Яна вагнер википедия – Яна Вагнер — фото, биография, личная жизнь, новости, книги 2019
Яна Вагнер — фото, биография, личная жизнь, новости, книги 2019
Биография
Литературный дебют Яны Вагнер состоялся ярко и оглушительно — ее первый роман-антиутопию «Вонгозеро», вышедший в 2011 году, после высокой оценки критиков номинировали на ряд престижных премий. С тех пор писательница радует поклонников не количеством, а качеством своего творчества. В недавней работе автор попробовала себя в популярном детективном жанре.
Детство и юность
Яна Михайловна Вагнер родилась 8 октября 1973 года в Москве. Писательница имеет русско-чешское происхождение. Мать, урожденная Вагнер, чешка по национальности, приехала в Советский Союз в конце 60-х годов изучать русский язык, да так и осталась тут, встретив свою судьбу в лице Яниного отца.
Яна Вагнер в детствеДетство будущего литератора прошло, как она сама признается, «сразу в двух больших мирах»: дома, в Москве, и в Чехии, куда девочка обожала приезжать на каникулы — навестить дедушку и бабушку. Яна прекрасно знает два языка: еще школьницей наряду с русскими читала и чешские книжки, смотрела мультфильмы.
По окончании школы поступила в Российский государственный гуманитарный университет, во время учебы в котором усовершенствовала знание английского языка и, получив диплом, стала работать переводчиком.
Книги
В профессиональной биографии автора есть опыт работы на радио, после которого ее карьера неожиданным образом сворачивает с гуманитарной стези в техническую: много лет женщина трудилась в сфере транспортной логистики. Должность была связана с частыми командировками, в том числе и зарубежными, благодаря чему Вагнер побывала во многих странах Европы, Африки и Латинской Америки.
Писательница Яна ВагнерТолько перешагнув 30-летний возрастной рубеж, Яна Михайловна пришла в современную российскую прозу. Еще в 2010 году несколько ее рассказов вошли в сборник «Лисья честность» вместе с такими писателями, как Александра Тайц, Марта Кетро и др. А потом она стала автором большого романа-антиутопии. С этого момента все происходящее женщина называет не иначе как «чередой случайностей».
«Я никогда не была подпольным графоманом, не писала стихов в юности, нет никакой мучительной предыстории… Просто мне вдруг страшно захотелось это сделать. Я завела блог и написала несколько текстов, и все, что произошло потом, не более чем череда счастливых случайностей…», — признавалась она в интервью.
Идея написать роман в модном нынче жанре постапокалипсиса действительно пришла спонтанно — после просмотра фильма про глобальную эпидемию. Возникла мысль — а что, если бы катастрофическая ситуация сложилась здесь и сейчас. Под этим впечатлением Яна Вагнер написала небольшой рассказ и выложила в «ЖЖ» («Живой журнал»).
Книга Яны Вагнер «Вонгозеро»Пользователей заинтересовала тема, они попросили продолжения, стали оставлять различные комментарии под публикацией. Так автор решилась написать еще кусок, потом еще, пока, наконец, не получился полноценный роман-антиутопия «Вонгозеро», который захотели заполучить сразу 3 крупных московских издательства.
Вагнер выбрала сотрудничество с «Эксмо», на базе которого книга вышла в 2011 году тиражом 3 тыс. экземпляров. В основу сюжета автор положила историю обычной московской семьи. В разгар смертельной эпидемии, которая накрывает Москву, супруги Анна и Сергей по совету отца решают бежать из города, жизнь в котором рушится на глазах.
Яна ВагнерПри этом Сергей не может оставить на погибель бывшую жену и 5-летнего сына и берет их с собой. К группе примыкает еще одна семейная пара с младенцем. Все вместе они бегут в заснеженную Карелию, где на берегу озера стоит заброшенный охотничий домик. Там испуганные люди надеются переждать эпидемию. Но, как это обычно бывает, в условиях экстремальной опасности проявляются истинные человеческие качества.
«Я написала историю о конце света потому, что мне захотелось напомнить себе о том, как это прекрасно — просто жить… О том, какой ерундой оборачиваются ежедневные наши проблемы и разочарования перед лицом настоящей трагедии», — поделилась Вагнер.Писательница Яна Вагнер
Произведение получило множество лестных отзывов, но главное — благосклонна была критика, что позволило дебютному роману войти в список номинантов сразу двух престижных литературных премий — «Новая словесность» («НОС») и «Национальный бестселлер». А вскоре книга начала свой путь на международный рынок.
В этом писательнице помогло литературное агентство «Банке, Гумен & Смирнова». За 4 года «Вонгозеро» перевели на чешский и словацкий, шведский и французский, польский и литовский языки. Сегодня роман переведен на 11 языков мира, а многие цитаты из него получили самостоятельную жизнь.
В 2013 году в библиографии Вагнер появился роман «Живые люди», который стал своеобразным продолжением «Вонгозера». Произведение раскрывает историю тех же героев и их детей, которые защитились от эпидемии и теперь вынуждены жить вместе, в замкнутом пространстве, преодолевая свои слабости, расставаясь с иллюзиями, но при этом приобретая новые ценности.
Яна Вагнер подписывает свои книгиПоклонники творчества Вагнер уже привыкли, что новую книгу от нее приходится ждать не год и не два: автор очень скрупулезно работает над произведением, доводя до совершенства каждый абзац. Литератор порадовала читателей только в 2017 году, выпустив роман «Кто не спрятался» в «Редакции Елены Шубиной».
На этот раз писательница выступила в жанре детектива. В центре сюжета — история 9 близких друзей, которые приехали отдохнуть в горнолыжный отель. Внезапное убийство одной из отдыхающих превращает приятный досуг в перманентное пребывание в атмосфере страха и подозрения. У каждого гостя есть свои причины бояться, ведь за плечами у всех — непростая судьба.
«Это роман об иллюзиях, о лжи, когда людям приходится мириться с недостаточной любовью и плохой дружбой», — подытожила писательница на одной из встреч с читателями.
Личная жизнь
Яна Михайловна сообщает о себе лишь то, что сейчас живет с мужем, сыном и двумя собаками в большом загородном доме. Больше подробностей о ее личной жизни нет. Яна Вагнер признается, что идея оставить московскую квартиру ради свежего деревенского воздуха пришла к ней в середине 2000-х годов.
Яна ВагнерСупруги облюбовали участок под Звенигородом, в 60 км от Москвы, и стали строить здесь просторный светлый дом, который теперь располагается между величественным сосновым лесом и живописными зелеными лугами.
Писательница активна в соцсетях — «Фейсбуке» и «Инстаграме», часто публикует в своей хронике фото из повседневной жизни.
Яна Вагнер сейчас
В 2018 году в Сети появилась повесть Яны Вагнер «2068», это совместный проект с компанией «ИНВИТРО». Произведение повествует о том, как изменился бы мир без лекарств и медицины. Цель данного проекта — привлечь внимание каждого к диспансеризации и лабораторным исследованиям, которые позволяют своевременно предотвратить заболевание.
24smi.org
Яна Вагнер – биография, книги, отзывы, цитаты
Чичас, чичас я буду капать ядом и расскажу вам, как кровь во мне чуть не закипела от ненависти бурной и глубокой.
Не, не, не понравилося и всё тут!
Во-первых, стиль. Ужаснах. Пластиковый, как статьи в Космо. Но к концу получшей, видимо, писательница расписалась.
Во-вторых, ГГ — типичная ТП. О, держите меня семеро, но это невозможнож быть такой тупой, эгоцентричной, бессмысленной сукой.
Вокруг: пипец, катастрофа, жизнь кончена, все умерли, мамка заболела и умерла одна, одна, одна-одинешенька и некому было ей стакан воды подать, вытереть пот со лба, заварить чаю, обнять, прижаться, сказать: «Мамочка, я так тебя люблю, только не умирай, не бросай меня, я без тебя не смогу, пожалуйста, пожалуйста, мамуля».
Над чем страдает мадама Анна? Шо ей пришлось оставить машину свою Витару, потому как бензин у них кончился. Не, не, я отвечаю, самая пронзительная сцена в романе. Муж чувака застрелил — да пох, вокруг люди умирают — да нах. Витара оставленная — вот где трагедь, вот где Рок и Фатум.
Но тута я не права, конечно. Героиню вообще-то все люди вокруг бесят, подбешивают и вымораживают начисто. А тута исчо муженек Серега припер женку свою бывшую со своим ребенком — мальчиком-пятилеткой спасать типо от Апокалипсиса. Не, ну давайте по чесноку, меня б тоже в этой ситуации перекосило знатно. А ГГ и ваще глючит, трясет и колотит от ненависти. Но это женские, понятные мне весьма чувства. Чужие дети, дети оставленные в прежних семьях — вообще больная тема, конечно, это так. Но эта ситуация болезненная в обе стороны: ты живешь три года с мужиком и своим 13-летним сыном. И чё? Ни одного конфликта? Сын, который 13 лет наслаждался твоим вниманием, и тут какой-то чужой мужик появляется — и сразу всё пучком. Не верю.
А исчо гениальны слова бывшей жены Иры. Это ваще, ваще шыдевр: «Ты знаешь, почему он ушел?» — шипит брошенка в лицо Ани, — «У меня были тяжелые роды и я на два (!) года потеряла интерес к сексу. Вот подожди, не будешь с ним спать, он и от тебя уйдёт».
На этом месте, признаюсь, я приостанавливалась, протирала глаза, и читала по-новой. Но нет, мне не помстилось. Это чё ваще? Чё так бывает, риали?
Короче, по моему скромному ИМХУ, эта кусок текста ваще за гранью добра и зла.
Секс будем брать? Ну, хорош, хорош, чё тут скажешь. Значитца, муж утаскивает жену Аню на чердак. Под ногами — жена бывшая укладывает двоих детей, ворочается, уговаривает, поёт колыбельную, сказки рассказывает или чего ещё там. Стесняет ли это главную героиню? То шо скрип от их старой кровати услышит все в радиусе 20 км? Ну не, там примерно так: «Он поцеловал меня. И остались только мы двое. Он и я. Так же, как было всегда». Осталось токо ГГ засветится как порноэльфийке, а у мужа шоб борода встала веером, как у порногнома. Хотя, токо сейчас подумала: а вдруг там было второе дно и желание показать всем и брошенкам в частности кто тута в доме ночная кукушка?
И наконец, мне не слишком нравилось, что в центре этой книге — переживания героини. Оттого все второстепенные герои вышли блеклыми, расплывчатыми какими-то. Кроме: свекра, доктора и Витьки-водилы.
Особенно меня выбешивал образ Миши. Сын ГГ, 16 лет. Он ваще хоть слово в романе произнес? Это какую богатейшую палитру отношений можно было показать. Но нет, Витара, конечно, важней. Миша шныряет по кустам с ружьем, кругом злые люди, Аня говорит ему: «Надень шапку». Чё и всё? По-моему, эта бывшая Ира ведет себя адекватней, как волчица вокруг своего Антона выхаживает, чуть чё — глотку порвёт. А эта? Шапку, грит, надень. Я фигею.
А я вот у Фолкнера недавно читала в «Осквернители праха». Там 16-летний пацан говорит о своей матери: «…она никогда не простит ему, что он сам может застегивать себе пуговицы и мыть за ушами». Вона оно чё у мастеров-то, у гениев.
А тута Апокалипсис, все умирают, тебя за горючее кокнут токо в путь, постоянный страх, ужас, безумие, мальчик отрывается от матери, становится самостоятельным, за ружье берется, в цистерну из-под бензина лезет, а у неё одно на уме: надень, грит, Миша, шапку. Ага, и варежки не забудь.
И тут вы меня спросите, чего это ты взъелась? Может, сын от неё уж давно отпочковался, и чего за него переживать? Стрелять умеешь? Держи ружье. И шапку надень, белбес.
А вот видите, я свои чувства на героиню проецирую и это выглядит неестественно. Так и ГГ — просто механический конструкт, психологическая помойка автора. Не, я, возможно, брежу, но ведь читаешь иногда и видишь: герой — живой, автор пишет — там, к примеру, «Геннадий идёт направо», а Геннадий поворачивается и ему со страницы заявляет: «Да ты шо офанарел? Налево я иду, и никаких!».
А тут, ну, мертвечиной несет децл. Но сиё моя и только моя ИМХА.
И наконец, про плюсы: читается очень быстро, захватывающе, роуд-муви удался, это точно. Поменьше бы переживаний и жевания соплей, побольше бы действий — ваще был бы ништяк.
И не могу не упомянуть Духовный Рост героини. И случился он на середине книжке. Всю дорогу муж называет Аньку «малыш», что доводило меня до таких пароксизмов ненависти, шо прям в глазах темнело. Однако, не всё так плохо, где-то посреди пути и собственно книжки Анна говорит такая Сереге: «Не называй меня больше малыш!»
Во. Вы осознали? Читать не буду отговаривать, но и советовать не буду.
ЗЫ. В каментах голосуем:
Шо ужасней — малыш или зая?
www.livelib.ru
Яна Вагнер: писать роман «Вонгозеро» было очень страшно
Дебютный роман российской писательницы Яны Вагнер «Вонгозеро», который вышел в 2011 году, в конце 2019-го предстанет перед поклонниками в форме экранизации: на одной из популярных платформ состоится премьера сериала «Эпидемия» Павла Костомарова. Этой весной он вошел в основной конкурс крупнейшего в мире фестиваля Canneseries на Лазурном берегу. Сюжет разворачивается в мире, пораженном глобальной эпидемией, в центре истории оказывается группа людей, которые, стремясь от нее спастись, пытаются добраться до уединенного островка посреди безлюдного карельского озера. В интервью РИА Новости Вагнер рассказала о том, почему боялась писать эту книгу, зачем она решила сразу избавиться от ревности в отношении сериала и для чего в современности нужны антиутопии. Беседовала Валерия Высокосова.
— Ваш дебютный роман «Вонгозеро» привлек внимание публики и критиков, которые высоко оценили работу. Были ли вы готовы к такому вниманию?
— Конечно, не была. Справедливости ради, и критики и читатели оценили и продолжают оценивать роман по-разному, но внимания ему действительно досталось много, и это оказалось для меня огромным сюрпризом. Я была не просто дебютант, я была самозванец, более того — я даже не собиралась становиться писателем, у меня были совершенно другие планы, и вдруг через три месяца после того, как история была закончена, ее напечатали в крупнейшем московском издательстве, а буквально еще через месяц пришло первое предложение от иностранного издателя. На сегодняшний день «Вонгозеро» перевели на 12 языков, по нему сняли сериал, который в апреле этого года вошел в основной конкурс в Каннах, и я до сих пор удивляюсь тому, как легко и быстро все тогда получилось. Следующие книги дались мне гораздо труднее.
— С момента публикации книги прошло уже около восьми лет. Как вы думаете, если бы вы писали роман сейчас, он остался бы таким же? Возникало ли желание в нем что-то изменить?
— Еще бы. Роман выдержал уже два переиздания, и каждый раз мы что-то в нем меняли, но это была шлифовка, просто более тщательная редактура. За восемь лет я изменилась и сегодня многое сделала бы по-другому. Хочется верить, что лучше. Но для этого пришлось бы переписать его полностью, а так делать нельзя. Хотя до сих пор, если я вижу человека с «Вонгозером» в руках, мне хочется подбежать, вырвать книжку и сказать — подождите, не читайте, я сейчас быстро все перепишу!
11 октября, 06:34КультураВ Японии нашли пятую главу «Повести о Гэндзи», самого старого в мире романа— Атмосфера в романе царит, мягко говоря, не самая приятная — страх, холод, полное непонимание того, что мир действительно оказался на грани разрушения. Каково вам было создавать такую действительность? И не развивалась ли своего рода паранойя?
— Писать было очень страшно. В каком-то смысле это похоже на то, как актеры вживаются в роль, с писателями происходит то же самое. Твоя история не оживет, если ты в нее не провалишься, и я провалилась, хотя очень этому сопротивлялась. А закончив первую историю, провалилась в следующую, такую же мучительную, и спустя три книги уже ясно, что буду проваливаться каждый раз. Например, свой третий роман «Кто не спрятался» я писала четыре с половиной года и все это время жила очень странной жизнью, потому что история тоже вышла нелегкая. Не могу сказать, что мне это нравится, но, похоже, выбора нет.
— В одном из интервью вы отметили, что устали отвечать на вопросы о том, почему решили написать именно антиутопию, но все же хочется немного поговорить о самом жанре. Что, на ваш взгляд, антиутопия позволяет выявить в современном мире?
— Недавно один читатель довольно сердито спросил меня, почему никто больше не пишет утопий. Разве не лучше было бы, сказал он, вместо бесконечных мрачных сценариев придумать еще один прекрасный мир, полный оптимизма и надежды, на который можно было бы равняться, к которому хотелось бы стремиться?
У нас было пять минут, и бессмысленно было затевать разговор о том, что стадия утопий в литературе пройдена давно и уж тем более у меня не было права отвечать за всех, так что я попыталась объяснить коротко: антиутопии нужнее. Идеальный мир придумывать приятно, но если ты с собой честен, в нем неизбежно найдется червоточина, трещина, по которой он рано или поздно развалится на куски. А вот антиутопии, напротив, рассказывают об уязвимостях, точках возможного разлома и, значит, работают как предупреждение. Ну и, как ни странно, дают надежду, потому что каким бы жутким ни казался придуманный сценарий, он всегда только начало истории, а не ее конец, и самое главное происходит потом. Всегда есть чему происходить, понимаете? Есть куда двигаться дальше.
22 августа, 15:46Россия-Китай: ГлавноеРоспечать: лучшие произведения российских философов переведут на китайский— Бытует мнение, что все великие антиутопии уже претворились, к сожалению, в реальность. В книжных магазинах самыми популярными остаются «1984» и «О дивный новый мир». С чем, по вашему мнению, это связано?
— Я продолжила бы список и добавила еще «Марсианские хроники» и «451 градус по Фаренгейту» Брэдбери, «День триффидов» Уиндэма, «Гадкие лебеди» и «Град обреченный» Стругацких. То, что они до сих пор популярны, совершенно не удивительно: во-первых, это прекрасно написанные книги. А во-вторых, хорошие писатели действительно умеют предсказывать будущее, и не их проблема, что к ним не очень-то прислушиваются.
— В скором времени выйдет сериал по «Вонгозеру». Видели ли вы его уже? Какова была ваша роль на проекте? Консультировали?
— Мне дали прочитать сценарий, и у нас была большая переписка с режиссером, сценаристом и продюсерами, и некоторые мои предложения, кажется, даже вошли в финальную версию. Кроме того, я видела пилотную серию, ту самую, которую показывали в Каннах. В остальном же я, как и остальные зрители, с любопытством жду возможности увидеть, что получилось.
— Часто бывает так, что в фильме или сериале сохраняется общая структура романа, но идеи, которые вкладывал автор, заменяются более удобоваримыми для широкой публики. Когда вы соглашались на экранизацию, не было ли сомнений, страхов?
— Были, конечно. Да что там, я знала, что так и будет. Рассчитывать на то, что экранизация дословно повторит источник, наивно, да это и невозможно, так что я постаралась избавиться от ревности как можно скорее. Получилось не сразу, но уже на стадии сценария было ясно, что «Вонгозеро» и «Эпидемия» — две отдельных истории. Камерная драма на фоне разваливающегося мира, рассказанная испуганной женщиной, превратилась в динамичную остросюжетную роуд-стори, в которой гораздо меньше места для рефлексий и внутренних монологов. Жанр антиутопии в кино заранее обещает зрителю определенный набор впечатлений, и обманывать эти ожидания рискованно, такое могут себе позволить только нишевые проекты, и «Эпидемия» точно не из их числа. Это амбициозный, яркий, дорогостоящий жанровый проект, рассчитанный на массового зрителя, и мне в самом деле льстит, что первый русский сериал о конце света снят именно по моей книге, даже если от нее и правда, скорее всего, осталась только структура. У меня было время с этим свыкнуться, так что теперь мне просто интересно, как будет выглядеть эта новая история.
13 октября, 12:50КультураВ Польше с книгой нобелевского лауреата бесплатно пускают в транспорт— Лично вам больше нравится форма сериала или полнометражного фильма?
— Я очень люблю сериалы и смотрю их постоянно, а вот полнометражных фильмов, которые мне хотелось бы увидеть, с каждым годом становится все меньше. Не случайно сейчас говорят, что сериал — это новый роман, большая форма, в которой есть место для всего, что постепенно уходит из полнометражного кино. Словом сериальный темп, уровень драматургии, степень детализации подходят мне гораздо больше.
— Что думаете по поводу каста?
— Актерский состав в «Эпидемии» невероятный, такой кастинг мечты: Марьяна Спивак, Виктория Исакова, Кирилл Кяро, Александр Робак, Анна Михалкова, Александр Яценко и Юрий Кузнецов.
— Планируется ли экранизация других ваших произведений?
— Да, мы продали права и на «Живых людей» (продолжение «Вонгозера»), и на «Кто не спрятался», который написан уже в другом жанре, который я люблю ничуть не меньше, — это герметический детектив. Больше я пока ничего не написала, но почти уверена, что мой следующий роман тоже кто-нибудь захочет экранизировать, только поймите меня правильно, это вовсе не значит, что я думаю о себе хорошо. Просто все, наконец, заработало: современное русское кино разбогатело достаточно, чтобы начать активно искать новые сюжеты, а современная русская литература — отличный источник, самый очевидный. Другое дело, что не все планы воплощаются быстро и тем более не все удачно, а некоторые не воплощаются вообще. И это тоже нормально, так везде.
— Также в одном из интервью вы признавались, что медленно пишете, но по этому поводу не сильно переживаете. Через сколько лет читателям ждать ваш новый роман и о чем он будет?
— Пишу я, правда, очень медленно, но точно не говорила, что по этому поводу не переживаю, я страшно завидую тем, кто может писать быстро и при этом хорошо. Скорее, я смирилась, это другое.
30 октября, 14:46
В ЛитРес рассказали, какие книги больше всего интересуют россиянСейчас у меня почти готов черновик нового романа, но это действительно черновик, набросок, и чтобы превратить его в текст, потребуется еще год или два. А вот рассказывать, о чем он, я пока не готова. Идея пришла мне в голову очень давно, но я никак не могла к ней подступиться, и только сейчас поняла, что именно хочу с ней сделать. Но все еще не уверена, что получится.
ria.ru
Отзывы о творчестве Яна Вагнер
Чичас, чичас я буду капать ядом и расскажу вам, как кровь во мне чуть не закипела от ненависти бурной и глубокой.
Не, не, не понравилося и всё тут!
Во-первых, стиль. Ужаснах. Пластиковый, как статьи в Космо. Но к концу получшей, видимо, писательница расписалась.
Во-вторых, ГГ — типичная ТП. О, держите меня семеро, но это невозможнож быть такой тупой, эгоцентричной, бессмысленной сукой.
Вокруг: пипец, катастрофа, жизнь кончена, все умерли, мамка заболела и умерла одна, одна, одна-одинешенька и некому было ей стакан воды подать, вытереть пот со лба, заварить чаю, обнять, прижаться, сказать: «Мамочка, я так тебя люблю, только не умирай, не бросай меня, я без тебя не смогу, пожалуйста, пожалуйста, мамуля».
Над чем страдает мадама Анна? Шо ей пришлось оставить машину свою Витару, потому как бензин у них кончился. Не, не, я отвечаю, самая пронзительная сцена в романе. Муж чувака застрелил — да пох, вокруг люди умирают — да нах. Витара оставленная — вот где трагедь, вот где Рок и Фатум.
Но тута я не права, конечно. Героиню вообще-то все люди вокруг бесят, подбешивают и вымораживают начисто. А тута исчо муженек Серега припер женку свою бывшую со своим ребенком — мальчиком-пятилеткой спасать типо от Апокалипсиса. Не, ну давайте по чесноку, меня б тоже в этой ситуации перекосило знатно. А ГГ и ваще глючит, трясет и колотит от ненависти. Но это женские, понятные мне весьма чувства. Чужие дети, дети оставленные в прежних семьях — вообще больная тема, конечно, это так. Но эта ситуация болезненная в обе стороны: ты живешь три года с мужиком и своим 13-летним сыном. И чё? Ни одного конфликта? Сын, который 13 лет наслаждался твоим вниманием, и тут какой-то чужой мужик появляется — и сразу всё пучком. Не верю.
А исчо гениальны слова бывшей жены Иры. Это ваще, ваще шыдевр: «Ты знаешь, почему он ушел?» — шипит брошенка в лицо Ани, — «У меня были тяжелые роды и я на два (!) года потеряла интерес к сексу. Вот подожди, не будешь с ним спать, он и от тебя уйдёт».
На этом месте, признаюсь, я приостанавливалась, протирала глаза, и читала по-новой. Но нет, мне не помстилось. Это чё ваще? Чё так бывает, риали?
Короче, по моему скромному ИМХУ, эта кусок текста ваще за гранью добра и зла.
Секс будем брать? Ну, хорош, хорош, чё тут скажешь. Значитца, муж утаскивает жену Аню на чердак. Под ногами — жена бывшая укладывает двоих детей, ворочается, уговаривает, поёт колыбельную, сказки рассказывает или чего ещё там. Стесняет ли это главную героиню? То шо скрип от их старой кровати услышит все в радиусе 20 км? Ну не, там примерно так: «Он поцеловал меня. И остались только мы двое. Он и я. Так же, как было всегда». Осталось токо ГГ засветится как порноэльфийке, а у мужа шоб борода встала веером, как у порногнома. Хотя, токо сейчас подумала: а вдруг там было второе дно и желание показать всем и брошенкам в частности кто тута в доме ночная кукушка?
И наконец, мне не слишком нравилось, что в центре этой книге — переживания героини. Оттого все второстепенные герои вышли блеклыми, расплывчатыми какими-то. Кроме: свекра, доктора и Витьки-водилы.
Особенно меня выбешивал образ Миши. Сын ГГ, 16 лет. Он ваще хоть слово в романе произнес? Это какую богатейшую палитру отношений можно было показать. Но нет, Витара, конечно, важней. Миша шныряет по кустам с ружьем, кругом злые люди, Аня говорит ему: «Надень шапку». Чё и всё? По-моему, эта бывшая Ира ведет себя адекватней, как волчица вокруг своего Антона выхаживает, чуть чё — глотку порвёт. А эта? Шапку, грит, надень. Я фигею.
А я вот у Фолкнера недавно читала в «Осквернители праха». Там 16-летний пацан говорит о своей матери: «…она никогда не простит ему, что он сам может застегивать себе пуговицы и мыть за ушами». Вона оно чё у мастеров-то, у гениев.
А тута Апокалипсис, все умирают, тебя за горючее кокнут токо в путь, постоянный страх, ужас, безумие, мальчик отрывается от матери, становится самостоятельным, за ружье берется, в цистерну из-под бензина лезет, а у неё одно на уме: надень, грит, Миша, шапку. Ага, и варежки не забудь.
И тут вы меня спросите, чего это ты взъелась? Может, сын от неё уж давно отпочковался, и чего за него переживать? Стрелять умеешь? Держи ружье. И шапку надень, белбес.
А вот видите, я свои чувства на героиню проецирую и это выглядит неестественно. Так и ГГ — просто механический конструкт, психологическая помойка автора. Не, я, возможно, брежу, но ведь читаешь иногда и видишь: герой — живой, автор пишет — там, к примеру, «Геннадий идёт направо», а Геннадий поворачивается и ему со страницы заявляет: «Да ты шо офанарел? Налево я иду, и никаких!».
А тут, ну, мертвечиной несет децл. Но сиё моя и только моя ИМХА.
И наконец, про плюсы: читается очень быстро, захватывающе, роуд-муви удался, это точно. Поменьше бы переживаний и жевания соплей, побольше бы действий — ваще был бы ништяк.
И не могу не упомянуть Духовный Рост героини. И случился он на середине книжке. Всю дорогу муж называет Аньку «малыш», что доводило меня до таких пароксизмов ненависти, шо прям в глазах темнело. Однако, не всё так плохо, где-то посреди пути и собственно книжки Анна говорит такая Сереге: «Не называй меня больше малыш!»
Во. Вы осознали? Читать не буду отговаривать, но и советовать не буду.
ЗЫ. В каментах голосуем:
Шо ужасней — малыш или зая?
mybook.ru
«Мой сценарий конца света, пожалуй, самый реалистичный» — Персона — Культура ВРН
Яна Вагнер стремительно ворвалась в число не просто известных – настоящих писателей. Ее роман-антиутопия «Вонгозеро», вышедший в издательстве «Эксмо», читают и перечитывают тысячи людей.
Писательница ответила на вопросы нашего портала.
— Яна, откуда у Вас такая «композиторская» фамилия?
— На самом деле, Вагнер – распространенная немецкая фамилия. Википедия предлагает несколько десятков Вагнеров всех мастей – и сомневаюсь, что все они приходятся родственниками знаменитому композитору. Мне она досталась от чешского деда, родившегося в Судетах – немецкие фамилии у чехов не редкость.
— Удивлены ли Вы успехом своего романа «Вонгозеро» или ожидали чего-то подобного?
— Не ожидала, нет. Но надеялась. Мне просто очень хотелось реабилитировать жанр, понимаете?
Дело в том, что среди моих знакомых не нашлось ни одного – я не преувеличиваю – ни одного человека, который, услышав, что я пишу роман о конце света, поначалу не скривился бы или не поднял брови. Все говорили одно и то же – зачем?
И я, в общем, знаю, почему. Книг о конце света сейчас великое множество – зайдите в любой книжный и взгляните на полки с фантастикой, лопающиеся от вторичных поделок, копирующих западные фильмы ужасов и друг друга: тысячи одинаковых, дурно написанных текстов под серийными обложками. Этот прекрасный жанр почти уже превратился в бульварное чтиво, с которым неловко появиться в метро.
Я написала «Вонгозеро», наверное, в том числе и для того, чтобы сломать эти шаблоны. Потому что конец света – это не развлекательный аттракцион. Потому, что нужно уважать читателя и писать честно и всерьёз.
Что же касается успеха – это относительное понятие, конечно. Роман вошел в лонг-лист литературной премии НОС, его, кажется, заметили критики, права на перевод купило шведское издательство, мы даже ведем сейчас переговоры об экранизации – но до успеха Метро-серии Глуховского, к примеру, «Вонгозеру» ещё очень далеко.
— Насколько главная героиня романа Аня – это Вы?
— Есть теория, что хорошего писателя от плохого отличает — в том числе — и способность писать не только о себе. Не знаю, получилось ли, но я честно попыталась дистанцироваться от своей главной героини. Её, в конце концов, даже нельзя назвать на сто процентов положительным персонажем – она мне симпатична, понятное дело, потому что это ведь я ее придумала, но у меня к ней, знаете, много вопросов.
С другой стороны, есть ещё одна теория, согласно которой абсолютно каждый выдуманный герой несёт в себе кусочек личности автора. Чайную ложку хотя бы. И если задуматься, это очень логично – невозможно достоверно описать внутренний мир человека, если некомфортно чувствуешь себя в его шкуре.
В общем, однозначно ответить на этот вопрос трудно.
— «Вонгозеро» похоже на развернутую метафору. И страшная зараза, которая губит все и всех, – скорее, духовная болезнь… «Москва уже погибла». Так?
— Нет, нет. Совсем нет. Апокалипсис часто так трактуют — как будто он уже случился в каком-то нефизическом, духовном смысле. Я вообще с этим не согласна. Однозначных святых или злодеев мало – а большинство из нас, остальных, способны на самые разные вещи, но я уверена, что мы, по крайней мере, небезнадёжны.
— Как Вы думаете, есть ли вероятность, что мир «Вонгозера» окажется реальностью?
— Очень надеюсь, что нет – собирая материалы для книги, я много читала об эпидемиях, и за всю историю человечества вирусов с таким уровнем смертности не было ни разу. Даст бог, и не будет. Скорее всего, это вообще невозможно.
С другой стороны, если рассуждать о возможном сценарии конца света – а их, как известно, не так уж и много – этот, пожалуй, самый реалистичный. Ну не зомби же, в самом деле – хотя они гораздо эффектнее, конечно.
— Так ли необходимо продолжение? У романа замечательный «полуоткрытый» финал…
— А это будут совсем разные книги. Первая часть «Вонгозера» — классическая роуд-стори, роман-дорога, он начинается с бегства и заканчивается, когда герои достигают цели – и очень возможно, что кому-то этого будет достаточно. А я просто не смогла их там бросить – мне страшно захотелось посмотреть, как они, эти мои придуманные люди, вроде бы уже спасшиеся, будут выживать там, куда сумели убежать. Представьте себе изнеженных, неприспособленных, капризных горожан, которые, ко всему прочему, ещё и терпеть друг друга не могут – они оказались на маленьком острове посреди тайги, и вирус им больше не угрожает, но понятно же, что вирус – не единственная их проблема. Мне всегда ужасно нравились так называемые «герметические» истории – люди заперты друг с другом, отрезаны от внешнего мира, и спасительной дистанции, позволяющей им оставаться в рамках приличий, просто не существует. По-моему, это очень интересно.
В общем, вторая книга уже почти закончена и, надеюсь, выйдет следующей весной. В этот раз я поставлю окончательную такую точку и продолжать точно не буду.
— Столичная светская жизнь, будни и праздники шоу-бизнеса, тусовки, вечерники… Это Ваше или не Ваше?
— Сочинительство – профессия непубличная, так что «будни и праздники шоу-бизнеса» и прочая светская жизнь к писателям вообще не должны иметь отношения, я думаю. В конце концов, писатель большую часть времени подглядывает за людьми, а если его будут узнавать в лицо, никакой объективной «натуры» ему не видать как своих ушей – ну разве это дело?
— Вы и Ваша жизнь изменились после успеха романа «Вонгозеро»?
— Ничего не изменилось, и вряд ли изменится. Мысли вроде «ай да Пушкин, ай да сукин сын» приходят мне в голову не чаще, чем раньше – и большую часть времени я отношусь к себе вовсе не восторженно.
— Что утешительного можете сказать человечеству? Или уже поздно его утешать?
— Дорогое человечество! Мне до смерти обидно, что ты так мало читаешь в последнее время. Ты читай, пожалуйста, ладно? Хорошая книга ничуть не хуже хорошего кинофильма. Ну, правда.
culturavrn.ru
Рецензии на книги Яны Вагнер
Чичас, чичас я буду капать ядом и расскажу вам, как кровь во мне чуть не закипела от ненависти бурной и глубокой.
Не, не, не понравилося и всё тут!
Во-первых, стиль. Ужаснах. Пластиковый, как статьи в Космо. Но к концу получшей, видимо, писательница расписалась.
Во-вторых, ГГ — типичная ТП. О, держите меня семеро, но это невозможнож быть такой тупой, эгоцентричной, бессмысленной сукой.
Вокруг: пипец, катастрофа, жизнь кончена, все умерли, мамка заболела и умерла одна, одна, одна-одинешенька и некому было ей стакан воды подать, вытереть пот со лба, заварить чаю, обнять, прижаться, сказать: «Мамочка, я так тебя люблю, только не умирай, не бросай меня, я без тебя не смогу, пожалуйста, пожалуйста, мамуля».
Над чем страдает мадама Анна? Шо ей пришлось оставить машину свою Витару, потому как бензин у них кончился. Не, не, я отвечаю, самая пронзительная сцена в романе. Муж чувака застрелил — да пох, вокруг люди умирают — да нах. Витара оставленная — вот где трагедь, вот где Рок и Фатум.
Но тута я не права, конечно. Героиню вообще-то все люди вокруг бесят, подбешивают и вымораживают начисто. А тута исчо муженек Серега припер женку свою бывшую со своим ребенком — мальчиком-пятилеткой спасать типо от Апокалипсиса. Не, ну давайте по чесноку, меня б тоже в этой ситуации перекосило знатно. А ГГ и ваще глючит, трясет и колотит от ненависти. Но это женские, понятные мне весьма чувства. Чужие дети, дети оставленные в прежних семьях — вообще больная тема, конечно, это так. Но эта ситуация болезненная в обе стороны: ты живешь три года с мужиком и своим 13-летним сыном. И чё? Ни одного конфликта? Сын, который 13 лет наслаждался твоим вниманием, и тут какой-то чужой мужик появляется — и сразу всё пучком. Не верю.
А исчо гениальны слова бывшей жены Иры. Это ваще, ваще шыдевр: «Ты знаешь, почему он ушел?» — шипит брошенка в лицо Ани, — «У меня были тяжелые роды и я на два (!) года потеряла интерес к сексу. Вот подожди, не будешь с ним спать, он и от тебя уйдёт».
На этом месте, признаюсь, я приостанавливалась, протирала глаза, и читала по-новой. Но нет, мне не помстилось. Это чё ваще? Чё так бывает, риали?
Короче, по моему скромному ИМХУ, эта кусок текста ваще за гранью добра и зла.
Секс будем брать? Ну, хорош, хорош, чё тут скажешь. Значитца, муж утаскивает жену Аню на чердак. Под ногами — жена бывшая укладывает двоих детей, ворочается, уговаривает, поёт колыбельную, сказки рассказывает или чего ещё там. Стесняет ли это главную героиню? То шо скрип от их старой кровати услышит все в радиусе 20 км? Ну не, там примерно так: «Он поцеловал меня. И остались только мы двое. Он и я. Так же, как было всегда». Осталось токо ГГ засветится как порноэльфийке, а у мужа шоб борода встала веером, как у порногнома. Хотя, токо сейчас подумала: а вдруг там было второе дно и желание показать всем и брошенкам в частности кто тута в доме ночная кукушка?
И наконец, мне не слишком нравилось, что в центре этой книге — переживания героини. Оттого все второстепенные герои вышли блеклыми, расплывчатыми какими-то. Кроме: свекра, доктора и Витьки-водилы.
Особенно меня выбешивал образ Миши. Сын ГГ, 16 лет. Он ваще хоть слово в романе произнес? Это какую богатейшую палитру отношений можно было показать. Но нет, Витара, конечно, важней. Миша шныряет по кустам с ружьем, кругом злые люди, Аня говорит ему: «Надень шапку». Чё и всё? По-моему, эта бывшая Ира ведет себя адекватней, как волчица вокруг своего Антона выхаживает, чуть чё — глотку порвёт. А эта? Шапку, грит, надень. Я фигею.
А я вот у Фолкнера недавно читала в «Осквернители праха». Там 16-летний пацан говорит о своей матери: «…она никогда не простит ему, что он сам может застегивать себе пуговицы и мыть за ушами». Вона оно чё у мастеров-то, у гениев.
А тута Апокалипсис, все умирают, тебя за горючее кокнут токо в путь, постоянный страх, ужас, безумие, мальчик отрывается от матери, становится самостоятельным, за ружье берется, в цистерну из-под бензина лезет, а у неё одно на уме: надень, грит, Миша, шапку. Ага, и варежки не забудь.
И тут вы меня спросите, чего это ты взъелась? Может, сын от неё уж давно отпочковался, и чего за него переживать? Стрелять умеешь? Держи ружье. И шапку надень, белбес.
А вот видите, я свои чувства на героиню проецирую и это выглядит неестественно. Так и ГГ — просто механический конструкт, психологическая помойка автора. Не, я, возможно, брежу, но ведь читаешь иногда и видишь: герой — живой, автор пишет — там, к примеру, «Геннадий идёт направо», а Геннадий поворачивается и ему со страницы заявляет: «Да ты шо офанарел? Налево я иду, и никаких!».
А тут, ну, мертвечиной несет децл. Но сиё моя и только моя ИМХА.
И наконец, про плюсы: читается очень быстро, захватывающе, роуд-муви удался, это точно. Поменьше бы переживаний и жевания соплей, побольше бы действий — ваще был бы ништяк.
И не могу не упомянуть Духовный Рост героини. И случился он на середине книжке. Всю дорогу муж называет Аньку «малыш», что доводило меня до таких пароксизмов ненависти, шо прям в глазах темнело. Однако, не всё так плохо, где-то посреди пути и собственно книжки Анна говорит такая Сереге: «Не называй меня больше малыш!»
Во. Вы осознали? Читать не буду отговаривать, но и советовать не буду.
ЗЫ. В каментах голосуем:
Шо ужасней — малыш или зая?
www.livelib.ru
Яна Вагнер «Вонгозеро»
Первая половина произведения прекрасна.
Зримое, пробивающее ощущение надвигающейся катастрофы. Достоверные детали, отлично прописанные образы, все одиннадцать героев, включая детей, тщательно прорисованы. Отличный образ главной героини, она очень живая, ей сопереживаешь, на мир смотришь её глазами и соглашаешься — да, так оно и могло бы быть. Замечательная сюжетная находка — свести вместе двух жён основной боевой единицы — бывшую и настоящую. Напряжение нарастает, с каждой страницей, и к кульминационной точке ощущение обрушившейся на героев опасности достигает максимума.
К сожалению, в кульминационной точке роман и «сломался». В той самой, где роялем из кустов (чуть ни в буквальном смысле) выплыл грузовик с горючкой — в том самом месте, где спасти героев могло лишь чудо, оно и произошло. Само по себе это не критично, если бы чудо было всего одно. Но они стали сыпаться будто из рога изобилия — одно за другим. Грейдер на дороге в том самом месте, где надо — это чересчур. Цистерна с соляркой — ну бросьте. И если до появления грузовика достоверность держалась за счёт того, что я закрывал глаза на логические нестыковки, после чуда номер один они стали явными и попёрли из всех щелей.
В этом мире мародёры должны сидеть на дорогах — это попросту непременно и неминуемо. Жратва, топливо, одежда, техника должны иметь баснословную ценность, а человеческая жизнь — близкую к нулевой. Трое вояк с автоматами весь этот кортеж угрохали бы за пару минут, забрали бы пожитки, героев пустили в расход. И таких солдатиков на тысячекилометровой трассе должно быть не раз два и обчёлся, а до дури. У них выбора не было бы — либо мародёрствовать, либо помирать. Достаточно перегородить дорогу бревном, присыпать его снегом и засесть в придорожных кустах или укрыться за стволами деревьев.
Автор тщательно избегает боевых сцен, а те, что прописывает, проигрывают всему остальному тексту — и оттого, что нулевая динамика, и оттого, что действия героев недостоверны. Что ни стычка — наблюдаем ставших вдруг марионетками персонажей.
Вместе с этим падает и язык — развесистые, плохо читаемые фразы начинают заполнять до того стройный изящный текст. Рефлексия главной героини, в начале естественная и уместная, перетягивает на себя одеяло, довлеет над сюжетом, превращает триллер в женскую прозу. Не до конца — но существенно.
Дочитывал уже с трудом — наискось пробегая абзацы, где героиня упорно продолжает рефлексировать и истерить.
Ну и наконец последнее чудо — рояль в кустах под названием турбаза и три десятка её обитателей, не соблазнившихся техникой и прочими жизненными ценностями, которые сами приплыли в руки. Ни с того ни с сего пригревшие чужаков и позволившие им уйти вместе с добром, и это в мире, где цена жизни ноль.
В результате я не знаю, как оценить этот роман. За первую половину смело выставил бы высший балл. За вторую — разве что половину. Усредняю, округляю в бОльшую сторону.
fantlab.ru