поработать в семейном бизнесе — в промысле рыбы, аренде доков и бутике. Через несколько трудных лет ему оказал финансовую помощь трастовый фонд, который его дед создал для него при рождении. «Это не большие деньги, — говорит он, — но я никогда не умру с голоду». Семейное состояние Фрэнка уберегло его от некоторых тяжелых ударов в жизни, но не батут помог ему обогнать своих сверстников из менее благополучных семей, таких как Дон.

Классовые различия в Порт-Клинтоне в 1950-е годы

Некоторые папы работали на сборочных линиях на местных заводах по производству автозапчастей, или на соседних гипсовых рудниках, или на местной военной базе, или на небольших семейных фермах. Другие, как мой отец, были мелкими бизнесменами, чьи состояния росли и падали вместе с деловым циклом.В ту эпоху полной занятости и сильных профсоюзов немногие из наших семей испытывали безработицу или серьезную экономическую нестабильность. Большинство моих одноклассников, независимо от их социального происхождения, активно занимались спортом, музыкой, театральным искусством и другими внешкольными мероприятиями. В пятницу вечером футбольные матчи привлекали большую часть населения города.

Полвека спустя мои одноклассники (сейчас в основном пенсионеры) испытали удивительную мобильность. Почти три четверти из нас получили больше образования, чем наши родители, и подавляющее большинство поднялось по экономической лестнице.Фактически, некоторые дети из менее обеспеченных слоев населения поднялись по этой лестнице выше, чем дети из более комфортных и образованных семей. По современным стандартам, абсолютный уровень восходящей образовательной мобильности нашего класса был замечательным, отражая революцию в средней школе и колледже двадцатого века. Половина сыновей и дочерей, бросивших школу, поступили в колледж. Многие из тех, кто первыми в своей семье закончили среднюю школу, в конечном итоге также первыми закончили колледж — замечательный скачок для одного поколения.Еще более поразительно то, что, хотя два чернокожих ученика в нашем классе боролись с расовыми предрассудками (как мы вскоре увидим) и происходили из домов, в которых ни один из родителей не закончил начальную школу, оба получили ученые степени.

В 1950-х годах в Порт-Клинтоне социально-экономический класс не был таким серьезным препятствием для детей любой расы, белой или черной, как в двадцать первом веке. Для сравнения: дети учеников класса 1959 года в среднем не добились бы никаких успехов в учебе, кроме своих родителей.8 Эскалатор, по которому в 1959 году поднималась большая часть класса, внезапно остановился, когда на него наступили наши собственные дети.

Эта высокая абсолютная мобильность моего класса 1959 года могла бы соответствовать низкой относительной мобильности, если бы все двигались вверх синхронно, но на самом деле даже относительная мобильность была высокой. Фактически, восходящая мобильность среди детей из нижней половины социально-экономической иерархии была почти такой же высокой, как и среди детей из самых привилегированных слоев. Короче говоря, большая подвижность снизу вверх и небольшая подвижность сверху вниз.

Безусловно, менее образованные родители, с более узким культурным кругозором и менее знакомыми с высшим образованием, иногда имели более низкие образовательные устремления в отношении своих детей. Однако, если они, или наши учителя, или неформальные наставники в сообществе (например, пастор Дона), или наши друзья поощряли нас к поступлению в колледж, мы неизменно это делали — практически без каких-либо намека на экономические, финансовые или соседские предубеждения в нашем поступлении в колледж. 9 Низкие затраты в государственных и частных учреждениях по всему Огайо были дополнены широким спектром стипендий, собираемых на местном уровне — от Ротари Клуба, Объединенного профсоюза работников автомобильной промышленности, Молодежного женского клуба и т. Д.Из всех выпускников колледжей в классе PCHS в 1959 году две трети из них были первыми в своих семьях, кто поступил в колледж, а одна треть были первыми в своих семьях, окончившими среднюю школу. Когда в Порт-Клинтоне начались 1960-е, одна скромная реформа — более качественное консультирование талантливых детей из бедных семей — могла бы, казалось бы, стать ключом к поистине замечательной степени равенства возможностей, но вместо этого (как мы увидим) социальная история была собирается изменить курс.

Из детей из низшего и среднего класса, которые не сразу пошли в колледж, примерно треть позже обнаружила, что они направляются в высшее среднее образование, такое как общественный колледж, без каких-либо признаков предвзятости по отношению к детям из более скромных слоев общества.В конечном итоге эти поздние успехи еще больше ослабили связь между семейным прошлым и конечным уровнем образования.

Это свидетельство опроса моих одноклассников вне всякого разумного сомнения доказывает, что Порт Клинтон в 1950-х годах был местом необычайной мобильности. Поскольку передатчики социально-экономического статуса, которые сегодня так сильны (экономическая незащищенность, семейная нестабильность, бедственное положение, финансовые и организационные барьеры), не имели значения в тот период, процесс передачи от поколения к поколению был слабее, и, следовательно, мобильность была выше.Снова и снова ученики 1959 года используют одни и те же слова, чтобы описать материальные условия нашей юности: «Мы были бедны, но не знали об этом». На самом деле, однако, благодаря широте и глубине поддержки сообщества, которой мы пользовались, мы были богаты, но не знали об этом.

А как насчет пола и расы? Чтобы начать обсуждение этих важнейших вопросов, давайте сначала послушаем рассказы еще трех моих одноклассников.

Либби

Родители Либби были хорошими образцами для подражания и вырастили необычайно сплоченную семью.Семья всегда вместе ужинала, молившись перед едой. Ее родители настаивали, чтобы дети говорили «пожалуйста» и «спасибо» и оставались за столом, пока все не закончат. Этот дух единения сохранился: Либби говорит, что в семидесятилетнем возрасте она и ее братья и сестры все еще «кружат в фургонах и заботятся друг о друге», когда случаются невзгоды.

Социальная жизнь этой дружной семьи вращалась вокруг школы и церкви. Родители Либби участвовали во внеклассных занятиях школьного образования и детей, и каждую неделю семья собиралась вместе в церкви.Студенты из церковной молодежной группы иногда брали на себя ответственность за служение для взрослых, и после проповеди Либби получала карточки от прихожан, в которых говорилось, что она хорошо поработала. Ее наняли на месте для ее первой работы, когда владелец магазина в центре города узнал ее с кафедры.

В учебе родители Либби возлагали большие надежды на своих детей, и Либби оправдала их: она была отличницей на этапе подготовки к колледжу. Что не менее важно, она легко заводила друзей и на нее можно было рассчитывать.«Если ты найдешь достаточно людей, чтобы помочь, — вспоминает она слова своей матери, — ты сможешь добиться практически всего». Прирожденный политик, Либби была избрана президентом Немецкого клуба, Будущих учителей Америки, Общества чести и младшего класса. Почти 60 лет спустя Либби вспоминает среднюю школу как один из самых плодотворных периодов в ее жизни. «Я была в своей стихии», — говорит она.

Когда пришло время поступать в колледж, учитель английского языка помог Либби выиграть академическую стипендию в университете Толедо.Либби планировала стать учителем, но почти сразу же после поступления в колледж она и ее школьная возлюбленная оказались ошеломлены тем, как сильно они скучали друг по другу. Итак, как и многие ее сверстницы, Либби бросила колледж, вернулась домой, вышла замуж, создала семью и осталась домохозяйкой с гражданскими взглядами.

Однако, когда брак закончился через 20 лет, Либби осталась одна. Внезапно она обнаружила, что отсутствие высшего образования и опыта работы, а также широко распространенные гендерные предубеждения сдерживают ее.Единственный раз в жизни она испугалась своего будущего.

Однако она оказалась стойкой. Десятилетия социальной жизни Либби в этом маленьком городке снискали ей широкую репутацию надежной и дружелюбной. Начав работать клерком на лесном складе, она быстро стала писателем местной газеты, а затем руководителем некоммерческой группы. Отец Либби, всегда поддерживавший ее, поощрял ее к участию в избирательной политике, и чуть более чем через десять лет она была избрана на должность в округе, которую она до сих пор занимает, почти тридцать лет спустя.Как показал послужной список Либби в PCHS, ее эмоциональный интеллект и гражданский дух идеально подходили для общественной жизни.

Когда ей исполнилось 70, Либби стала широко уважаемой в штате как государственное должностное лицо и тихая власть в местной партийной политике. Все еще чувствуя призыв к служению, она начала обучение в качестве служителя, а теперь также служит пастором по совместительству в нескольких региональных церквях.

Эта девочка с фермы в простой одежде и с исключительными навыками работы с людьми, вне всякого сомнения, сдерживалась культурными нормами 1950-х годов, особенно после того, как она окончила среднюю школу.Рожденная несколькими десятилетиями позже, Либби, вероятно, получила бы профессиональную подготовку и вполне могла бы подняться на вершину политики Огайо. Пол Либби был серьезным препятствием на пути к продвижению вверх. Но ее происхождение из скромного сословия не было таким.

Опыт Либби был типичным для женщин в классе 1959 года. Мужчины и женщины в нашей когорте с одинаковой вероятностью посещали среднюю школу, в равной степени участвовали в академической и неакадемической деятельности, имели одинаковую квалификацию с точки зрения академической и внешкольной деятельности, с одинаковой вероятностью стремились к получению образования. колледж, и с равной вероятностью поступит в колледж.Пока мы не покинули PCHS, в нашем классе не было гендерных различий в возможностях продвижения по службе.

Однако пол сильно повлиял на то, кто закончил колледж, и, таким образом, как и Либби, женщины в моем классе средней школы были лишены того, что оказалось самым важным для продвижения вверх — диплома колледжа. В 1959 году в колледж поступило одинаковое количество мужчин и женщин, но 88 процентов мужчин получили диплом по сравнению с 22 процентами женщин! Короче говоря, никакого разделения по признаку пола до колледжа, а затем крайнего разделения по признаку пола.

Точно так же, как в истории Либби, эта необычайная разница почти полностью объяснялась тем, что женщины бросили колледж, чтобы выйти замуж. Женщины из моего класса в три раза чаще выходили замуж во время учебы в колледже, чем мужчины, и брак был в шесть раз большим препятствием для окончания колледжа для женщин, чем для мужчин. Мужчины реже выходили замуж, а если и женились, то оставались в школе. Полвека спустя мои одноклассницы объясняют, что независимо от их академических или профессиональных наклонностей, они следовали социальным нормам той эпохи — браку, дому и семье.Конечно, их мир кардинально изменится в последующие десятилетия, как рассказывает Либби, но большинство из них (включая Либби) говорят, что не сожалеют о том, что бросили колледж, чтобы создать семью10. личные и социальные издержки выбора между семьей и карьерой были огромными.

Контраст с просвещением в Америке двадцать первого века не может быть более резким. В настоящее время женщины чаще заканчивают колледж, чем мужчины. С другой стороны, 50 лет назад семейное происхождение мало имело отношения к тому, кто закончил колледж, а в настоящее время это имеет огромное значение, как мы увидим в главе 4.

А как насчет расы тогда и сейчас?

Джесси и Шерил

Даже в группе, которая коллективно испытала удивительную подвижность в жизни, выделяются двое из наших одноклассников 1959 года — единственные два чернокожих студента, Джесси и Шерил. Их переживания во многом были параллельны.

• Оба прибыли в Порт Клинтон детьми из семей, спасающихся от физического насилия с Юга, что историки называют «Великой переселением».Семья Джесси бежала из Миссисипи после того, как его сестра была убита, а семья Шерил была вынуждена покинуть Теннесси после ссоры между ее отцом и белым мужчиной.

• Хотя ни один из их родителей не имел формального образования, выходящего за пределы начальной школы на юге Джима Кроу, и Джесси, и Шерил жили в сплоченных, трудолюбивых, религиозно соблюдающих семьях с двумя родителями.

• Оба жили в бедных районах города. Отец Джесси загружал товарные вагоны для местного производителя, а его мать работала сезонной горничной в соседнем отеле.Отец Шерил работал на гипсовых рудниках и на фабрике по упаковке фруктов, а ее мать убирала дома. Однако никто из них не считал свои семьи бедными. «Когда мы приехали в Огайо, — вспоминает Джесси, — у моего отца всегда была работа, поэтому у нас всегда была еда и место для жизни».

• Оба преуспели в средней школе. Джесси, возможно, лучший спортсмен в школе, был назван MVP футбольной команды и избран президентом студенческого совета. Шерил была избранным офицером нашего старшего класса и занимала очень много места в учебе.

• Сразу после окончания школы оба поступили в близлежащие хорошие колледжи на частичную стипендию, получили ученые степени, начали работать в сфере государственного образования и недавно вышли на пенсию после долгой и успешной карьеры. Этот скачок от рабочих, получивших образование в начальной школе, к профессионалам, получившим образование в аспирантуре, за одно поколение является замечательным свидетельством их природных талантов и силы духа, а также относительной слабости классовых барьеров на пути продвижения в ту эпоху.

Из этого краткого биографического описания можно предположить, что Джесси и Шерил жили без проблем в детстве в Порт-Клинтоне и относительно легко достигли своих жизненных успехов.Но они были двумя черными детьми, живущими в преимущественно белом городке в 1950-е годы до Гражданских прав, и расовая принадлежность неизбежно стала самой заметной частью их идентичности, навязанной им их социальным окружением.

Когда Джесси впервые прибыл в Порт Клинтон, на него пристально смотрели одноклассники, которые никогда не ходили в школу с чернокожим, так же как он никогда не ходил в школу с белым. Но вскоре он начал заводить друзей, особенно после того, как оказался хорош в спорте. Сын белого наставника отца Джесси на работе убедил своего отца, тренера Малой лиги, пригласить Джесси присоединиться к их команде.«Я попал в команду Малой лиги, — говорит он, — и начал заводить друзей. Когда ты становишься спортсменом, у тебя все хорошо, и ты помогаешь команде, ты начинаешь нравиться людям. Я чувствовал себя желанным гостем в моей команде, но другим командам не нравилось, что я в команде ».

Талантливый спортсмен, занимающийся четырьмя видами спорта, Джесси в старшей школе занимался легкой атлетикой. Помимо родителей, самым влиятельным человеком в его жизни был его футбольный тренер, но не потому, что он был особенно симпатичен или близок к Джесси. «Он был подставным лицом, — говорит Джесси, — чьи ценности вы хотели подражать — упорный труд, дисциплина, драйв, совместная работа, победа».Учитывая его происхождение, этот парень не особо заботился о том, чтобы общаться со мной, но я ему нравился из-за моих навыков. Он мог дать мне задание, и я бы его сделал ».

Джесси был уравновешен и избегал конфронтации. «Именно так нужно было быть в Миссисипи, чтобы выжить», — говорит он. «Если бы я отвечал белым людям в Миссисипи, я бы, вероятно, не разговаривал с вами здесь». В старшей школе Джесси вспоминает: «У меня был такой хороший характер, что меня избрали президентом студенческого совета.Он с удовольствием вспоминает, что кандидат, которого он победил, был автором этой книги.

В старших классах школы Джесси предполагал, что он не пойдет в колледж, потому что у его семьи не было денег, но футбольный тренер из соседнего колледжа пришел к нему домой во время последнего года обучения, чтобы предложить ему щедрую стипендию. Когда Джесси обсуждал это предложение со своими родителями, отец сказал ему: «Сынок, если ты не получишь образования, тебе придется работать так же усердно, как работаю я». Его отец согласился одолжить ему 500 долларов на расходы, не покрытые стипендией, и Джесси отправился в колледж.

После колледжа Джесси надеялся поступить на юридический факультет, но у него не было денег. Он поехал автостопом в Калифорнию, где смог найти работу только коммунальным работником в компании по производству электроники. Друг посоветовал ему поискать преподавательскую работу и работать, чтобы получить свои педагогические навыки. В конце концов он получил степень магистра и более четырех десятилетий проработал учителем, деканом, заместителем директора, директором и региональным директором в системе образования Лос-Анджелеса.

Размышляя о своем детстве в Порт-Клинтоне, Джесси отмечает, что, хотя он чувствовал себя некомфортно при входе в несколько деловых заведений, его опыт пребывания в городе в целом был положительным.«В Порт-Клинтоне было так много хороших людей, — говорит он, — самых приятных, приветливых и терпимых, которых я когда-либо встречал. Мы ходили на рыбалку, и они разрешали нам взять лодку ».

Его семья жила в бедном районе со смешанной расовой принадлежностью. «У нас было много белых соседей, с которыми мы ходили в школу каждый день, — вспоминает он, — и мы были друзьями. У нас никогда не было проблем. Все пытались жить, и дело не в том, какого ты цвета ». Белый товарищ по футбольной команде, который знал, что у семьи Джесси нет денег, решил пригласить Джесси к себе домой на обед.

С другой стороны, фоном хороших отношений Джесси с его ближайшими сверстниками были расовые предрассудки и поляризация в обществе в целом. «Самым трудным было то, что меня не приняли как человека. Некоторым людям ты нравишься, но другие будут изгнать тебя, если ты им ничего не сделаешь ».

Джесси говорит, что жил между «двумя мирами — черным миром и белым миром. Черным детям это не нравилось, потому что я так хорошо ладил с белыми детьми, [и] когда я был с черными детьми, белые дети были в ярости.Я пытаюсь успокоить обе стороны и заставить их понять, что все мы люди. Мои белые друзья хотели бы, чтобы я поехал на вечеринку для белых в соседний город, но другие дети там или их родители могут быть не такими терпимыми. Моих друзей приветствовали, но меня не приветствовали, все потому, что я был чернокожим ».

У Шерил другая история. Ее образцом для подражания была мать, сообразительная и компетентная женщина, которая настаивала на том, чтобы Шерил не употребляла слово «не могу». «Наблюдая за мамой, — говорит она, — я выросла, зная, что могу все.Некоторые вещи больше улавливаются, чем преподаются ».

Семья Черил сначала переехала в деревню недалеко от гипсовых шахт, где они жили в служебном доме без туалетов в помещении. Когда это жилье было закрыто как вредное для здоровья, семья купила участок в Порт-Клинтоне на окраине преимущественно чернокожего квартала и переехала на него более старым домом, хотя в ответ на протесты соседей они были вынуждены перенести дом на его фундамент, так что что он будет смотреть в сторону от соседнего белого квартала.Впоследствии одна из клиентов ее матери по уборке дома организовала для них покупку дома получше в соседнем белом районе, но сделка была прервана после того, как кто-то установил крест во дворе.

Шерил говорит, что в детстве она почти не сталкивалась с явным расизмом. Она не помнит, чтобы слышала расовые эпитеты. «Вы могли пойти куда угодно, и никто не собирался вас беспокоить», — говорит она. Она могла кататься на велосипеде по всему городу и самостоятельно брать книги из публичной библиотеки.

Что ее беспокоило, так это отсутствие общения по расовому признаку.«В Порт-Клинтон была прекрасная система образования, которая готовила людей [включая ее, — добавляет она] к поступлению в колледж, но 50 процентов средней школы — это общение, — говорит она, — и это то, чего мы упустили. Когда я учился в школе со своими белыми одноклассниками, мы поговорили, и после этого все закончилось. Я не пошел с ними домой; они не пошли со мной домой. Так что все, что мне приходилось делать, я делал сам ». Белый друг в начальной школе однажды отказался признать ее, когда Шерил встретила девочку и ее мать на улице.«Я была рада видеть ее, — вспоминает Шерил, — но она вела себя так, словно даже не знала, кто я. Мне это действительно было больно ».

Шерил и ее старшая сестра хотели присоединиться к группе девочек-мажореток, но они знали, что не могут, потому что группа побывала в местах, которые не были бы такими терпимыми, как Порт Клинтон. «Мы никогда не пытались присоединиться, — говорит она, — потому что есть вещи, в которых вы просто знаете, что не можете быть частью». Она и Джесси дважды встречались с популярной белой парой, но они не могли пойти на местный каток, потому что ожидали, что им откажут в допуске — разумные опасения, которые белый одноклассник подтвердит намного позже.«Это было не так, как будто кто-то стоял снаружи и говорил, что вы не можете прийти», — говорит она. «Вы просто знали, что даже не пытаетесь».

Заядлая и не по годам развитая читательница, Шерил получила хорошие оценки и закончила подготовку к колледжу в PCHS, по ее словам, «потому что мои белые друзья собирались в колледж». Однако родители не особо поощряли ее к получению высшего образования. «Этого не было на экране их радара. Они никогда особо не говорили о школе ». В какой-то момент она написала в бизнес-школу в Кливленде, но ее мать закрыла это письмо, сказав: «У нас нет денег, чтобы вы пошли в колледж» — ответ, который задел.

Переломный момент наступил для Шерил в последний год ее учебы в старшей школе, когда белая женщина, у которой она и ее мать работали уборщицами и которая уважала трудовую этику Шерил, узнала о ее выдающихся академических достижениях и была шокирована, узнав об этом. что никто в школе не говорил с ней о колледже. Эта женщина — жена генерального директора одной из крупнейших фирм Порт-Клинтона — энергично взялась за дело Шерил. «Я бы ничего не добилась, если бы эта дама не стала за меня драться, — вспоминает она, — надела свою шубу и пошла в кабинет директора.Дважды!» В конце концов, упорный директор согласился отвезти Шерил в ближайший государственный университет.

Она поступила в этот университет, получала частичную академическую стипендию и четыре года работала летом на черной работе, чтобы покрыть остальную часть расходов. По ее словам, в колледже ей нравилось гораздо больше, чем в средней школе, потому что там было больше чернокожих, так что «социальная часть, которой не хватало в средней школе, была доступна в колледже». Тем не менее, оглядываясь назад на время учебы в колледже, Шерил сожалеет, что не смогла сделать карьеру, кроме преподавания или социальной работы.«Некоторые дети говорят:« Я буду юристом, потому что мой папа юрист »?» она говорит. «Если бы у меня было какое-то влияние, я бы не был учителем, потому что есть очень много других вещей, которыми вы могли бы заниматься. Но не в 1960-х ».

Братьям Черил было труднее ориентироваться в Порт-Клинтон, чем ей. «Если бы вы не пересекли черту, чего я никогда не делала, — говорит Шерил, — вы могли бы избежать неприятностей, но если бы вы все-таки пересекли черту, у вас были бы некоторые проблемы». Она вспоминает, что это случилось с ее младшим братом.На уроке истории, посвященном рабству, «он взбесился и попал в настоящую беду», — говорит она, после того, как его учитель сказал, что у чернокожих нет души. Учительница сделала то же замечание, когда Шерил была в этом классе, но она кипела в тишине. Для одного из ее старших братьев попытка купить дом по возвращении с Корейской войны была равносильна переходу черты. «Меня не волнует, сколько у вас денег, — сказал ему самый известный агент по недвижимости в городе, — вы не собираетесь покупать здесь дом.

Ее чувство непричастности все еще преследует Шерил, когда она оглядывается на Порт Клинтон, даже несмотря на то, что она подчеркивает, что ей помогали и подружились отдельные белые люди в городе. «Человек-невидимка» Ральфа Эллисона лучше всего описывает мой опыт работы в PCHS, — говорит она. «Как афроамериканский студент в выпускном классе 1959 года, я участвовал, но никогда не чувствовал себя частью студенческого коллектива». Америка для нее — глубоко расистская система, которая не позволяла — и до сих пор не позволяет — ей или ее семье в полной мере участвовать в экономической и социальной жизни.Для белых детей Порт Клинтон в 1950-х был прекрасным местом для взросления, но она говорит мне дружелюбно, но точно: «Тогда ты не был моим тогда, а твой сейчас даже не мой сейчас».

• • •

В 1950-х годах в Порт-Клинтоне было много расизма, менее жестокого и более тонкого, чем в других частях Америки того времени, но, тем не менее, болезненного и глубоко ранившего, как ясно дают понять Джесси и Шерил. Порт Клинтон, как и Америка, добился с трудом завоеванного, остановившего прогресс в направлении расового равенства за последние полвека, и мы не должны приукрашивать расовые отношения в 1950-х годах.С другой стороны, как также подчеркивают Джесси и Шерил, в Порт-Клинтоне 1950-х годов скромное происхождение класса не мешало им использовать свои таланты и трудовую этику для достижения большой вертикальной мобильности, равно как и сравнительно скромное семейное положение не мешало Дону и Либби. достижение успеха в жизни.

За полвека после того, как Либби, Шерил и Джесси достигли совершеннолетия, влияние расы, класса и пола на формирование жизненных шансов в Америке существенно изменилось12. ресурс в нашей экономике, основанной на знаниях, и показатель, который тесно коррелирует с социально-экономическим статусом родителей.Гендерное неравенство, которое было очень высоким в 1950-х годах, резко сократилось, так что теперь женщины с большей вероятностью заканчивают колледж, чем мужчины, а гендерный разрыв в оплате труда сокращается, хотя все еще существует.

Прогресс в области расовых различий менее обнадеживает. Безусловно, при контроле за образованием расовый разрыв в доходах невелик, а расовый разрыв в структуре семьи и результатах тестов, хотя и высок, но сокращается. С другой стороны, расовый разрыв в образовании и вовлечении в систему уголовного правосудия остается огромным.Темнокожие родители в Америке по-прежнему непропорционально сконцентрированы среди бедных и менее образованных, поэтому чернокожие дети с самого начала остаются инвалидами. Независимо от того, богаты ли их родители или бедны, чернокожие дети живут в более бедных районах, чем белые дети с таким же уровнем дохода, а черные дети испытывают меньшую вертикальную и более нисходящую мобильность, чем их белые сверстники, начавшие с того же уровня дохода.13

Итак, гендерные и расовые предубеждения остаются сильными, но как препятствия на пути к успеху они будут представлять менее обременительные препятствия для Либби, Джесси и Шерил сегодня, чем в 1950-х годах.Напротив, в современной Америке один барьер вырисовывается гораздо больше, чем тогда: их классовое происхождение. Этот общенациональный рост классового неравенства — то, как разрыв в классовых возможностях молодежи увеличился в последние десятилетия — является предметом этой книги.

Неравенство классов в Порт-Клинтоне в XXI веке

Но прямо за горизонтом экономический, социальный и культурный вихрь нарастал в национальном масштабе, который радикально изменил жизненные шансы наших детей и внуков. Для многих людей его последствия были бы мучительными, поскольку Порт Клинтон оказался примером перемен, которые произошли в Америке за последние несколько десятилетий.

Производственный фундамент, на котором было построено скромное процветание Порт-Клинтона в 1950-х и 1960-х, начал дрожать в 1970-х.Большой завод Standard Products в восточной части города обеспечивал около 1000 стабильных, хорошо оплачиваемых рабочих мест в 1950-х годах, но в 1970-х годах фонд заработной платы был сокращен до менее чем половины этого показателя, а после более чем двух десятилетий увольнений. ворота завода на Мейпл-стрит, наконец, закрылись в 1993 году. Двадцать лет спустя от завода остались только громоздкие руины с знаками Агентства по охране окружающей среды на заборе из колючей проволоки, предупреждающими об опасности для окружающей среды. Но закрытие завода Standard Products, армейской базы и гипсовых шахт были лишь наиболее заметными символами всеобъемлющего экономического коллапса города.

Занятость в обрабатывающей промышленности в округе Оттава, крупнейшим городом которого является Порт-Клинтон, резко упала с 55 процентов всех рабочих мест в 1965 году до 25 процентов в 1995 году и продолжала снижаться14. местные подъемы никогда не были так хороши, как национальные, а местные трудные времена были намного хуже. Еще в 1970-е годы реальная заработная плата на местном уровне была немного выше средней по стране, но в течение следующих четырех десятилетий она все больше и больше отставала, достигнув дна на 25 процентов ниже среднего по стране.К 2012 году средний рабочий в округе Оттава не получал реального повышения почти полвека, и теперь ему платят в долларах с поправкой на инфляцию на 16 процентов меньше, чем его дед (или бабушка) в начале 1970-х годов.

Население Порт-Клинтона, которое увеличилось на 53 процента за три десятилетия до 1970 года, внезапно застопорилось в 1970-х и 1980-х годах, а затем упало на 17 процентов в течение двух десятилетий после 1990 года. Поездки на работу становились все длиннее и дольше, поскольку отчаявшиеся местные рабочие искали работу в другом месте.Большинство магазинов в центре города, когда я был молодым, стоят пустыми и заброшенными, частично выброшенными из бизнеса из-за Family Dollar и Walmart на окраине города, а частично из-за постепенного сокращения зарплат потребителей Порт-Клинтона.

Социальные последствия тех экономических ударов молотка были сначала смягчены семейными и общественными узами, которые были так сильны в моей юности. Но по мере того, как последовательные выпускные классы PCHS входили в постоянно ухудшающуюся местную экономику, социальные нормы, которые поддерживали сообщество Порт-Клинтона в 1950-х и 1960-х годах, постепенно разрушались.Уровень преступности среди несовершеннолетних был примерно на среднем уровне по стране в 1980-х годах, но затем начал стремительно расти и к 2010 году был в три раза выше среднего по стране. Все чаще это делают любой выпускник PCHS, которому удавалось сбежать. Чистое количество выбывших из округа Оттава среди 30-летних выросло более чем вдвое с 1970-х по 2010-е годы, с 13 процентов до 27 процентов.

Неудивительно, что с учетом экономического стресса и напряженности количество семей с одним родителем в округе Оттава увеличилось вдвое с 1970 по 2010 год, с 10 до 20 процентов, а уровень разводов увеличился в пять раз.Частота незамужних рождений в округе резко выросла в период с 1990 по 2010 год, с менее чем 20 процентов до почти 40 процентов, опережая аналогичный рост среди белых по всей стране и предвещая продолжающийся рост числа одиноких родителей в предстоящие годы. В самом Порт-Клинтоне, эпицентре местного экономического коллапса 1980-х годов, количество незамужних рождений резко выросло всего за десять с лишним лет. В период с 1978 по 1990 год этот показатель подскочил с 9 процентов (примерно половина от среднего национального показателя с поправкой на расу) до примерно 40 процентов (почти вдвое выше среднего показателя по стране).А в последующие десятилетия детская бедность резко выросла с менее чем 10 процентов в 1999 году до почти 40 процентов в 2013 году15. крах рабочего класса, потому что в те же годы родился новый высший класс.

Порт Клинтон расположен в красивом месте на берегу озера Эри. В моей юности маленькие летние домики, скромные курорты и рыболовные лагеря усеяли эти берега, перемежались фруктовыми садами, и береговая линия казалась доступной для всех нас.Однако за последние два десятилетия, когда традиционная экономика Порт-Клинтона рушилась, богатые юристы, врачи и бизнесмены из Кливленда, Колумбуса и других крупных городов Среднего Запада открыли для себя очарование берега озера и близлежащих прибрежных островов и начали занять эти районы — для вторых домов, для выхода на пенсию, а иногда даже для улучшения качества жизни за счет более длительных поездок на работу в городе.

Присоединившись к некоторым удачливым местным застройщикам, новички построили тщательно продуманные особняки и закрытые жилые комплексы.Теперь они почти непрерывно выстилают берег на 20 миль по обе стороны от города. Роскошные кондоминиумы окружают поля для гольфа и лагуны, заполненные роскошными яхтами. Один дом на берегу в престижном районе Катоба включает в себя крытый театр и спортивную площадку. В настоящее время вы можете прочитать рекламу в соседних колонках страниц, посвященных недвижимости Port Clinton News-Herald, об особняках стоимостью около миллиона долларов и обветшалых двухэтажных домах, а от богатых имений на берегу можно дойти пешком менее чем за десять минут. в обедневшие парки трейлеров внутри страны.

Распределение доходов в графстве Оттава, которое когда-то было одним из самых эгалитарных в стране, за эти десятилетия начало искажаться: количество жителей как на верхнем, так и на нижнем уровне увеличилось, а в среднем упало. В 2010 году средний доход домохозяйства в районе острова Катавба более чем в два раза превышал средний доход домохозяйства в прилегающем переписном участке. Более того, скорость и концентрация трансформации были ошеломляющими, как показывают карты на рисунках 1.1 и 1.2. Участки переписи с относительно большим количеством бедных детей более темные, поэтому карты показывают, что в самом Порт-Клинтоне (особенно за пределами непосредственного центра города) было намного больше бедных детей в 2008–2012 годах, чем двумя десятилетиями ранее, но в прибрежном жилом районе Катавба практически ничего не было. такие изменения за эти десятилетия.В 2011 году после Великой рецессии, если вы ехали на восток от центра города Порт-Клинтон по Ист-Харбор-роуд, в переписном участке слева от вас вдоль берега озера Катоба уровень детской бедности составлял 1 процент, тогда как в переписном участке на другой стороне дороги уровень детской бедности составил 51 процент.

Давайте посмотрим, на что похожа сегодня жизнь двух белых детей, которые живут по разные стороны этой дороги.

Почему родители предпочитают брать детскую одежду напрокат | Детская одежда

Младенец Эрика Буэра, Джошуа, был, если использовать технический термин, громадой: 4.5 кг, или почти 10 фунтов в старых деньгах. «Это был действительно крупный парень, ему сейчас 11 лет, и он все еще есть», — говорит Бауэр на линии из Амстердама. Бауэр и его жена усердно гнездились до приезда Джошуа, дополняя их подарками от друзей и семьи, но, вернувшись домой из больницы, они поняли, что ни один из комбинезонов и милых кардиганов не подойдет их новому приезду. Бауэр смеется: «Мы подумали:« Хорошо, у нас здесь куча одежды, но я надеюсь, что у нас все еще есть квитанции »».

Спустя десятилетие «личное разочарование» Баууэра превратилось в бизнес, Circos.Все родители знают, что детская одежда идет неумолимо, особенно когда ваши дети быстро растут: леггинсы надеваются один раз, а возвращаются с дырками в обоих коленях; жакеты плотно сидят за месяц до выхода на пенсию. Бауэр, в то время консультант по ценовой стратегии, копнул глубже. Он обнаружил, что в среднем родители используют 280 предметов одежды для своего ребенка до его или ее второго дня рождения. Обычно вещи носят около двух-трех месяцев. После этого только 15% одежды передается в дар или перерабатывается.Большая часть остатка оказывается на свалке.

Решение Боуера, несколько радикальное, заключается в том, что родителям следует подумать об аренде одежды для своих детей. Первоначально он сотрудничал с экологически чистой датской компанией Vigga, которая предлагала аналогичные, но более ограниченные услуги по выпуску детской одежды и одежды для беременных в Дании. Но Circos родился в мае 2019 года с более обширным предложением для всей Европы: наряду с оборудованием собственного бренда Vigga, был выбор от Adidas и Patagonia, который может экипировать ребенка от рождения до четырехлетнего возраста, а также его мать. во время беременности.Затем, в январе, 41-летний Бауэр объявил о крупном перевороте. Шведский бренд Arket, входящий в группу H&M, присоединился к Circos. Мечта Бувера об универсальном магазине по аренде детской одежды начинала казаться реалистичной.

Возможно, реалистично, но все же, возможно, это слишком большой шаг для многих родителей. Аренда одежды, и не только для особых случаев, уже стала бумом для взрослых. Компания Rent the Runway стала лидером в США, предлагая изделия от более чем 700 дизайнеров по подписке от 89 долларов в месяц.В Великобритании за ним последовали такие платформы, как By Rotation, Hurr и My Wizard HQ. И есть веские экологические аргументы в пользу того, чтобы одалживать одежду, а не покупать ее. На индустрию моды приходится 10% мировых выбросов парниковых газов, больше, чем на все авиалинии и морские перевозки вместе взятые. Пока вы читаете предыдущее предложение, четыре-пять грузовиков с текстильными отходами будут сожжены или захоронены.

Итак, аренда имеет смысл, но многие родители — даже до того, как начнется лишение сна военного уровня — не являются ни разумными, ни разумными людьми.Мы поклоняемся нашим детям, как маленьким принцам и принцессам, и вряд ли можно ожидать, что члены королевской семьи (особенно заветные первенцы) будут трепаться в арендованных или бывших в употреблении бесполезных вещах. Родители тоже очень сентиментальны и, как ни странно, относятся к одежде: однажды я заставил всю семью отправиться на двухчасовые поиски потерянной перчатки моей дочери. Для некоторых идея взять напрокат — а затем отправить обратно — скажем, крошечные туфли, в которых они делали свои первые шаги (ношенные, не совсем в стиле Хемингуэя, но, может быть, дважды?), Кажется откровенно бесчеловечной.

Бауэр, у которого, помимо Джошуа, есть шестилетний Чарли, понимает эти душераздирающие рывки. И он знает, что Circos — это совсем другое предложение, чем аренда модной одежды для взрослых. Компания придерживается строгой политики, согласно которой клиенты не могут покупать или оставлять товар, если они влюбляются в него: это звучит бессмысленно, но потому, что Circos хочет, чтобы каждый предмет одежды был как можно больше перепрофилирован, чтобы придать ему должный вид. полный «жизненный цикл».«Честно говоря, сейчас это довольно непростая задача», — признает Бауэр. «Нам очень часто задают этот вопрос:« Могу ли я оставить этот? »И, к сожалению, поскольку вы хотите приспособиться и сделать людей счастливыми, наш действительно прямой ответ на данный момент — просто нет».

Бауэр считает, что Circos может предложить клиентам удобство и, если вы используете сайт, финансовые выгоды. Подписки на Circos начинаются с 19,50 евро (16,90 фунтов стерлингов) в месяц и увеличиваются в зависимости от того, какие предметы вы арендуете.Если вы собираетесь кататься на лыжах, вы можете приобрести переработанный зимний комбинезон с капюшоном Patagonia за 22,40 евро (19,40 фунтов стерлингов) в месяц вместо розничной цены в 140 евро (121 фунт стерлингов). Ваши товары будут доставлены в почтовых мешках на растительной основе, которые можно компостировать в домашних условиях, и когда вы закончите с ними, вы вставляете их обратно в тот же пакет и заклеиваете двойной полосой. Circos прекрасно понимает, что одежда многих детей подвергнется ударам: разрывам, пятнам и тому подобному. «Дети есть дети», — говорит Бауэр. «Все, что мы просим, ​​- это относиться к одежде так, как будто вы собираетесь передать ее их сестре или брату.

Раньше было такое клеймо — старая одежда означала, что ты кожа