Росмэн новая книга: Конкурс «Новая детская книга»

История известной вдовы Covid

Люди обменивались сообщениями с г-жой.Клоотс, спрашивая, что они могут сделать. Когда она сыграла музыку для мистера Кордеро и увидела, что его жизненно важные показатели улучшились, «Я знала свою миссию», — написала она в книге. Она попросила своих подписчиков публиковать видео о том, как они поют и танцуют в 15:00. Тихоокеанское время для «Живи своей жизнью» г-на Кордеро.

Ее пение стало общим мероприятием, в некотором роде похожим на аплодисменты и серенады, которым признавали основных работников в Нью-Йорке, Риме и других городах по всему миру. К маю песню крутили по радио, и Сара Барейллес и исполнители «Официантки» и «Сказка Бронкса» представили свои собственные онлайн-адаптации.«Live Your Life» в конечном итоге занял первое место в iTunes.

Она получила поток предложений от маркетологов, кинопродюсеров, сценаристов и документалистов. «Я подумала:« Нет, нет, нет и нет »». Но когда Лиза Шарки, старший вице-президент HarperCollins (и одноразовый участник фитнес-класса мисс Клоотс) связалась с ней по поводу мемуаров, мисс Клоотс связалась с ней. высказал идею написать его вместе с 32-летней Анной, которая всегда хотела стать профессиональным писателем. (Анна, которая работала с фокусником и была замужем за ним, пишет свои собственные мемуары для издательства HarperCollins под названием «Моя собственная магия.”)

Когда г-н Кордеро был болен, а Анна жила с Амандой и Элвисом, она делала заметки, вела дневники и записывала разговоры своей сестры с врачами. Когда пришло время писать книгу, «у меня была эта сумасшедшая база данных с информацией и заметками», — сказала Анна, в дополнение к архивным обновлениям ее сестры в Instagram.

Книга выходит в свет, когда приближается годовщина смерти ее мужа. Сразу после его смерти г-жа Клоутс погуглила «стадии горя» и распечатала то, что, как она надеялась, станет дорожной картой.

Не было. Боль приливает и спадает неожиданными волнами.

Она гордится тем, что воспитывает Элвиса в общине Лорел каньон, о которой мечтал ее муж. Тем не менее она борется с сожалением.

«Я слишком поздно научилась ценить его музыку, — сказала г-жа Клоутс. «Но я полон решимости сохранить его голос».

Прочтите, если вы знали Сюзи в Интернете, Кэтрин Росман

Глава первая

Технически, вы не можете назвать это грабежом могил, если человек не сделал этого. еще похоронен.

Что нужно делать в день смерти мамы? Два с половиной года она борется с болезнью, которая в конечном итоге определяет вашу жизнь. Вы планируете каждое свое мероприятие — какие истории рассказывать редакторам, когда нужно заняться сексом с мужем «давай забеременеть» — вокруг встреч мамы с онкологами и радиологами, ее ПЭТ-сканирований, перепадов настроения. Во всех отношениях, кроме физического, у вас тоже рак. На два с половиной года. И вот однажды, вот так, она умирает.Ну так что ты делаешь?

Мы с сестрой Лиззи залезли в кошелек мамы, достали ее кредитные карты и пошли за покупками.

Это то, чего хотела бы мама, Лиззи сказала мне со всей властью старшей сестры.

Я ей поверил. Я все еще делаю. Мы были мамины дочки. Так что, несмотря на то, что мы были взрослыми и женаты на мужчинах, которые предпочитали, чтобы наша мама не покупала нам одежду, домашние безделушки и косметику, она бы это сделала. Она не переборщила, потратив огромные суммы денег на вещи, которые нам не нужны.Но когда она увидела то, что, как она думала, нам понравится, она пошла на это. Она была нашей мамой. Мы были ее девочками. Неизбежность, такая как взросление и замужество, этого не изменила.

Конечно, болезнь мамы не ослабила ее склонности к покупкам. В то время, когда судьба вынудила ее полагаться на своих детей так, как никто из родителей не хочет, просмотр интернет-сайтов и совершение покупок от нашего имени стали для мамы способом заявить, что она по-прежнему остается той мамой-львиной, которая может вырастить своих детенышей. Итак, пакеты от Shopbop.com — картонные коробки и пластиковые пакеты, отмеченные большой круглой оранжевой наклейкой — регулярно встречали меня, когда я возвращался в свою квартиру в Нью-Йорке после работы.

Но доступ в Интернет на небесах, по-видимому, ненадежен. Поэтому в тот день, когда умерла мама, мы решили сделать для нее то, что она не могла сделать сама: взять карту Visa в последний раз. Мы правильно предположили, что наш отчим Боб получит последний счет по кредитной карте и оплатит его, не доставив нам никаких хлопот. Он был женат на маме тридцать один год и хорошо понимал нашу динамику.Он увидит обвинения от 24 июня 2005 года, и он будет знать, что Лиззи и я пытались сбежать из мира, который был шокирующе, ужасающе пост-мамой.

ЭТО НАЧАЛОСЬ В Тусоне, штат Аризона, около часа ночи, когда ночные медсестры разбудили нас от часового сна и сообщили, что мама умерла. Мы вызвали медсестру хосписа. Она появилась и направилась обратно в спальню мамы и Боба. Лиззи, Боб и я сидели в логове в тишине, которую наконец прервал скрип колес.Я вытянул шею, чтобы определить источник, и увидел парня из морга, который вез каталку в дом. Когда он ушел, писк звучал иначе — я думаю, потому что каталка несла вес, тело, тело моей мамы. Мы поцеловали ее около полуночи — примерно час назад — и сказали, что собираемся немного полежать. А потом она ушла.

Когда медсестра ушла, мы вернулись в спальню мамы и Боба. Не говоря ни слова, мы втроем забрались в свою кровать. Боб был на его стороне.Лиззи была у мамы. Я был посередине. Мы держались за руки. Мы не разговаривали. Я держал глаза открытыми. Я наклонил голову, чтобы опереться на плечо Лиззи, и увидел больничную койку, поставленную несколькими днями ранее рядом с их кроватью размера «king-size». Простыни были взъерошены — свидетельство недавнего присутствия мамы. Но ее больше не было. И я знал, что ее не было ни в ванной, ни на кухне, ни где-либо в доме. Ее просто не было. В одну минуту вы посвящаете свою жизнь уходу за больным родителем, глядя на все в мире через призму ее состояния.А потом пуф . В течение многих лет моя мама страдала от рака четвертой стадии. Я знал, что означает терминал ; Я понял статистические реалии. И все же я был ошеломлен, когда она действительно умерла.

Мы пролежали в маминой постели минут сорок пять. Примерно в три часа ночи, когда было около шести в Детройте, где мы с Лиззи росли и где хоронили маму, мы сделали несколько звонков. Похоронное бюро. Наш сводный брат Джимми. Мы с Лиззи позвонили отцу в Детройт. Я позвонила своему мужу Джо в Нью-Йорк.Лиззи позвонила своему Митчеллу в Лос-Анджелес. Мы подождали еще несколько часов. Затем мы позвонили брату мамы Эдди, который живет в нескольких милях от мамы в Тусоне. Он сказал, что поедет к бабушке Шарлотте, чтобы рассказать ей лично.

Позже этим утром мы с Лиззи пошли к бабушке, чтобы попытаться ее утешить. И мы привезли с собой зеленый кожаный бумажник в виде конверта — все еще заполненный кредитными картами, все еще благоухающий мамой.

В течение длительного периода маминой болезни я делал ногти каждую неделю.

Или чаще. Однажды, в самом конце, я сказала маме, что у меня заканчивается маникюр. Слабым и скрипучим голосом ей удалось сказать: Я никогда не слышала, чтобы кому-то делали маникюр больше, чем вам. Я помолчал, задумчиво склонил голову и понял, что это будет мой третий за неделю.

Хотя в конце жизни мамы я бросила свою работу, мужа и Нью-Йорк, чтобы проводить около половины своего времени в ее доме в Тусоне, мне очень хотелось покинуть ее дом почти сразу по прибытии.Когда мама теряла способность вставать с постели и когда все большие дозы оксикодона ограничивали ее время бодрствования, я составлял списки дел, требующих внимания. Но эти походы в продуктовый магазин или магазин медицинских товаров обеспечивали лишь географический выход. Сканирование проходов в поисках питательных веществ, которые мама могла бы получить и удержать (йогурт, пшеничные сливки) и продуктов, которые облегчили бы ее уныние, вряд ли возымело желаемый эффект.

Маникюр стал моим любимым занятием. Это меня сначала удивило, потому что я никогда не заботился о своих ногтях — я хорошо прикусил их, когда мне было за двадцать.Но по мере того, как моей маме становилось хуже, я все больше привязывалась к ритуалам ухода за собой. Филип Рот писал, что бритье в парикмахерском кресле в пятницу после обеда освободило его деда от суровой необходимости, в которой он находился. Уделять внимание уходу за собой так, как никогда раньше, не позволяло мне чувствовать себя собранным, когда я этого не делал. Каким-то образом два слоя Vanity Fairest или Limo-Scene стали моей лучшей защитой от несправедливости рака.

Благочестивые веками знали, что ритуалы в условиях неопределенности могут принести неожиданное утешение.Я обнаружил, что это правда, когда я сидел за столом напротив неизвестной женщины, которая чистила, подстригала и подпиливала мои ногти и кутикулы. Мы бы почти не произнесли ни слова, если бы не этот обмен:

Ее: Быстро сохнет? На доллар больше.

Я: Да.

Я стал суеверным по отношению к верхним слоям лака для ногтей, которые предназначены для быстрой сушки влажных ногтей. Они не всегда работали так волшебно, как мне хотелось бы. Но это не мешало мне платить на доллар больше каждый раз, когда я погружался в розовый винил.Ваши ногти мгновенно высохнут! Химиотерапия может сработать! Не время отказываться от надежды.

И, в конце концов, я выходил из магазина с красивыми ногтями и руками, которые выглядели заботливыми, даже беззаботными — совершенно не похожими на те, чья мать умирала от рака легких.

НА БЛИЖАЙШЕМ крупном перекрестке с маминым домом в предгорьях Санта-Каталины были магазины по продаже ногтей в торговых центрах на трех из четырех углов. Сначала мы с Лиззи пошли в самый красивый из салонов.Это не тот тип места, где обычно можно принять гостей, и в этот день не могло быть. Мы заскочили в машину мамы и направились через улицу к неприметному конкуренту — невзрачному и практически неотличимому от тысяч гвоздей по всей стране, которые открыли свои двери для сколотых масс в последние годы.

Какой-то мужчина заливал акриловую краску на когти покупателя, вытащил больничную маску из-за его рта и проворчал: Тридцать-сорок минут. Затем он заменил маску и вернулся к работе.

Я был взбешен — серьезно, иррационально зол. Как он посмел просить нас подождать того самого дня, когда умерла наша шестидесятилетняя мать?

За этой первой мыслью последовала мощная волна гнева: как же эти женщины проснулись утром и подумали: Хмм, сегодня пятница, 24 июня … ничего особенного в этом дне … Думаю, я пойму мои ногти сделаны, , когда я проснулась 24 июня примерно в час ночи.м. сказать, что моя мама умерла? Как этот день может быть нормальным для них — для кого угодно?

Rat-tat-tat, это чувство негодования было сдуто и заменено этим паническим осознанием : в тот же день мне делали маникюр перед покупками. 24 июня. В день, который — по сути, в моей собственной жизни — был очень, очень необычным. В тот день, когда умерла моя мама. Как я мог?

Я помню, как моя подруга из школы и колледжа рассказывала мне о ярком воспоминании со дня похорон ее матери.Мишель только что закончила первый год в старшей школе, когда ее мама умерла от рака в тридцать девять лет. Когда Мишель, ее отец и три ее младших брата ехали в похоронное бюро, они проезжали мимо модной студии аэробики в пригороде Детройта, куда устремились женщины в купальниках. Она подумала: « Моя мама только что умерла, . Как они могут тренироваться?»

Эта история навсегда запомнилась мне задолго до того, как она приобрела личный резонанс. И все же я искал на стойках полироль подходящего оттенка.

Я повернулся к Лиззи. Это правда нормально, что мы это делаем?

Мама, наконец, больше не страдает, Лиззи взяла меня за руку. Если бы она могла отпраздновать это с нами, она бы сейчас стояла здесь.

Не может быть предписанного этикета на тот день, когда прекратятся страдания того, кого вы любите. Ужасный день, и полон радости. Твоя мама ушла навсегда, но она больше никогда не будет драться, затаив дыхание, — этот ужас запечатлелся на ее изможденном лице.Вы возвращаетесь к своей собственной жизни, вы больше не боитесь телефонного звонка посреди ночи, но вы знаете, что мама больше никогда вам не перезвонит. Это день мучительных и волнующих противоречий.

Я сплел пальцы сестры. Она была права. Если бы мама могла присоединиться к нам в тот день, когда она умерла из-за небольшого маникюра и шоппинга, она, безусловно, присоединилась бы.

Прошло много времени с тех пор, как я могла провести день с моими девочками, она сказала бы, выпячивая свой гордый подбородок вперед для акцента. Мое угощение!

Ничего из этого не означает, что мы с Лиззи наслаждались легкой прогулкой в ​​торговом центре. Мы этого не сделали. Ни один из нас не мог набраться энтузиазма, чтобы примерить любую одежду — нежелание, которое действительно может выдержать ! вне праздника. Но когда мы ехали в сторону Ла-Энкантада (любимый торговый центр моей мамы в Тусоне, потому что здесь есть и отличный рынок органических яблок, и магазин Apple), миссия приобрела ощущение важности, как будто мы должны были это сделать, как будто мама зависела. на нас, если бы мы не ходили по магазинам, тогда победили террористы (и рак).

Мы зашли в небольшой магазин, где продавались дешевые летние аксессуары, в основном шлепанцы, солнцезащитные очки и шляпы. Я купил две пары шлепанцев по двадцать долларов, одну из которых я с тех пор потерял, а другую я ношу сейчас, когда печатаю. Мы пошли в обувной магазин, который предлагал удобные квартиры по разумным ценам. Там мама разорилась на меня. Я (она) потратила около 200 долларов на три пары — фиолетовые балетки, которые никогда не подходят по размеру, удобные черные мокасины, лишенные каких-либо шикарных элементов, и черные бархатные балетки, украшенные бриллиантовыми стразами.Я называю их своими туфлями для вечеринок , , и они всегда в центре внимания и комплименты, когда я их ношу. Они были идеальной троицей для этого шизофренического дня: одна пара вызывает ничто своей безрадостной эстетикой. Еще пара праздничная. А от третьего у меня болят ноги.

На обратном пути к дому мамы и Боба после нашей патрульной экскурсии по магазинам мы остановились в маленьком крутом бутике, где продается косметика, увлажняющие кремы и тому подобное.

Еще до болезни, когда я пыталась прислушаться к призыву мужа прекратить мою семейную халяву, я сделала исключения для таких вещей, как баночки с увлажняющим кремом Kiehl.Хорошо, для замужней женщины может быть неприемлемо позволять маме покупать ей красивые платья, но кого обидят несколько унций антивозрастного крема для глаз? Никто.

Вот где я действительно потерял контроль. Я купил шесть банок по две унции увлажняющего крема Киля примерно по 30 долларов за штуку. Я не помню, что вошло в расчет, из-за которого я выбрал шесть — вместо, скажем, четырех или восьми. Возможно, я думала, что времени, которое потребуется, чтобы перебрать шесть банок, было достаточно, чтобы смягчить печаль, или что количества крема было достаточно, чтобы обратить вспять старение, которое мамин рак нанес на мое некогда лишенное напряжения лицо.

В любом случае — теперь это можно признать — увлажняющее средство Kiehl не предназначено для покупки оптом, как царапающуюся туалетную бумагу. Я использовал крем так экономно, что консистенция двух последних банок стала густой еще до того, как я их открыла. Переполнение запасов было доказательством того, что реальность дня утомляла меня.

Когда мы собирались заплатить за добычу, Лиззи посмотрела на меня и сказала: У тебя ужасные брови. (Спасибо!)

Пока я был там, я сказал женщине у регистратуры, могут ли они приспособить меня для быстрой бровей?

Я очень мало помню о женщине, которая привела меня в депо.Но что я помню, так это вот что: когда она поприветствовала меня любезностью, Как твой день? Я честно ответил.

Моя мама умерла сегодня, Я слышал, как я сказал.

Ее глаза расширились, поглощая мое неуместное раскрытие. Вау, она сказала, не поднимая глаз от миски, полной воска, которую она помешивала. Прошу прощения.

Меня не остановить. Я переусердствовал, рассказывая ей о раке, какой молодой и здоровой была мама, как сильно она страдала, как Боб, Лиззи и я никогда не оставляли ее одну на протяжении всего этого испытания, несмотря на то, что мы с Лиззи жили в других города.

Затем восковщик рассказала мне о своем сыне. Они были полностью вне досягаемости. Он был у нее, когда она была очень маленькой, а теперь она даже не знала, где он живет. Она говорила об отчуждении как ни в чем не бывало.

На мгновение я вспомнил разговор, который у меня был около года назад с очаровательной женщиной из Нью-Йорка. Мы были на шикарной вечеринке на заднем дворе великолепного коричневого камня Гринвич-Виллидж. Я сказал ей, что почти полтора года путешествую без остановок, чтобы ухаживать за своей больной матерью.Она посмотрела на меня, недоуменно нахмурив брови. Я бы никогда не сделала этого для своей матери, она сказала.

Ее комментарий взбесил меня — так же, как и все это время: как она могла быть такой пресыщенной? Как она могла принять свою мать как должное, когда моя умирала?

Мои мысли вернулись в настоящее, когда с моей кожи оторвался застывший воск. (Бывает.) Я посмотрел на восковую фигуру. Я подумал о женщине из Нью-Йорка. И в тот день, когда мою молодую и красивую мать так жестоко забрали из этого мира, я не чувствовал печали ни по маме, ни по себе, ни по Лиззи — ни по тому, как наша уникальная семейная близость была прервана раком.

Вместо этого я почувствовал внутреннюю жалость ко всем тем, у кого не было оснований для понимания радости, порождаемой такими узами, и боли, испытанной при их разрыве.

Я оплатил счет и вышел из магазина рука об руку с Лиззи. На мгновение меня охватило чувство нашей собственной удачи.

Глава вторая

В июле 2003 года Лиззи была на девятом месяце беременности своим вторым ребенком, а мама и я были в Лос-Анджелесе в ожидании родов.Это было сумасшедшее время: не только Лиззи была на грани родов — и не только маме была запланирована опасная операция на легком в ближайшие недели — но и по счастливой случайности я каким-то образом заразился вирусом менингита и оказался в больнице. больница через город, откуда должна была родить Лиззи.

На фоне этого напряжения мама и Лиззи неизбежно вступили в огромную ссору. Пока они стояли на подъездной дорожке к Лиззи, бросая друг на друга колкости, риторика усиливалась. Моя мама начала штурмовать, а потом остановилась, повернулась, посмотрела Лиззи прямо в глаза и сказала: Надеюсь, у тебя есть дочь. Не думаю, что она имела в виду это в хорошем смысле слова.

ОТНОШЕНИЯ МАТЕРИ И ДОЧЕРИ сложны. В нашей семье так было особенно потому, что мы имели дело не только с двумя людьми.

В противостоянии внешнему миру мама, Лиззи и я были прочной, непроницаемой троицей, объединенной любовью и преданностью. Внутри мы были водоворотом меняющихся союзов и манипуляций. Это были я, Лиззи и мама; Лиззи, я и мама, они и я; мы и она; Мы втроем болтаемся в лотке для лотереи, выпадая в различных комбинациях.Мы были (Западным) Треугольником Блумфилда (Мичиган).

Однажды, когда мне было шестнадцать, меня поймали на курении сигареты. Моя мама была на побегушках, а я прокралась на нашу заднюю веранду и засветила. Было лето. Лиззи была дома после колледжа и была на озере, на котором мы жили, плывя на потрепанном двухместном катере с другом. Я пытался заметить их на воде, а это означало, что я не обращал внимания на то, что происходило в доме. Это означало, без моего ведома, что мама вернулась домой и увидела, как я курю.

В нашей семье курение было запрещено. Хотя мама курила в колледже и после него, в 1970-х она бросила курить и сразу же стала нетерпимой к дыму. Последующая смерть ее отца, моего дедушки Лео, от рака легких (много лет спустя после того, как он бросил курить) укрепила ее внутреннюю ненависть к сигаретам. Мама думала, что любой, кто курит, несмотря на интеллектуальное представление о последствиях для здоровья, является безвольным. Боб, который бросил курить только спустя годы после того, как это сделала мама, был выброшен на улицу — даже в разгар мичиганской зимы — каждый раз, когда он хотел потакать своей привычке.

Увидев, что ее маленькая дочь курит, я думаю, что мама была бы счастливее, если бы обнаружила, что я употребляю героин инъекционным путем. Она выбежала на крыльцо и пронзительным и сильным голосом закричала: « КАК ТЫ МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ ЭТО СО МНОЙ?» (Я решил, что, возможно, сейчас не время указывать на нарциссизм ее реакции.) Очевидно, ее крик эхом разнесся по воде; Лиззи услышала это через Пайн-Лейк и направилась к берегу. Пристыковавшись, она помчалась по лужайке к нашему дому.Я был слишком напуган, чтобы войти внутрь, поэтому застыл на крыльце. Мы вместе вошли в дом. Мама стояла на кухне. Я видел, что она дрожит. Иди в свою комнату, сказала она, выплевывая каждое слово отрывисто.

Я сделал, как сказали. Через несколько часов я, как обычно, спустился на ужин: накрыл на стол и налил себе стакан молока. (Достаточно молодой, чтобы жаждать молока; достаточно взрослого, чтобы тянуть к сигаретам.) Во время еды мама не разговаривала со мной и не смотрела на меня. Я никогда не видел ее такой сердитой.

Я рано лег спать, а когда проснулся утром, я ожидал, что буря миновала. Не было. Мама все еще молчала. Пока они с Лиззи болтались на кухне, я подошел к ней и заплакал.

Мне очень, очень жаль, мама, Я сказал.

Она решительно проигнорировала меня и вместо этого посмотрела на Лиззи. Думаю, я пойду с тобой по магазинам сегодня, дорогая, сказала она. (Она играла грязно.)

И вот тут в игру вступила триангуляция, смена союзов: Лиззи больше не чувствовала, что может стоять в стороне.Итак, она совершила второй самый запретный грех.

Заткнись, мама, сказала она. (О да, она это сделала!)

Давай, Кэти, Лиззи сказала, когда мы с мамой уставились в недоумение. Поехали.

Я посмотрел на Лиззи широко раскрытыми глазами и сказал: Правда?

Она ответила на мой взгляд: Да , действительно . Ну давай же.

Мы пошли к входной двери. Мама на мгновение застыла на кухне, застыв от шока.Затем она бросилась за нами, охваченная яростью. Девочки! она пробормотала — обвинение. Мама никогда не могла говорить, когда была действительно в ярости, и я чувствовал, как она изо всех сил пытается придумать слова, чтобы швырнуть в нас. «Я-я-я … Я сожалею о том дне, когда ты родился!»

К этому времени мы с Лиззи переступили порог входной двери. Лиззи повернулась к маме.

«Как бы то ни было, Шекспир », — сказала она с ухмылкой.

Мама захлопнула дверь перед нами.

Мое сердце колотилось из груди. Возможно, я перестал дышать. Я посмотрел на Лиззи. Она выглядела немного ошеломленной, как будто не могла поверить в то, как она только что ответила маме. Потом мы оба начали истерически смеяться.

К вечеру, когда мы с Лиззи вернулись (после бесцельной езды на ее машине, прослушивания музыки и курения сигарет), температура в доме почти нормализовалась. Мама перестала метаться; дуться утихло. Вскоре мы все вместе тусовались на кухне.Как будто всего этого не произошло.

Лиззи защитила меня, свою младшую сестру, от гнева мамы. Она знала, что мама терпеть не может конфликтовать с нами обоими одновременно. Это оставило ее чувство одиночества.

ОДИН ДЕНЬ в августе 1987 года я сказал маме, что буду ночевать в доме новой подруги Карен. Я выбрал Карен намеренно, потому что Карен имела склонность к озорству и производила впечатление, что она была из тех девушек, которые будут следить за вашей спиной, когда вы вынашивали тщательно продуманную схему, в которой вы лжете своей матери о том, где вы будете тратить ночь.

У меня был серьезный парень. Мы были влюблены так отчаянно, затаив дыхание, как подростки. Майку было семнадцать, а мне пятнадцать. Мы были неразлучны, к большому раздражению наших родителей. Особенно его родителям, которых случайно не оказалось в городе в ту ночь, когда я якобы собирался переночевать у Карен. Несколько дней мы с Майком сидели у телефона до поздней ночи и шептались о нашем плане. Я бы попросил маму высадить меня к Карен, а Майк сразу же забрал меня.

Несмотря на описания в этой книге моего курения, питья и лжи, на самом деле я был довольно хорошим ребенком. Моя мама доверяла мне, и, насколько она знала, я был достоин. Я был очень сознательным учеником, получал хорошие оценки. Я отвергал давление со стороны сверстников в плане вождения в нетрезвом виде и употребления наркотиков. Никаких причудливых пирсов, никаких татуировок. У меня не было строгого комендантского часа, но я никогда не задерживался допоздна. И я была девственницей (хотя Майк явно надеялся, что моя ночевка в его доме без родителей может избавить меня от этого состояния).

Мне кажется, моя мама считала, что подростку нельзя помешать ему стать подростком; вы можете только надеяться, что ваши дети будут проявлять здравый смысл, когда это действительно имеет значение. Я не был безрассудным, и я знал, что моя мама знает это.

Итак, хотя мне пришлось бы оставить маме номер дома Карен перед большой ночевкой , я заверил своего сообщника, что мама никогда не проверит меня там. Она вроде бы никогда ничего не заподозрит. Я сказал Карен на том пиджинском английском, на котором я неизменно говорил.

За исключением, конечно, того, что сделала моя мама. Она что-то подозревала, хорошо. Потому что я был с Майком каждую субботу вечером, и почему я вдруг стал строить планы ночевать в доме какой-то девушки, с которой раньше не часто проводил время? Потому что, вероятно, она все время слышала, как я шепчусь по телефону, и знала, что что-то происходит. Потому что она не была идиоткой. Потому что я был.

Мама высадила меня у Карен, и Майк, как и планировал, заехал за мной. Мы с Майком пошли в кино, как и планировали.Мы поехали обратно к его дому, и когда он подъехал к своей подъездной дорожке, мы увидели, что машина моей мамы была припаркована на его подъездной дорожке, и она стояла там и ждала нас. Не планируется.

Мама позвонила Карен домой, и, как оказалось, она оказалась не такой ловкой лгуньей, как я надеялся.

Садись в машину, Мама на меня лаяла. Как будто я был ребенком! Майк молча стоял на тротуаре, ошеломленный тем, что секс ускользнул из его рук. (Он был так близко!) Я ничего не сказал и сделал, как мне сказали, потому что я был ребенком.

За пять минут езды до дома ни мама, ни я не разговаривали. Когда мы приехали в наш дом, я прошел прямо в свою комнату, залез в кровать, потянулся за телефоном, позвонил

В поисках исторического Баал Шем Тов: Моше Росман: 978-1-906764-44-9 : magnespress.co.il: Книги

‘Единственная научная книга на любом языке, в которой фигура Бешта подробно, глубоко и хорошо документирована. Доктор Росман составил карту предыстории жизни и деятельности Бешта, используя неизвестный материал, глубокий анализ и более широкий взгляд на еврейскую историю в Польше.. . Замечательное достижение ».

Моше Идель, Еврейский университет Иерусалима

‘Тема важна; подход смел и блестяще выбран. Результатом стал убедительный пересмотр фундаментальной главы еврейского опыта ».

Гершон Хундерт, Университет Макгилла

‘В поисках исторического Баал Шем Това г-н Росман блестяще воссоздал главу этого чужого мира наших предков.’

Дэвид Биале, нападающий

‘Образец трезвой науки, сочетающий в себе детективную работу и тщательные рассуждения в поисках человека, скрывающегося за многовековыми легендами. Благодаря тщательному историческому анализу, проведенному Росманом, теперь мы можем прикрепить узнаваемую биографию Исраэля бен Элиэзера Мендзидоза и поместить этого человека в его времена ».

Мир еврейской книги

‘Кропотливое и ясное расследование Росманом предполагаемого основателя движения в конечном итоге и по иронии судьбы углубляет загадку движения.. . Самым большим нововведением Росмана является использование им различных архивных материалов — налоговых ведомостей, земельных книг, общинных постановлений и т. Д. — которые обычно упускаются из виду историками богословия. Путем тщательного изучения сохранившихся свидетельств и тщательного исследования точных контуров времени и места жизни и среды Бешта он приходит к удивительному, но убедительному выводу, что Бешт, а не бунтарь, о котором все думают. , на самом деле был постоянным членом этого сообщества в Меджибоже.’

Иерусалимский отчет

Основатель хасидизма: поиски исторического Баал-Шема Тов: Росман, Моше и Росман, Мюррей Джей: Твердый переплет: 97805201910: Книги Пауэлла

Сводки и

Поскольку свидетельства о его жизни скудны и двусмысленны, Бешт долгое время ускользал от историков и биографов. Многое из того, что о нем думают, основано на рассказах, составленных более чем через поколение после его смерти, многие из которых служат скорее для мифологизации, чем для описания своего предмета. Исследование Росмана проливает новый яркий свет на традиционные истории о Беште, подтверждая и дополняя одни, бросая вызов другим. Сосредоточив внимание на рассказах, приписываемых непосредственно Бешту или современным очевидцам, Росман дает портрет, нарисованный из жизни, а не из мифа.Кроме того, документы на польском и иврите, обнаруженные Росманом во время исследования для этой книги, позволяют ему дать первое подробное описание культурного, социального, экономического и политического контекста жизни Баал Шем Това.

« Тема очень важна; подход смел и блестяще выбран. Результатом стал убедительный пересмотр фундаментальной главы еврейского опыта ». — Гершон Хундерт, Университет Макгилла

Польско-еврейский мистик XVIII века Исраэль бен Элиэзер, известный как Баал Шем Тов , или Бешт — одна из ключевых фигур в еврейской истории. Как прародитель хасидизма и предполагаемый выразитель теплой, гуманной стороны еврейских религиозных обрядов, он глубоко повлиял на облик современного иудаизма.Понять Бешт — значит понять существенный элемент в создании современной еврейской жизни. Баал Шем Тов — неуловимая тема для историков, поскольку документальные свидетельства его жизни скудны и двусмысленны. Многое из того, что о нем думают, основано на историях, которые были собраны в «Шивхей ха-бешт» («Хвала Бешту») спустя более чем одно поколение после его смерти. Человеческая забывчивость и агиографические цели рассказчиков и редакторов убедили, что многие из этих историй служат скорее для мифологизации, чем для описания Бешта.Исследование Росмана проливает новый яркий свет на традиционные истории о Беште, подтверждая и дополняя одни, бросая вызов другим. Самое главное, это опровергает широко распространенное мнение о том, что Баал Шем Тов был религиозным революционером и мятежником против духовенства и общинного истеблишмента. Росман, напротив, считает, что Бешт был вполне представителем существующего социального, религиозного и политического строя, святым человеком, который соответствовал ожидаемым образцам поведения. Факты указывают на то, что он внес умеренные изменения, которые в конечном итоге привели к развитию зрелых институтов хасидизма.

Описание

Включает библиографические ссылки (стр. 279-296) и указатель.

Об авторе

Моше Росман преподает еврейскую историю в университете Бар-Илан и является автором книги Евреи лордов: магнаты-еврейские отношения в Речи Посполитой (1990), среди других работ.

Мы бы хотели с вами познакомиться: Лора Росман

Часть библиотеки Oviatt eNews В центре внимания помощников студентов

Расскажите нам о себе.Кто такая Лора Росман?

Я заканчиваю выпускной экзамен по специальности «Психология» и специализируюсь на изучении американских индейцев. Я работаю в отделе межбиблиотечного абонемента (ILL) библиотеки Oviatt в течение трех лет. Текущие студенты, преподаватели и сотрудники CSUN обращаются к нам, если нужный им предмет отсутствует в Oviatt. У меня много обязанностей и обязанностей в качестве помощника руководителя класса III, но основная функция моей работы — получать книги и статьи из других школ, чтобы сделать их доступными для наших постоянных посетителей.Я также отправляю наши книги и статьи другим библиотекам, которые хотели бы их взять на время. Кроме того, я обучаю новых студентов. Интересный факт обо мне то, что я коренной американец, афроамериканец и европеец. Я также очень люблю петь и слушать музыку!

Как библиотека Oviatt поддерживает ваши творческие проекты?

Библиотека Овиатта поддержала мои творческие проекты, предоставив мне доступ к различным книгам и статьям для исследований. OneSearch, новая система каталогизации библиотеки, очень помогает мне, когда мне нужно провести исследование для выполнения задания.Он позволяет вам настраивать результаты поиска, а также расширил его поиск на другие коллекции CSU, что было очень полезно!

Какое ваше любимое место в библиотеке?

Мое любимое место в библиотеке находится в области Learning Commons.

Какой совет вы дали бы новому студенту CSUN по поводу ресурсов библиотеки Oviatt?

Я бы посоветовал новому студенту CSUN воспользоваться Межбиблиотечной ссудой! За годы работы в CSUN я заметил, что мои сверстники покупают учебники для класса, хотя они могли бы отправить запрос через ILL.Я почти не тратил много денег на учебники для школы, потому что получаю их бесплатно через межбиблиотечный абонемент. Я бы также посоветовал новому студенту CSUN воспользоваться преимуществами Creative Media Studio, потому что они всегда развивают новые технологии, которые способствуют творчеству и сотрудничеству среди студентов, что может быть полезно для будущих проектов!

Фото Тима Бочена